Горгоны

МИЛДРЕД. Я не играю лесбиянок.

РУТ. Они не лесбиянки. Сестры. Это что-то вроде… ты знаешь, как Хичкок…

МИЛДРЕД. Хичкок? Так это Хичкок?

РУТ. Не Хичкок, но похоже. И почти так же хорошо. Ну и плюс в том, что не придется работать с Хичкоком.

МИЛДРЕД. Но придется работать с тобой. Этот минус перекрывает любые плюсы. Извини.

РУТ. Ты прочитай, хорошо? Если тебе не понравится, я приглашу Глорию Свенсон. Я знаю, за эту роль она отдаст свои последние четыре зуба.

МИЛДРЕД. Глорию Свенсон? Я думала, она умерла.

РУТ. Если честно, я тоже, но, получается, что нет.

МИЛДРЕД. Глория Свенсон мне в подметки не годится.

РУТ. Поэтому я и пришла к тебе первой. Но, если ты сейчас занята, вкапывая свои корни в театр, я, разумеется, тебя пойму.

МИЛДРЕД. Ты уверена, что они не лесбиянки?

РУТ. Они сестры, Милли. Сестры.

МИЛДРЕД. Не сестры-лесбиянки?

РУТ. Нет там ничего лесбийского. Фильм называется «Горгоны».

МИЛДРЕД. Не буду я сниматься в фильме, который называется «Горгоны».

РУТ. Ладно, мы назовем его «Моби Дик». Мы сможем назвать его, как захотим. Кто нам помешает? Я даже не знаю, кто такие горгоны. Это отвратительные средневековые рыльца водосточных труб, которые выглядят, как Уоллес Бири?

МИЛДРЕД. То горгульи. Горгоны – женщины в греческой мифологии со змеями вместо волос.

РУТ. Знаешь, никаких змей в этом фильме нет. Но, если захочешь, будут. Летучие мыши точно есть. Это захватывающая история о двух сестрах, которые блистали в водевилях. Она волнующая, она трагическая, она пугающая… Просто прочитай ее, Милли. Говорю тебе, такая роль выпадает раз в жизни.

МИЛДРЕД. Я так не думаю.

РУТ. Почему? Неужели так трудно просто прочитать? По-моему, невелик труд. Или ты всегда отворачиваешься от всего, что тебе предлагают? Ради Бога, просто прочитай! Тебя это не убьет.

МИЛДРЕД. Не хочу читать. Я сейчас очень занята.

РУТ. И чем ты так занята? Трясешь корнями перед семью стариками, трое из которых спят, а один умер от скуки во втором действии, как едва не случилось со мной? Эта глупая пьеса отнимает у тебя так много времени, что ты не можешь прочитать сценарий, который может вернуть тебя в кино?

МИЛДРЕД. Мне не нужно возвращаться. Я никуда не уходила.

РУТ. Да перестань, Милдред. Твоя карьера давно уже в сортире.

МИЛДРЕД. Мы там обе, дорогая.

РУТ. Возможно, но первой меня в канализацию не сольют. Это чертовски хороший сценарий, и будь я на твоем месте, дважды подумала бы, прежде чем позволила бы гордости, или злости, или извращенному стремлению играть четверосортную пьесу перед ходячими мертвецами помешать мне заглянуть в сценарий, который вновь может вынести на вершину. Ты действительно хочешь до конца жизни сидеть и гнить в этом мавзолее или все-таки утебя еще есть желание заняться настоящей работой?

(Пауза. МИЛДРЕД колеблется).

МИЛДРЕД. Ладно, раз ты в таком отчаянии, полагаю, от меня не убудет, если я загляну в эту хрень. (МИЛДРЕД берет сценарий, открывает). Так какой из сестер должна быть я?

РУТ. Ты – побитая жизнью психопатка. Я знаю, тебе придется поднапрячься, чтобы сыграть ее. Сестры живут в большом, темном, старом готическом особняке, а когда-то они в паре танцевали чечетку, Энид и Банни, и в их жизни был мужчина, красивый, обаятельный, комик-чечеточник, которого звали Боб и… (Она смотрит в темноту, чуть в сторону от МИЛДРЕД). Господи, это крыса?

МИЛДРЕД. Не наступи на нее. Вдруг это чей-то агент. Я с ней разберусь.

(МИЛДРЕД уходит в тень, чем-то бьет крысу. Раздается дикий визг, за которым следует затемнение. Потом, уже в темноте, слышится музыка леденящего душу хичкоковского триллера).

2

(Музыка обрывается вспыхивающим светом)

Милдред стоит на верхней площадке лестницы готического особняка, в пугающем парике и домашнем халате.

МИЛДРЕД. Ох, Энид, я так расстроена. Почему, почему мой дорогой и нежно любимый Боб не пришел? Это совершенно не в его стиле. Чтобы не прийти и не занять денег!

РУТ (вкатывается в инвалидной коляске к подножию лестницы). Боюсь, Боб пришел и ушел, Банни. Но он оставил тебе маленький подарок.

МИЛДРЕД. Подарок? Боб оставил мне подарок? Ох, я так люблю получать подарки. Мои поклонники всегда оставляли мне такие чудесные подарки. Где он, Энид? В беседке? Мои поклонники обожали оставлять мне подарки в беседке.

РУТ. Рядом с тобой, в той коробке. На лестничной площадке.

МИЛДРЕД. Где?

РУТ. У тебя за спиной, Банни.

МИЛДРЕД. Ой, такая большая коробка. Должно быть, очень дорогой подарок. Боб подарил мне металлофон?

РУТ. Банни, дорогая, открой коробку, посмотри, и ты все увидишь сама.

МИЛДРЕД. Хорошо. Ой, я так волнуюсь. Что это может быть? (Открывает коробку, заглядывает). Что это? Для металлофона слишком много волос.

РУТ. Достань и приглядись, Банни.

МИЛДРЕД (достает подарок из коробки). Какой-то он липкий. И тяжелый… Что это? (Поворачивает подарок к себе). А-А-А-А-А-Х-Х-Х! Это его голова! Энид, это его голова! А-А-А-А-Х-Х-Х! (МИЛДРЕД отбрасывает голову. Она прыгает по ступенькам).

РУТ (выходя из образа). Извини, но я чувствую, что здесь нам надо остановиться. (Смотрит за кулисы на невидимого зрителям режиссера). Можем, мы это повторить, Найджел?

МИЛДРЕД. Почему? Что не так?

РУТ. Все прекрасно, дорогая, правда. Дело лишь в том, что голова не подпрыгивает должным образом.

МИЛДРЕД. Это же не баскетбол, Рут. Трудно добиться нужного подпрыгивания, если сбоку торчит нос.

РУТ. Про нос я все знаю, но голова должна приземлиться точно у моих ног, или нужного эффекта не будет. (Вновь смотрит в темноту). Ты согласен, Найджел? Можем ты попробовать еще раз?