Возвращение

Возвращение
Дмитрий Аркадьевич Зурков

Игорь Аркадьевич Черепнев

Бешеный прапорщик #3Боевая фантастика (АСТ)
Они вернулись. Они прошли по германским тылам, оставляя за собой трупы германских солдат и неодолимый панический страх, прочно поселившийся в глазах тех, кому повезло остаться в живых. Как нож сквозь масло они прошли через линию фронта и оказались у своих. Но свои тоже бывают разные…

Психиатры утверждают, что обостренное чувство справедливости является признаком душевного расстройства. Но когда ты видишь какую-то тварь, издевающуюся над маленьким и слабым, и вступаешься, ты – псих? Или всё-таки весь этот мир сошел с ума, позволяя такое?..

Дмитрий Зурков, Игорь Черепнев

Возвращение

© Дмитрий Зурков, 2018

© Игорь Черепнев, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Авторы выражают искреннюю благодарность всем участникам форумов «В Вихре Времен» и «Самиздат», без чьих замечаний книга не получилась бы такой, как она есть, и особенно:

Светлане Полозковой, Элеоноре и Грете Черепневым, Ольге Лащенко, Анатолию Спесивцеву, Владимиру Геллеру, Игорю Мармонтову, Виктору Дурову, Виталию Сергееву, Александру Колесникову, Владимиру Черменскому, Андрею Метелёву, Валерию Дубницкому.

Глава 1

Крепостные ворота приоткрываются, тихонько поскрипывая. Первыми в образовавшийся проход выглядывают черный зрачок пулемета и пара внимательных, настороженно смотрящих глаз. Втроем секунд десять оглядывают близлежащий пейзаж, подсвеченный закатом, и, не найдя ничего подозрительного, Зингер показывает рукой – «Продолжить движение». Бойцы бесшумно исчезают за воротами, шорох и звяканье слышатся только от наших «пассажиров» – крепостников и медсестрички. Последняя, переступив через свои девичьи принципы и комплексы, все же переоделась в форму, собранную с миру по нитке.

Фельдфебель Пантелеич, подтвердив в очередной раз тезис о том, что старшина – это особый вид военного хомо сапиенса с гипертрофированным хватательным и прятательным рефлексом, пока мы играли в свои игры, сумел маленько прибарахлиться на разгромленных складах и раздобыть новую форму. Но так как батальон уходил налегке, героически преодолел инстинкт собственника и, соблюдая принцип «На тебе, убоже, что нам негоже», поделился с моими бойцами. А они в свою очередь приодели «сестренку». Гимнастерка, шаровары, даже умудрилась свои косы под фуражку спрятать. Форменная одежда сестры милосердия, скорее всего, в заплечном мешке. Немного выбиваются из общего вида женские высокие ботинки на шнуровке вместо сапог, но кто сказал, что это – не берцы? Одетая этаким гаменом Гаврошем, правда, с нужными выпуклостями в нужных местах, она проскользнула в проход вслед за Бером. Вот черт, в этой суматохе совсем забыл о правилах приличия, не представился даме. Кошмар-с! Моветон-с! На ближайшем привале надо будет извиниться (по идее не за что, но ведь женщине этого не объяснишь) и познакомиться. А пока пропускаем вперед остальных и с тыловым охранением погружаемся во тьму с пьянящим привкусом свободы и неизвестности…

Головняк уходит вперед, мы трогаемся следом. Идем по тропинке параллельно дороге вдоль Нарева, ищем ближайшую переправу. Не думаю, что у кайзера в свите одни дураки собрались, наверняка уже нашелся энергичный герр, который дал команду зачистить крепость и одновременно с этим создать кольцо оцепления с радиусом в дневной переход. А мы не сможем двигаться на форсаже, в группе – неподготовленные люди. Значит, придется идти очень тихо и незаметно, чтобы ни одна немецкая мордочка не чухнулась. И во что бы то ни стало как можно быстрее попасть на другой берег, чтобы вырваться на оперативный простор. Через пару верст в Нарев должна впадать Вкра, и, судя по карте, там есть удобное место…

Переправы нашли там, где и ожидали, недалеко от слияния двух рек. Разведка чирикнула «Стоп», потом из кустов материализовался боец, который обрадовал нас новостью. Два типичных армейских понтонных моста ждали нас в двух десятках шагов друг от друга. Охраняемые полувзводом гансов-саперов. Причем «охраняемые», наверное, было громко сказано. В отсветах костров мы насчитали пару часовых на этом берегу и пару – на том. Остальные или ужинали рядом с палаткой, или усиленно к этому готовились. Вот и хорошо! Несколько часов придется подождать, заодно и сами отдохнем. А там будет видно.

