Травен / Traven

ТРАВЕН. То есть вы думаете, что я или не знаю, кто я, или не говорю? Или вы в тупике по части моей личности, или мы оба.

МАРИСЕЛА. Нет никакого тупика. Просто вы – лжец.

ТРАВЕН. В вашей другой жизни, актрисы, когда вы играли некую женщину, вы становились ею, так?

МАРИСЕЛА. Образно говоря, да, но…

ТРАВЕН. Когда вы плакали на сцене, слезы были настоящими?

МАРИСЕЛА. Да, настоящими, но…

ТРАВЕН. По какому поводу вы плакали?

МАРИСЕЛА. По которому требовалось плакать персонажу, которого я играла.

ТРАВЕН. Как получалось, что грустила несуществующая женщина, а плакали вы?

МАРИСЕЛА. Это эмоциональная память. Я связываю происходящее на сцене с тем, что чувствовала в каком-то эпизоде своей жизни, и мысли об этом заставляют меня плакать.

ТРАВЕН. Другими словами, это была ложь.

МАРИСЕЛА. Это не была ложь. Я просто играла роль.

ТРАВЕН. Но если это делаете вы, почему нельзя мне?

МАРИСЕЛА. Потому что это не спектакль.

ТРАВЕН. Откуда вы знаете, что это не спектакль?

МАРИСЕЛА. Потому что спектакль – не реальная жизнь.

ТРАВЕН. Когда вам снится сон, вы всегда знаете, что это сон?

МАРИСЕЛА. Нет. Обычно – нет.

ТРАВЕН. То есть пока вам снится сон, вы думаете, что это реальная жизнь?

МАРИСЕЛА. Да, но…

ТРАВЕН. А разве спектакль не коллективный сон зрительного зала? Так ведь сказал Ницше.

МАРИСЕЛА. Ницше чего только не наговорил. Он был безумцем.

ТРАВЕН. То есть Ницше был безумен, а вы – нет.

МАРИСЕЛА. Совершенно верно. Я не безумна.

ТРАВЕН. Будь вы безумной, разве вы не думали бы, что совсем не безумны?

МАРИСЕЛА. Не знаю, что я думала бы, если б была безумной, потому что я – не безумна.

ТРАВЕН. Если вы спите и думаете, что бодрствуете, откуда вы знаете, проснувшись, что уже не видите сон? Дело в том, что вы не знаете. Никто не знает. Вы играете персонажа в спектакле, который сон для зрителей, и для того, чтобы сыграть этого персонажа вы впадаете в некий креативный транс, то есть сон, в котором вы согласились стать другой личностью. Вы играете роли. Я играю роли. В чем разница? Если вам дозволено, тогда мне тоже.

МАРИСЕЛА. Но это реальность.

ТРАВЕН. Как ваш сон? Готов спорить, галлюцинации Ницше воспринимались им, как реальность.

МАРИСЕЛА. Это не одно и то же.

ТРАВЕН. А ваш спектакль – реальность?

МАРИСЕЛА. Спектакль не так реален, как жизнь.

ТРАВЕН. Допустим, во время спектакля вам на голову упадет стойка с осветительными приборами. Вы умрете?

МАРИСЕЛА. Скорее всего.

ТРАВЕН. Это будет реальностью? Вы действительно умрете?

МАРИСЕЛА. Разумеется, я умру.

ТРАВЕН. Как вы это узнаете?

МАРИСЕЛА. Я не узнаю. Буду мертва.

ТРАВЕН. Вот вы и добрались!

МАРИСЕЛА. Куда? Куда я добралась? Я не знаю, где я.

ТРАВЕН. Именно!

МАРИСЕЛА. Что именно?

ТРАВЕН. Именно там, где я.

МАРИСЕЛА. Но вы знаете, где вы.

ТРАВЕН. Откуда у вас такая уверенность, что я знаю?

МАРИСЕЛА. Вы – в Мексике.

ТРАВЕН. Мексика – это сон.

МАРИСЕЛА. Как это может быть сном, если нам обоим это снится?

ТРАВЕН. Мы можем разделять сон, как разделяем безумие.

МАРИСЕЛА. Не можем мы разделять безумие.