«Все части света могут гореть в огне, меня это не затронет. Я должен был вернуться».
– Меня ты не получишь.
«Тогда я заберу её».
– Зерги сможет за себя постоять.
Тонкие губы искривила улыбка.
«Ты уверен?»
Жуга промолчал.
«Ты сам позовёшь меня», – сказал голос и исчез.
* * *
Жуга открыл глаза и долго не мог понять, где находится. Он лежал в тепле и тишине, глядя вверх, на чёрные потолочные балки, откуда мягким пологом свисала ветхая рыбачья сеть. Пахло дымом. Потрескивал огонь в очаге. Слышно было, как за окном завывает ветер.
Жуга пошевелился и вдруг понял, что в кровати он не один – тёплое тело тотчас теснее прижалось к нему, а тонкая рука поправила латаное одеяло. Жуга повернулся и замер, увидев рядом знакомые серые глаза.
– Зерги?! – Он сел, порываясь встать. Голова закружилась. – Я…
– Лежи, дурачок, лежи, – улыбнулась та. – Мы здесь одни. Яльмара и цыганёнка я услала – пусть до рынка сходят, может, поесть купят.
– Но почему… ты…
– Иначе бы ты не отогрелся, море – оно не шутит.
– Где мы?
– В рыбачьей хижине.
– А что хозяева?
– Нет хозяев. – Девушка помрачнела. – И видно, уж давно.
Жуга вздохнул и откинулся на подушку. Его знобило.
– Сколько времени прошло? – спросил он.
– С тех пор, как мы разбились? Ночь и ещё полдня.
– А с кораблём что?
– Нет больше корабля.
– А немец?
– Не знаю. – Зерги пожала плечами. – Сбежал, наверное. Когда на берег вылезли, он с нами был, а после пропал.
Жуга помолчал.
– Как вы меня вытащили?
– Волны выбросили. Считай, второй раз родился.
Левое запястье ещё чесалось. Жуга выпростал руку из-под одеяла. Браслет был на месте.
– Я не стала его снимать, – перехватив его взгляд, пояснила Зерги. – Хотя остальное пришлось.
Жуга покраснел. Близость юного девичьего тела опьяняла, исподволь, потихоньку разжигая огонь желания. Зерги улыбнулась:
– Ну, я гляжу, ты совсем уже оттаял.
– Извини. – Жуга сел и принялся выпутываться из одеяла.
– Глупый. – Лёгкая рука легла ему на плечо и потянула обратно. – Иди сюда…
* * *
Когда Яльмар, навьюченный, как осёл, сквозь дождь и ветер добрался до хижины, то обнаружил дверь запертой изнутри и, поразмыслив, решил не стучать.
* * *
– Как же тебя всё-таки зовут?
– А тебя? – вопросом на вопрос ответила Зерги. – Или хочешь, чтобы я поверила, будто так и звать тебя – Жуга?
Жуга пожал плечами.
– Когда-то звали по-другому, а потом… Я сам так решил.
– Опасная это вещь – прозванья всякие. – Девушка нахмурилась. – Нельзя с ними играть – как назовёшься, так и жить будешь.
– На себя посмотри. Зерги – а! о! – куда бежать… Тоже мне, имечко…
– Молчал бы уж, дурак.
– Уж и сказать нельзя… И всё-таки почему – Зерги?
– Просто так. – Девушка села, обхватив колени руками, и зябко поёжилась. Покосилась на очаг – поленья почти прогорели. – Вообще, это Веридис придумал. Я часто раньше в мальчишку рядилась, если в город надо было идти. Всё безопаснее. Попробуй по имени разбери, парень я или девка. Вот. – Зерги вздохнула. – Арбалет жалко. Для меня сработан был, особо, на заказ. Веридис за него двести талеров отдал.
Жуга нахмурился.
– Ты говоришь о нём, как говорят об отце. Или о любимом.
– Ну, как сказать… – Зерги огляделась. – Я родилась в семье рыбака. Вот в такой же хижине. Потом… Отец как-то в море ушёл и не вернулся. Я его почти уж и не помню. Сколько-то лет мы с матерью пробавлялись тем, что море выбрасывало. Потом и мама умерла. А Веридис… он стал для меня всем. Понимаешь? Отцом, братом… Всем.