Возвращаюсь к основной группе, командую привал, выставляю охранение. И еще раз очень вовремя напоминаю господам офицерам, которые полезли в карманы за папиросами, о вреде курения под самым носом у противника. А теперь виртуально посыпаю голову пеплом и иду разговаривать с сестрой милосердия, которая сидит, зажмурившись и прислонившись спиной к дереву. Присаживаюсь на колено, чтобы было удобней разговаривать.

– Мадемуазель… Простите бога ради! В этой суматохе не нашел времени представиться. Подпоручик Гуров Денис Анатольевич. Нужно было сделать это гораздо раньше, но… Простите великодушно, виной тому определенные форс-мажорные обстоятельства.

Она открывает глаза, слегка морщится, устраиваясь поудобней.

– Анна Сергеевна Снегирева… Оставьте, Денис Анатольевич, я – не в обиде. Знаю, чем были заняты в крепости… И спасибо вам большое за то, что не оставили одну в беде. – На ее лице снова появляется болезненная гримаска. – Только, боюсь, буду задерживать вас. Непривычна я к таким прогулкам.

– Ничего страшного, сейчас правильное направление важнее скорости… Не сочтите за фамильярность, расшнуруйте ботинки, дайте ножкам отдохнуть. Времени на это у нас предостаточно.

Решив, что после переодевания в мужскую одежду ее репутации уже ничего не сможет повредить, она распускает шнурки, снимает обувку и, с видимым наслаждением, шевелит пальцами ног.

– Анна Сергеевна, если не секрет, как вы оказались одна в казарме?.. Прятались?..

Медсестричка насупливается, лицо становится строгим, в голосе появляется горечь:

– Госпиталь находился рядом со складами. Вчера какие-то солдаты взломали ворота и разграбили их, а что не смогли унести – подожгли. Позже огонь перекинулся к нам на крышу. Мы, шестеро сестер милосердия, стали вытаскивать раненых, а в это время санитары, пьяные после грабежей, избивали Илью Ивановича и Андрея Сергеевича, наших докторов, припомнив им строгие порядки. На нас никто не обращал внимания, помогали только трое студентов-вольноопределяющихся…

А потом появились германцы. Они согнали всех в одно место и запретили расходиться. Мы так стояли около часа, потом раненых, которые могли ходить, построили в колонну и куда-то повели под охраной. А после принялись за нас… Сначала какой-то унтер-офицер объявил, что мы будем обысканы… И солдаты начали нас просто лапать. Потом двое схватили меня за локти и куда-то потащили. Я даже сопротивляться не могла… По дороге их остановил офицер, и я, воспользовавшись заминкой, убежала и спряталась в первой попавшейся казарме. Потом долго бродила по коридорам из каземата в каземат, пока не услышала шаги и не спряталась. А когда вы пробежали мимо, поспешила вслед… Было очень страшно оставаться там одной и ждать, когда снова появятся германцы. А потом кто-то тронул меня за руку, и я испугалась… Очнулась уже в комнате… А скажите, Денис Анатольевич, – она вдруг с силой хватает меня за руку. – Скажите – почему?!. Почему они так себя ведут?.. Они же считают себя культурной, цивилизованной нацией… Почему же ведут себя, как дикари?.. И как же все международные конвенции, договоренности?..

М-да, маленькая, наивная дур… девочка. Во все времена, когда солдаты брали неприятельскую крепость и находили в ней женщин, они их быстро растаскивали по укромным уголкам… Наверное, для того, чтобы полюбоваться лирическими пейзажами или обсудить различия в философских мировоззрениях всяких там Кантов и Шопенгауэров… С-суки!..

– Знаете, Анна Сергеевна, может быть, потому, что нас германцы за цивилизованных людей не считают. Мы для них – что-то вроде полудрессированных обезьян или африканских дикарей, с которыми вовсе не обязательно быть честными, вежливыми, порядочными… А вообще, когда-то (в далеком будущем) один умный человек сказал: «Цивилизация – это когда тебя убивают, но уже не отрезают уши». Французы в подобных случаях говорят: «…? la guerre comme ? la guerre – на войне, как на войне»… У нас в запасе есть время, постарайтесь поспать и отдохнуть. Потом, скорее всего, будет трудно…

Андрейка разбудил меня около трех часов ночи. Луна висела уже над крепостью, горизонт над лесом на том берегу только начал еле-еле заметно бледнеть. Посылаю его будить остальных, скоро будем переправляться.

