Кабанья голова

НЕД. На службе властелина надобно научиться быть беспристрастным. Ноготь властелина так легко давит клещей. Ты знаешь, этот похотливый сатир Фальстаф отправил принцу записку. Посоветовал остерегаться меня. Я, по его словам, распространяю слухи о том, что принц намерен жениться на тебе.

НЕЛЛ. Почему он так клевещет на меня?

НЕД. Его не заботит зло, которое он творит. Но то, что служит его забавам, теперь шаг за шагом ведет к его уничтожению. Вино, обжорство и перезревшие женщины, в конце концов, пожрут его с потрохами. Не грусти, Нелл, хотя в грусти ты еще красивее. В чем дело? Я тебя расстроил?

НЕЛЛ. Незачем тебе столь быстро отвергать дружбу принца, Нед. Возможно, в скором времени она тебе понадобится.

НЕД. Что может мне понадобится, его волнует меньше всего. А теперь я должен бежать, чтобы выполнить еще одно его поручение. Я ему не друг и не слуга, а некий выродок, обретающийся в темноте между ними. Но ты должна взбодриться, Нелл, ибо какому бы унижению не подвергал меня тот, кто позволяет себе изображать моего друга, когда это его забавляет, я с готовностью все стерплю, чтобы иметь возможность заботиться о тебе. Ты во веки веков моя радость и свет в окошке.

(Целует ее и уходит. НЕЛЛ рыдает).

ДОЛЛИ. Если бы меня поцеловал мой брат, я бы так не плакала.

НЕЛЛ. Причина моих слез не брат, Долли, а я сама.

РОБИН (возвращается). Я не привык говорить дурно о других, но это Френсис туп, как дерево. Удивительно, как он помнит о том, что должен дышать. Ой, Нед Пойнс уже ушел? Я не успел с ним повидаться. Как он? Ничего обо мне не говорил?

ДОЛЛИ. Забудь брата. Сестра плачет навзрыд.

РОБИН. Что такое, мистрис Нелл? Ваш брат грубо обошелся с вами? Я думаю, быть такого не может. Знаю, сколь нежно он вас любит.

НЕЛЛ. Нет. Все у меня хорошо. Не тревожься, малец.

МИСТРИС КУИКЛИ (возвращаясь). Ну до чего же туп этот Фрэнсис. Я думаю, что слизняки, которые переползают дорожку в саду, рискуя угодить под чей-то сапог, и то умнее. Что это? По какому поводу слезы? Кто заставил Нелл расплакаться? Скажите мне, кто, и я надеру ему зад. Что случилось, дорогая? Почему ты выглядишь столь печально?

РОБИН. Скажите мистрис Куикли. У нее есть лекарства от всех болезней.

МИСТРИС КУИКЛИ. Скажи нам, и мы поглядим.

НЕЛЛ. Только не от этой.

МИСТРИС КУИКЛИ. Еще одна причина сказать и перестать страдать в одиночку. Давай, в этом доме стыду места нет. Здесь мы высказываем наши мысли еще до того, как они приходят к нам в голову. Открой нам родники своего горя, и мы запрудим их, как бобры.

НЕЛЛ. Я беременна от принца.

МИСТРИС КУИКЛИ. Беременна?

НЕЛЛ. Да.

МИСТРИС КУИКЛИ. От принца?

НЕЛЛ. Больше не от кого.

МИСТРИС КУИКЛИ. Ох, бедная ты моя. Моя нежная маленькая рыбка. Ох, белые ягодицы моей тети Софи! Зеленые змеи и мокрый лук! Я чуть не задохнулась от горя.

НЕЛЛ. Я не знаю, что делать. Думала, думала и думала, но ответа найти не могу.

РОБИН. Бедная Нелл. Мне очень тебя жаль.

