Рапсодия гнева

– Не с самолета же! Сколько, кстати, было выстрелов?

– Один! – с воодушевлением поведал Сергей. – Точно в середину затылка.

– Да, – подтвердил Эдик. – Пуля на траектории была очень стабильна. Оружие явно не самодельное. Тем более такого калибра.

– Что у нас насчет армейских образцов? – поинтересовался Владислав Петрович. – Про зарубежные не спрашиваю, потом покопаемся. Что из отечественной техники?

– КПВТ, – глянул в блокнотик Сергей. – ДШК. Многоствольные зенитные устройства. Вроде все.

– Громоздко, – скривился Владислав Петрович. – Но чудес вроде не бывает на свете.

Он бросил пристальный взгляд над деревьями сквера, но ничего особо приметного не разглядел. Чистое небо. Бред какой-то. Солнце, медленно раскаляясь, величаво поднималось над крышами, на лбу робко блеснули первые капельки пота.

– У кого-нибудь есть бинокль? – неожиданно для самого себя спросил Владислав Петрович. – Так давайте!

Сергей ветром унесся в «уазик», в утренней тишине гулко хлопнула дверь, и лейтенант тут же возник, как чертик из коробочки, с биноклем в руках.

– Хорошая оптика. Двенадцать на сорок, – похвастался он.

Владислав Петрович молча взял бинокль, придвинул к глазам и принялся вертеть окуляры настройки.

– Так… Что?! – Он оторвал взгляд от оптики и воззрился Эдику в глаза. – Самим посмотреть было трудно?

– Ну что там? – нахмурился Эдик.

– Труба! Кочегарка третьей городской бани.

– Но ведь до нее километра три… Черт… Снайпер? Что-то я о снайперских винтовках такого калибра и дальности действия не слыхивал. Вот денек… В нашем захолустье осталось только снайперу объявиться. Для полного счастья.

Эдик зло опустился на корточки и снял с пояса рацию.

– Пятый, я Пятьдесят восьмой… Пятый, Пятьдесят восьмому на связь!

Рация ответила невнятным шипением.

– На связи пятый… – прервал шипение голос дежурного.

– Вызывайте бригаду из области. У нас тут… э-э-э… особая ситуация. И пришлите труповозку из госпиталя, а то народу сейчас соберется больше, чем мух.

– Пусть пригласят Фролова, – посоветовал Владислав Петрович. – Он кое-что смыслит в этих делах.

– И оружейного эксперта вызывайте, – кивнул Эдик.

– Но он… – Сквозь шипение помех в голосе дежурного послышалось осуждение.

– Я знаю, что он гражданский! Пусть приходит в кабинет дежурного следователя. К десяти. Конец связи.

Он прищелкнул рацию к поясу и, не вставая, потянулся.

Владислав Петрович ухмыльнулся – маленький городок и все вокруг такое же мелкое, будто живет по своим собственным законам. В Москве на такое убийство выехали бы все мыслимые и немыслимые спецслужбы, от журналистов уже бы отбою не было, а тут бригада из области – наивысшая крутизна. Хотя, если что-то раскопают, может, приедет толпа клерков из Киева. Трясина. Но в этом есть свои плюсы – можно держать руку на пульсе. В Москве бы к такому делу гражданского эксперта на нюх бы не подпустили, хоть он триста раз спец и сто лет до этого прослужил в милиции. А тут дежурный поморщился, но все равно сделал так, как сказал оперативник. Иначе и быть не может. И за себя следователь не беспокоился – от дела не отстранят. Что может тут областная комиссия, а тем более государственная? Только брюшками потрусить да добыть сведения, выходящие за рамки города. Все информаторы и все связи в руках местных структур. Так что область только поможет, чем сможет, да по окончании дела всю славу себе приберет. Как всегда…

– Н-да… Веселая неделька нам обеспечена, – сощурившись на солнце, сказал Эдик. – Навалилось все разом. Уже слышали про назревающий конфликт Украины с Россией из-за Крыма?

– Мельком… – припомнив утреннее радио, ответил следователь. – Нашли из-за чего перецапаться. Думаешь, далеко зайдет?

– А черт его знает. Сколько раз уже было? Но дальше, чем в девяносто четвертом, еще не заходило. Помните, как хохляцкие «СУ-27» на штаб ЧФ боевые заходы делали?

– Хохляцкие… На себя посмотри, – улыбнулся Владислав Петрович.

– А что я? – вставая, улыбнулся Эдик. – Я полукровка.