Пока все приходят в себя, вместе с Зингером пробираемся к нашим дозорным. Костерок возле немецких часовых еще горит, сами же гансы сидят на бревнышке и, насколько можно видеть при таком освещении, кемарят, опершись на зажатые между колен винтовки. А почему бы, собственно, и не поспать бравым воякам кайзера, пока никто не видит, а до смены еще около часа. Тот берег не видно из-за ползущего по воде тумана. В серовато-перламутровой мгле угадывается только расплывчатое пятно костра. А так как палатка находится там, кому-то придется искупаться.

На ту сторону, отталкиваясь поочередно от лодок-понтонов, поплыли Гор и Зингер, временно доверивший мне свой пулемет. Здесь, на этом берегу, будет работать пара погранцов из отдыхавшей «пятерки».

Проходит пять бесконечно долгих минут ночной тишины, нарушаемой только редким всплеском волн в оцинкованные борта, недовольным кваканьем лягушек, мающихся бессонницей, и посвистом ночных пернатых в прибрежных кустах. Потом с той стороны из тумана доносится тихий условный «чирик», дескать – «Мы готовы». Звучит ответный сигнал, и две темные фигуры накрывают гансов, которые беззвучно валятся с бревнышка подальше от костра. Винтовки, не лязгнув ни разу, ложатся рядом.

Хочется пройти переправу незаметно, поэтому часовые после пробуждения от пинка разгневанного до невозможности гефрайтера-разводящего будут лепетать что-то в свое оправдание и пытаться понять, как же это они уснули на посту. А всего-то и делов – закрыть рот одной ладонью и другой рукой нажать и подержать секунд десять нужную точку на шее. С той стороны уже доложились очередным свистом, что часовые тоже уснули.

Разуваемся, чтобы не шуметь, и перебегаем на ту сторону – надо блокировать на всякий случай палатку. Туман густеет на глазах, доски настила заволакивает время от времени космато-седыми прядями. Волны тихонько колышат понтоны… Ага, вот и сходни, вот и бережок… Оп-па!.. Художники-инсталяторы!.. Один немец лежит на боку, обняв винтовку, подложив под щеку ладони и подтянув к животу коленки. Этакий младенчик в «фельдграу». Другой со спины закинул руку ему на плечо и ногу на бедро… Сладкая парочка, блин!

Автор произведения, судя по довольной ухмылке, – Егорка, притаившийся сбоку в одном исподнем. Кидаю ему и Андрейке свертки с формой, чтобы оделись. Зингер сначала забирает у меня свой «мадсен», обтерев наскоро руки, приводит его в готовность и лишь только потом развязывает тючок с одеждой.

Тем временем пришедшая «пятерка» располагается вокруг палатки, в руках бойцов ножи, чтобы в случае чего обрезать растяжки. Один человек специально дежурит возле входа. Посылаю переодевшегося Егорку обратно, чтобы переводил остальных…

Хоть туман и глушит звуки, короткий женский взвизг был слышен оч-чень отчетливо!.. Все, не пройдем тихо!.. Внутренность палатки отозвалась на этот живой будильник глухим невнятным ворчанием, потом возле полога наметилось шевеление…

Ну и зря! Спали б крепче – были б живы!.. Машу рукой, бойцы режут веревки, палатка оседает вниз, и неожиданно громко парусину перечеркивают очереди двух пулеметов. Шевеление внизу прекращается, бойцы разрезают тент и ножами проводят контроль. А я, уже обувшись, тем временем бегу узнать, что же вызвало такую неадекватную реакцию барышни на мосту. Все оказалось до невозможности банально. Это я своим тысячу раз объяснял что такое «кошачий шаг» и что через неизвестное и ненадежное препятствие нужно идти цепочкой, улавливая колебания под ногами от впереди идущего.

Наши «гости» об этом не знали и не подумали. Ломанулись через мостик всем скопом, не слушая объяснений. Раскачали понтон, вот наша барышня, чуть было не полетев в воду, подала сигнал «SOS». Хорошо, что рядом вездесущий Егорка оказался. Поймал на лету, не дал искупаться да еще и рот-сирену рукой прикрыл. За что, правда, потом смущенно извинялся.

