Без

– Круто! Это очень интересно. Я готов, короче.

Тимур некоторое время размышлял о волнующих его вопросах. Слыша, как щелкают замками, окончательно блокируя выход, парень осознавал всю нелепость ситуации. Ведь работники могут забыть про него, уйти по домам к концу дня. Ко всему прочему, что будет с его ушами при такой «звуковом голоде», не начнутся ли слуховые галлюцинации. Это, пожалуй, не так жутко. Парень впервые услышит несуществующие звуки, генерируемые мозгом. Как они будут звучать, какие образы принимать, – это тревожило Тимура не меньше, чем остаться тут на всю ночь, либо замерзнуть.

Не зря комнату называли морозильником. Холод вскоре коснулся ботинок и щиколоток, словно плотный туман под ногами. Видимо потому и поставили стул повыше, на прибитом к полу ящике. Дальше звуки внезапно испарились…

Тягучей массой тишина давила на уши. В голове чуть-чуть звенело. Такое бывает, когда человек оказывается за пределами города, посреди природы. