Кластер

– И вам нравится это всё? – неожиданно спросила Алиса.

– Что «всё»?

Алиса некоторое время подбирала слова.

– Служба. Враньё про свершения. Отрасль эта ваша с мирными атомами и – как они – арсеноидами?

– Хм. А вы всех недавних знакомых первым делом спрашиваете о смысле жизни?

– Да, пожалуй, – не стала спорить гостья. – А через сколько, считается, можно спрашивать?

– Через пару лет совместной жизни можно попробовать, мне кажется.

Алиса улыбнулась и кивнула.

– А уже не поздно, не?

– Знаете, у меня есть приятельница, которая как-то заявила, что будет худеть…

– Ох, как я её понимаю…

– И я ей в ответ говорю: Ира, худеть – это мещанство. А она мне: толстеть – ещё большее мещанство. И, знаете, я не нашёлся, что возразить. Так и здесь – лучше уж через два года, чем никогда.

Алиса водила ногтем по подлокотнику.

– То есть у нас, получается, большое будущее…

– Безусловно. Примерно через восемь установок.

Гостья рассмеялась.

– Пора мне, наверное, – сказала она, поднимаясь. – Спасибо за то, что вернули ненависть к человечеству.

– Обращайтесь.

– Знаете, Андрей, – Алиса замешкалась в дверях, – вы мне очень моего брата напомнили. Не внешне, – она яростно мотнула головой, – а то, как вы говорите… не знаю… как держитесь, может… В любом случае, спасибо за беседу.

– Один мой знакомый говорит в таких случаях: извините за компанию.

– Аха, – сказала Алиса, улыбнувшись, – но я просить прощения не буду.

* * *

На транспортном этаже было многолюдно и смрадно – кондиционеры передохли, а может, на них снова экономили. Андрей минут десять ждал челнока, а потом изо всех сил старался защититься руками, пока протискивался в вагон. Боялся, что больному боку достанется в давке. Сесть, конечно, было нереально, но ему посчастливилось забраться в дальний угол и облокотиться о стену. «“Банк Микрон”, – сказал усталый механический голос из динамика. – Двери закрываются. Следующая станция – “Саров-центр”. Уважайте других пассажиров…»

Монорельс шёл отвратительнее обычного. Он резко дёргался, замедляясь и снова набирая скорость, скрежетал и главное – тащился совсем уж пешком. До «Сарова» ехали минут пять, а до «Курчатовских залов» – все семь.

Если бы окна не были залеплены людьми, внизу можно было бы увидеть вышитые огнями электрические ковры-картинки: эмблему госкорпорации, фамилии директоров, цифры знаковых лет.

Прямо перед конечной, не доехав каких-нибудь ста метров, монорельс завис. Народ, уже повскакивавший с мест и жмущий друг друга к выходу, заметался, зашипел на соседей и заколотился в коллективном спазме. Андрей ещё сильнее втиснулся в угол.