– Да все мы тут полукровки, – махнул рукой следователь. – Не в этом поколении, так в предыдущем. Если вдруг что, не дай бог, так не разберемся, кто враг, а кто друг. Но если серьезно, Эдик, то мы МВД Украины, как ты помнишь. И прежде всего должны соблюдать законы государства.

– Вы это серьезно?

– Совершенно.

Эдик неопределенно пожал плечами, щелчком сбив с рубашки обнаглевшую муху. Иногда следователь откровенно его раздражал. Хотя бы такой вот плакатной правильностью, больше присущей дрянному коммунистическому листку, нежели живому человеку.

– Эх, Владислав Петрович, а вам не интересно узнать личность убитого?

– Узнаю в управе…

– Да нет. Я про ваш личный интерес. Неужели не любопытно узнать, кого грохнули таким необычным способом?

– Не тяни…

– Ха! – вставая, улыбнулся Эдик. – Это, между прочим, гражданин Соединенных Штатов Алекс Бертран. Служащий так называемой «Миссии надежды». Проповедник, можно сказать. Они пару комнат снимают в кинотеатре «Москва», читают проповеди, учат детей английскому. Задаром, между прочим. Так что личность, коль соблюдать закон государства, со всех сторон положительная и, по всей видимости, связей, порочащих его, не имел.

– Да? – бесстрастно спросил Владислав Петрович. – Сейчас это модно. Ты свою Анюту туда устроить не пробовал? Английский с тринадцати лет – самое время. Тем более учиться у носителей языка. Ну и задаром. С нашей-то зарплатой.

– Устраивал! – отмахнулся Эдик. – Толку нет. Во-первых, жена взвыла. Чего, мол, дитю будут голову иноземной верой забивать. Они же там охмуряют по полной. Хотя лично мне без разницы, какой поп ей втирать будет – бородатый или с белым воротничком. Кто-нибудь когда-нибудь все равно до нее доберется. У нас хоть Церковь от государства и отделена, а каждое утро по телику все одно твердят о спасении души. Но сама Анюта пару раз сходила, и ни в какую! Скучно, говорит. Зачем, говорит, мне этот английский, если через пять лет весь мир будет по-русски говорить?

– Водает! – усмехнулся Сергей, пряча пулю в карман. – Прямо уж весь? Нам бы из дерьма хоть немного вылезти, а не рыпаться бестолково. Пошла у молодежи новая мода – на Америку бочку катить. Мол, там они плохие, а тут вообще… От ума ли такая мода? У Америки учиться надо! Причем всему, чему только можно. Они ведь нас по всем статьям обошли! Одежду они нам шьют, машины нам делают, компьютеры эти… У них дети чуть ли не с пеленок во всей этой технике разбираются, с пяти лет в Интернете мультики смотрят.

– Ну… – Эдик качнул головой. – Не только мультики, надо сказать. Всему без разбору я ни у кого бы учиться не стал. А тем более детишек учить. Пусть сами выбирают свой путь.

– Выбрали уже… – махнул рукой Сергей, направляясь к «уазику». – Теперь живем, как в яме с дерьмом, и выхода не предвидится. Знаете, на кого похожи наши тинейджеры, взявшие моду хаять Америку? На Моську, что лает на слона. Тяв, тяв… А у самих в карманах ветер… Да и в голове тоже. Вон поглядите – вся Европа уже американизируется! Одни мы в хвосте.

– Ладно, поехали в управу, – хмуро прервал его Эдик, открывая заднюю дверцу «уазика». – Садитесь, Владислав Петрович.

Они уселись на потертые кресла, а Сергей, впрыгнув на сиденье водителя, нервно повернул ключ зажигания. Двигатель затрясся, как старая кофемолка, фыркнул, под днищем что-то стрельнуло, и лишь потом мотор завелся, чихая и кашляя на каждом такте. Сергей сплюнул в окно и со скрежетом вогнал первую передачу.

– Чтоб его… – ругнулся он. – Старая кастрюля… Ну разве не пример? Они там на «джипах-чероки» разъезжают, а мы в этих душегубках… Нет уж! Если вдруг когда-нибудь начнется война с Америкой, так я первым сдамся в плен. На фиг! Надоело все хуже горькой редьки.

Машина тронулась нервным рывком, между ногами оперативников перекатилась пустая бутылка из-под пепси, а под водительским креслом брякнула облупленная жестяная канистра. Но Владислав Петрович успел ухватиться за матерчатую петлю над дверцей.

– Как-то позорно звучит – плен, – пожал он плечами. – Не кажется?