Мировая жила

Мировая жила
Дмитрий Яковлевич Парсиев

Копейщик #3
Заключительная часть трилогии. Все маски сорваны и Костяной принц готовит решающий поход. Разве может что-то изменить маленький отряд порученцев волчьего князя?

Дмитрий Парсиев

Мировая жила

Дмитрий Парсиев

* * *

Я насмерть замерз. Я знаю, что умер

Кто дал мне копье и вернул меня в строй?

Откуда я здесь и как очутился?

И самое главное, кто я такой?

Мне чужд этот мир и все незнакомо

Здесь правят князья железной рукой

И только друзья со мной те же что прежде

Напомните братцы мне, кто я такой?

    Из песен Акима.

Глава 1. За «изнанкой» мира

Океан был светел и игрив. Утреннее солнце пригревало, но не пекло. Мореходная ладья летела на юг, рассекая барашки волн. На корме царило расслабленное умиротворение. Один из Бобров стоял у руля. Время от времени он слюнявил указательный палец, как Аким научил, и поднимал к ветру, в надежде определить его направление. Ветер несомненно откуда-то дул, бобровый палец очень быстро обсыхал. Вот только откуда именно он дует, заскорузлый толстокожий палец определять отказывался.

Макар что-то вдумчиво строгал из деревяшки, то ли пульку то ли свистульку. Ольха возилась с навигационным камнем, шептала на него какие-то новые приказки и время от времени ругалась неразборчивым свистящим шепотом. Оголенный до пояса Вершок развалился прямо на палубных досках. Со стороны могло показаться, что он просто лежит и бездельничает. На самом деле, опять же по научению Акима, Вершок принимал «солнечные банны».

Сам Аким уединился ото всех на носу, ставил очередные опыты, используя подручные средства. В этот раз этими средствами оказались: морская вода, которую он черпал ведром из-за борта, и глиняная чашка. Если уж кого и можно было заподозрить в полной бездеятельности, так это Коротка. Из камбуза, куда отряжены были в этот день братья Цапли, доносились запахи готовящегося завтрака. Выносить спокойно эти запахи Мышонок не мог, а потому мотался бесцельно туда-сюда по ограниченному простору корабельной палубы.

Вершок припомнил Акимины наставления, что в одном положении «банны» подолгу принимать неполезно, решил перевернуться со спины на живот, как услышал заполошный вопль. Голос своего друга Коротка он не мог спутать ни с чьим другим, рывком вскочил на ноги, готовый бросаться на защиту Мышонка. Короток, оказалось, уже стоял прямо перед ним, цел и невредим, но был бледен как мел, а со лба сочился липкий пот.

– Версок! – Мышонок был предельно испуган, – Там у Акимы вода льется в другую сторону. Мы заплыли за изнанку мира. Мы сейсяс в небо упадем!

– Чего? – Макар на всякий случай отложил свою поделку и перекинул нож на обратный хват.

– Мы сейчас в небо упадем, – привычно перевел Вершок слова своего друга.

Все взгляды, не сговариваясь, скрестились на Акиме. Тот оставил свои опыты, стоял и смотрел на них с носа ладьи, при этом имел вид несколько ошалелый, немного виноватый, но отнюдь не испуганный. Макар первый решительно двинулся к Акиму. Остальные пошли следом. Вершок топал, громко сердито сопя, показывал своим видом, что если Аким опять выкинул штуку и напугал Мышонка, то ему сейчас крепко влетит.

– Акима, рассказывай, ты зачем малахольного напугал? – потребовал Макар, поигрывая ножом в руке.

– Так я это… – Аким пожал плечами и протянул глиняную чашу с пробитой во дне дыркой.

Все уставились на дырявую чашку, однако, никакой связи коротковских воплей с испорченной утварью усмотреть никто пока не мог.

– Так. Ладно. Акима, ты зачем чашку испоганил? – Макар решил повести дознание с более очевидного вопроса.

– Ох. Сейчас покажу, – со вздохом ответил Аким и сунул чашку Макару в руку, – Держи и смотри.

Макар убрал ножик и принял чашку двумя руками. Теперь все смотрели, как Аким поднимает ведро и из него наливает воду в дырявую чашку. И никто не оторвал взгляда, пока вся налитая вода не пролилась в дырку, а чашка опустела. Если не считать Акима, которого как виновника и возмутителя спокойствия в расчет не брали, недоумевали все, кроме Коротка.

– Ну сто вы, не видите сто ли? – кипятился Короток, – Вы не видите? Она крутится!

– Кто крутится?

– Вода крутится, – пояснил Аким. Он снова поднял ведро и снова наполнил чашку. Уходя через дырку, вода и впрямь закручивалась маленьким вихрем.

– Ну крутится, – Вершок неестественно громко поскреб затылок, – Вода всегда крутится, когда в дырку уходит.

– О-о, – Аким возвел очи горе, – А в какую сторону она «всегда» крутится? Ну, вспоминайте.

Вершок покопался в памяти и закрутил пальцем в воздухе, показывая, как крутится уходящая в дырку вода.

– Во-от. Молодец. А теперь показываю последний раз, – разыгрывая мученика, обреченного на труд столь бесконечный сколь и бесполезный, Аким снова поднял ведро и наполнил чашку.

– Она в другую сторону крутиться, – не выдержав, опять заголосил Короток, – Мы заплыли за изнанку мира! Мы сейсяс свалимся в небо!

– Что? На самом деле? – удивился Вершок и с опаской покосился на облака.

– Леший вас закрути. Морока нифрильная. Пифагора с Магелланом на ваши пустые головы, – Аким ругался так выразительно, что все поняли, свалиться в небо им не грозит, – Мы просто пересекли экватор!

– Э-э. А что такое экватор? – на всякий случай уточнил Макар.

– Да, чтоб вас, балбесов, – Аким обреченно выдохнул, – Ну, считайте, что это середина мира. Потому и вода после его пересечения закручивается в другую сторону.

– А я-то все понять не могла! – неожиданно для всех подала голос, молчавшая до сих пор, Ольха, – Почему у меня навигационный камень начал все наоборот показывать? Переход через середину мира все объясняет!

– Ну, – буркнул Аким, – Коли все объяснения у вас теперь имеются, не смею утруждать вас излишней теорией.

– Так сто? – переспросил Короток, – В небо мы не упадем?

– Нет, Короточек, – «со знаем дела» успокоил Вершок, – Мы сейчас как раз наоборот только-только через середину прошли. До изнанки нам… о-ох как далеко! Можешь успокоиться.

– Да узэ успокоился, – Короток беззаботно махнул рукой, – К тому зэ вон кораблик плывет и тозэ никуда не падает.

– Какой кораблик?

– Где кораблик?