Ну, что ж, раз все получилось громко, можно и похулиганить. В саперном инструменте, аккуратно сложенном в двуколке, находим топоры – и двое бойцов убегают рубить тросы у того берега. То, что они стальные, значения не имеет. Топорики все равно одноразовые, нам ими больше не работать. Хотя один целый можно было бы прихватизировать на всякий случай.

Стук в тумане прекращается, понтоны двигаются, увлекаемые течением, на нашем берегу растяжки натянуты, как струны. Несколько ударов, трос со звоном лопается… Еще пару раз… Мостики неторопливо скрываются в тумане. На досуге можно будет погадать по примеру русского классика, доплывут они до Балтики или где-то на Висле притормозятся. Уходим по дороге в ночную тьму навстречу начинающемуся восходу, унося в качестве трофеев помимо топорика пяток тротиловых шашек, с десяток гранат-колотушек и два электрических фонарика, хозяйственно припасенных германскими саперами…

Далеко от переправы уйти не удалось. Прошагали версты три-четыре, как передовой дозор посигналил очень вовремя пригодившимися фонариками «Стоп». Дублирую: «Группа, стой». Даже без объяснения прибежавшего бойца слышу вдалеке шум. Скорее всего, от автомобилей. Вся компания ссыпается в придорожные кусты и затихает.

Очень скоро вдалеке на повороте взблескивают огоньки, а спустя еще немного времени мимо нас проезжают одна за другой четыре груженые машины. И груженные, как успел рассмотреть в свете фар, гансами в полной боевой готовности. Предпоследний «пепелац» везет даже 08-й МГ. И направляется эта развеселая компания прямиком к переправе. А вот это уже не есть гут. В ночных передвижениях немцы до сих пор замечены не были, так что очень вероятно, что кто-то услышал выстрелы на переправе и объявил тревогу. Вот небольшая кучка в сотню германских рыл и едет проверить, что же там случилось. И то, что они увидят, им явно не понравится. Значит, нужно как можно быстрее уходить отсюда, усилив тыловой дозор и подыскивая надежное место для дневки.

Проходим еще около версты, потом встающий над горизонтом алый диск солнца начинает слепить глаза. Все, стоп. Пора сворачивать в лес, искать укромное местечко и становиться на отдых до вечера. Поплутав немного, находим небольшую поляну, на краю которой растет береза, способная спрятать добрую половину нашей компании. Ствол дерева года три назад сломался под тяжестью упавшей сверху старшей сестры, в свою очередь не выдержавшей, наверное, ураганного ветра. Теперь она так и продолжает опираться на младшую, постепенно засыхая. Из-за того, что путь наверх был закрыт, ветви стали расти вширь и теперь кое-где свешивались аж до земли, образуя своеобразный шатер. Выставив охранение, всех остальных загоняю под дерево отсыпаться. Впрочем, два раза приглашать не пришлось.

Медсестричка, не привыкшая к подобным променадам и хлебнувшая экстрима этой ночью, заснула как бы не раньше, чем расшнуровала ботинки. Свернулась калачиком на нарубленном неподалеку лапнике, да так и замерла. Ее, уже спящую, накрыл своей шинелью запасливый Матвей Синельников, прежде чем сам отрубился. Остальные офицеры тоже недолго боролись с объятиями Морфея, да и бойцы, свободные от дежурства, помня старую солдатскую привычку дрыхнуть, как только выпадет возможность, быстро последовали их примеру.

Унтер, командовавший дежурной «пятеркой», заверил, что ночью он отлично выспался и отдохнул, поэтому командир может пару часов спокойно поспать. Во вранье товарищ до сих пор замечен не был, поэтому, проинструктировав еще раз на всевозможные случаи вплоть до нового Потопа и падения астероида в непосредственной близости с последующим вторжением инопланетян, отправился в укромное местечко поблизости посмотреть свой любимый сон – сериал про черного кота и рыженькую кошечку Дашу…

Глава 2

Проснулся от солнечного лучика, ярко светящего даже через сомкнутые веки. Первым делом проверил посты, которые все как один доложили, что все тихо да спокойно и ни одна живая тварь размером больше кукушки замечена не была. Ладно, пока все еще спят, подводим итоги.