Логово тьмы. Цикл ВОИН

Микулка удивленно глянул на волхва, все никак не мог привыкнуть, что тот не видит выражения лиц. Но Жур почувствовал его взгляд.

– Она сделала нас смертными. И это все изменило. Она разделила все людство на мертвых и на живых. В одних течет кровь, в других нет. Так появилось Добро и Зло.

– Смерть – это Зло… – кивнул Микулка.

– Не только, – сказал Жур. – Смерть и то, что с ней связано узами родства, – Тьма и Стужа. Напротив же, Жизнь, Тепло и Свет стали Добром. Так мир обрел краски.

– Значит, не по воле Рода мир разделился, а наше собственное умение умирать разделило его?

– Конечно! Для бессмертных нет ни Добра, ни Зла. Все это существует лишь по отношению к смертным. Только человек может различить злое и доброе.

Микулка задумался.

– Но разве появление Добра и Зла могло разделить мир? – тихо спросил он. – Навроде они как раз должны были сцепиться в лютом двоебое?

– Ты задаешь верные вопросы, – одобрительно кивнул Жур. – Да, Границу между Добром и Злом сотворил Род. А нужным это стало потому, что Добро имело очень важное отличие от Зла. Их непременно надо было разделить. По большому счету Добро созидает, приводит разрозненные вещи в определенный, все более строгий порядок. Разрушая простые вещи, оно создает гораздо более сложные. В этом и есть суть жизни. Созидать. Жизнь – это постоянное разрушение простых вещей, сотворение из них вещей сложных. Из чего, к примеру, состоят смертные твари и люди? Из простого воздуха, из простой воды, из растений, которые мы едим, из мертвого мяса. Жизнь постоянно строит. И живые твари тоже постоянно строят. Из простых веточек – сложные гнезда, из простых бревен – прекрасные резные терема.

– А Зло наоборот… – почесал макушку Микулка. – Из сложных вещей создает простые. Из живых тварей – мертвое мясо, из теремов – уголья и бревна…

Жур снова замолчал, прислушиваясь к редким ночным звукам. Микулка не торопил, ему самому нужно было осмыслить услышанное. Где-то недалеко копошился еж, у края поляны сонно пофыркивали утомленные кони, а над головой яркой зарницей чиркнула через все небо упавшая звезда.

– Пока Добро и Зло были смешаны, – неожиданно продолжил волхв, – мир был в равновесии. Но с появлением людей, когда Добро и Зло разделились, между ними началась борьба. Непрерывная цепь созидания и разрушения.

– Понятно, – усмехнулся Микулка. – Род испугался, что Зло разрушит весь мир без остатка… Потому и провел Границу?

– Не совсем так. – Голос Жура прозвучал как-то странно, словно говорил он через силу, против своей воли. – Люди как раз и стали Границей.

– Что? – Микулка даже вскочил, оскользнувшись рукой о замшелый поваленный ствол. – Что ты несешь?

Жур грустно опустил голову, слова его падали нехотя, как тяжелые капли черной смолы:

– Да. Никому, кроме них, разделение извечных сил помехой не было. Какая разница богам и лесному зверью до наших терзаний? Мы противопоставили Добро и Зло, мы и стали гранью, разделяющей их. Против нас в общем-то Зло и окрысилось. Да к тому же сразу, как началась битва, оказалось, что Зло намного сильнее Добра.

Микулку от таких слов бросило в холодный пот, он вздохнул и заставил себя сесть на место.

– Почему? – тихо спросил он.

– Потому что рожать и строить намного дольше, чем убивать и разрушать. Зло оказалось просто быстрее. Вот тогда Род и разделил Правь на Явь и Навь – чтобы хоть немного оградить людей от страшного напуска. Все же, как ни крути, мы его дети. Явь стала обителью Света, а Навь – логовом Тьмы.

– Но если Род сумел провести границу, то почему же Зло существует и по эту сторону Яви? – задумчиво поинтересовался Микулка.

Жур ответил не сразу, паренек с изумлением заметил, что тот прислушивается не к ночным звукам, а к чему-то иному, не доступному обыденным чувствам. Прислушивается настороженно, словно ожидая нападения со спины. Микулке снова стало не по себе, но он быстро совладал с подкравшимся было страхом.

– Хоть оно и не могло пройти в наш мир напрямую, но все же сыскало лазейку, – пояснил волхв.

– Но как именно? – сощурился Микулка.

– Понимаешь, Зло хоть и существует само по себе, как и Добро, но по обе стороны Прави есть существа, принявшие ту или иную сторону. Это как бы две дружины. Явь населена людьми, стоящими на стороне Света, а Навь – разными злобными духами, божками и прочими тварями. Только Великие Боги стоят выше всех этих дел. Когда люди умирают, мертвое тело уже не может удержать душу по эту сторону Яви, и она уходит в Навь. Зато когда уничтожается тело жителя Нави, его душа переходит в наш мир, вселяется в наших покойников, рождая упырей, русалок и прочую нежить. Так души оказались дырами в Границе, проведенной Родом. Но для Зла этого оказалось мало, ведь нежить – безмозглые твари, толку с них не очень-то много. Тогда Злу захотелось привести в наш мир злой разум. И это ему удалось – опять-таки через людей. Ведь каждая душа одновременно пребывает и в Нави, и в Яви, именно поэтому мы можем чувствовать невидимые глазу вещи и тревогу от взгляда в спину. А Зло через души может воздействовать на людей. Хотя, казалось бы, такое невозможно вовсе, ведь разумный человек, по сути своей стоящий на стороне Света, не может творить Зло. Это все равно что рубить сук, на котором сидишь. Но именно так и случилось, хотя темным силам для этого пришлось шибко постараться. Но раз уж человеческая душа оказалась открытой для нападения со стороны Нави, Зло научилось заставлять людей забывать о том, что они – дети Света.