ДОЛЛИ. Все это – возмездие мужских органов. Мы для них мусор. Нас всех вымарывают из их исторических книг, за исключением шлюх королевской крови. Мы – отбросы их кровавых битв, экскременты времени. Они уходят и творят свои великие, хваленые, дурацкие дела, жгут, насилуют и убивают к их вящей славе, тогда как нас оставляют дома, орать в родовой агонии, хоронить щенков и оттирать сортиры.

НЕЛЛ. Принц – хороший человек. Ничего жестокого я от него не видела.

ДОЛЛИ. То есть он получает удовольствие, когда появляется такая возможность, и к черту последствия.

НЕЛЛ. Но он не знает. Я ему не сказала. И не собираюсь.

ДОЛЛИ. Да уж, когда речь о подонках, что-либо говорить бесполезно, но принц хотя бы подонок голубых кровей.

РОБИН. У принца не самое плохое сердце.

ДОЛЛИ. Если на то пошло, нет у него сердца. Он – королевская особа.

НЕЛЛ. Есть у принца сердце. Я его видела.

ДОЛЛИ. Я уверена, что ты путаешь сердце с другим органом, который он тебе показывал. И последнее, что ты увидишь, будет его удаляющийся королевский зад. Мужчины всегда будут использовать нас подобным образом, несмотря на все наши протесты.

МИСТРИС КУИКЛИ. Да когда мы протестовали?

ДОЛЛИ. Я в свое время протестовала, пусть и без всякой пользы.

НЕЛЛ. Умоляю вас, только без колких слов по моему адресу. Я бы и дальше молчала, но не знаю, что мне делать.

МИСТРИС КУИКЛИ. Ты такая красотка, и совсем юная.

ДОЛЛИ. Да, не носи она под сердцем королевского ублюдка, легко сошла бы за девственницу.

МИСТРИС КУИКЛИ. Принц хороший. Немного сумасбродный, но хороший. Я в это верю. Если ты ему признаешься, он обеспечит тебя до конца жизни, я знаю.

ДОЛЛИ. Принца занимают куда более серьезные проблемы, чем размер живота бедной девушки, и он не признает своего отцовства, потому что он далеко не на хорошем счету у своего отца, короля. Он скажет, что девица безумна и сама не знает, кто ее накачал, после чего оставит гнить в канаве.

НЕЛЛ. Он не должен знать. Если узнает принц, узнает и Нед, а если узнает Нед, он убьет принца, его повесят и это будет конец для всех нас. Ох, я вижу, надежды нет. Думаю, наилучший исход для меня – холодное, мокрое завершение моей истории на илистом дне Темзы.

МИСТРИС КУИКЛИ. О, нет-нет-нет. Для купания эта ночь совершенно не подходит. Накрапывает дождь. Ты промокнешь. И крабы щипаются, и луна красная. Неудачное время для смерти, Нелл.

НЕЛЛ. Но что еще я могу сделать?

МИСТРИС КУИКЛИ. Ответ прост, как бычьи яйца. Мы должны найти добропорядочного мужчину, который женится на тебе.

НЕЛЛ. На какой уважающий себя мужчина женится на мне, пребывающей в столь прискорбном состоянии?

МИСТРИС КУИКЛИ. Знаешь, Нелл, по собственному опыту могу сказать, что мужское самоуважение сильно переоценено. В этом мире достаточно достойных мужчин с большим сердцем, маленьким мозгом и невыразительным лицом, которые с радостью возьмут тебя в жены, даже если бы ты забеременела от жеребца. Бардольф, к примеру.

ДОЛЛИ. Тогда лучше прыгнуть в Темзу.

МИСТРИС КУИКЛИ. Не смей так говорить! И чтобы я больше слова не слышала о ночных купаниях. И о ныряниях с камнями за пазухой в моем заведении этим вечером разговоров быть не должно, Долли, что в шутку, что всерьез. Хоть раз удержи язык за зубами.

ДОЛЛИ. Я буду держать язык, где пожелаю.