Жур со вздохом поднял к небу слепое лицо, в каждой морщинке читалась тень застарелой грусти.

– В черных просторах Нави водятся разные твари. Человеку дано их чувствовать, но не дано осмыслить. Когда темные твари нападают на души людей, мы чувствуем себя худо, волнуемся, ленимся, завидуем, злимся. Даже иногда умираем от тяжких хворей, супротив которых не придумано снадобий. И вот одну из таких тварей Зло решило приручить и использовать для того, чтобы отвлечь людей от охраны Границы между Навью и Явью. При нападении этого чудища человек становится равнодушным. Казалось бы, дело сделано, теперь людям станет наплевать на Добро и Зло, и они скоро оставят Границу открытой. Но нет… Оказалось, люди способны бороться с этой напастью. Очень многие, хоть и меньшинство, чувствуя нападение со стороны Нави, могли заставить душу ответить на такой напуск. Человек как бы напрямую вступал в бой с чудовищем, и эта битва почти всегда заканчивалась победой человека. Почти, но не всегда… Некоторые не чувствовали нападения, и злобная тварь логова Тьмы пожирала их душу, заполняя ее равнодушием. Правда, и тогда еще оставалась возможность спасти человека.

– Как? – чуть слышно спросил Микулка.

– Научить его чувствовать. Объяснить, что нахлынувшее равнодушие – это не просто так, что это нападение живого врага. Тогда душа могла противостоять напуску. Тут уже все зависело от сил человека – иногда побеждал он, иногда чудовище.

– На меня напала такая тварь? – чуть побледнев, спросил паренек.

– Нет, по всему видать, не такая. Хуже. Когда темным силам стало понятно, что многие люди способны побороть Равнодушие, они приручили еще одну тварь, куда сильнее первой. С ней уже не многие могли совладать… Выгрызая душу, она заполняла ее жадностью. Человеку тоже становилось наплевать на Границу, он только и думал, как набить мошну. И все же некоторые, зная, что на них напало живое чудище темного мира, могли заставить душу сопротивляться. И тогда Зло сыскало самую жуткую тварь мира Тьмы. Нападая на человека, она взамен выгрызенных кусков души оставляла трусость. Не страх, который присущ и зверю, а именно трусость – неспособность с этим страхом справиться. Раз напав на человека, чудище брало след и не отпускало жертву, нападая снова и снова, пока несчастный окончательно не превращался в труса – безвольное и никчемное существо. Эта тварь выедала душу не сразу, а кусками, не давая человеку оправиться от ран, неспешно, но уверенно делая его рабом страхов.

Жур снова тяжело вздохнул.

– Эти твари так покромсали человеческий род, – сердито вымолвил он, – что теперь Злу не хватает самой малости, чтобы прорвать Границу. И эта малость – витязи Стражи. Я уже говорил, что все вы защищены от нападения со стороны Нави. Защищены свойствами колдовских мечей, которые носите.

– Но на меня эта тварь все же напала? – передернул плечами Микулка, невольно ощупывая кадык, за которым, как известно, спрятана человеческая душа. – Как же так?

– Вот этого и я не пойму! – стукнул кулаком в бревно Жур. – Быть такого не может! Все, кому завещаны колдовские мечи, становятся защищенными со стороны Нави.

– Погоди… – До Микулки начал доходить ужас его положения. – Мне меч напрямую не был завещан!

– Что? – Слепой волхв даже на ноги вскочил, чуть не оскользнувшись на прелых листьях. – Вот Ящер! Я же знал… Совсем из башки вылетело! Привык – раз колдовской меч вруках, значит, завещан. Но ты же его нашел только после дедовой смерти!

– Вот именно… – почесал макушку Микулка. – И как мне теперь быть? Эта дрянь что, может напасть в любой миг?

– Пока я рядом – нет. Когда-то, очень давно, она куснула и меня, теперь же я выучился чуять ее приближение загодя и давать отпор. Надо иметь в себе силы бороться, это помогает… Какое-то время… Главное – знать, что это не просто хандра, а нападение. Тогда все силы души становятся на защиту.

– И долго я так продержусь?

– Не знаю… Зависит от мощи, скрытой в тебе.

– А потом?

Жур не ответил, отряхнул с длинной рубахи приставшие волокна коры и медленно направился к топтавшимся в темноте коням.

– Постой! – громче, чем хотелось, крикнул Микулка. – Я хочу знать! Ты ведь можешь зрить будущее!

Небо роняло падающие звезды, рвущие черноту ночи беззвучными молниями, равнодушные осенние листья падали под ноги умирать. Слепой волхв остановился и глухо сказал, не поворачиваясь:

– Есть только один способ избавиться от этой твари навсегда. Можно, конечно, бороться с нею всю жизнь, как делают другие, но можно напасть самому. Напасть и уничтожить. Твой меч, хоть он и не был завещан, может проложить тебе путь в логово Тьмы.

– Мне что, придется биться по ту сторону Яви? – испуганно прошептал паренек.

– Испугался? – глухо спросил Жур.

– Нет! Но я не знаю как!

– Вся мощь витязя Стражи раскрывается только рядом с Камнем. Я это на своей шкуре испытал… Погоди немного. Сам говоришь, что осталось не боле двух десятков верст. Добудешь Камень, сможешь пройти сквозь Границу. Эта сила вкладывалась в Камень намеренно, создавший его знал, что когда-то придется сразиться со Злом в его же логове. Видимо, время пришло… Иначе ты, поддавшись Злу, станешь слабым местом Стражи. Как я когда-то… Да избавят тебя боги от моего пути!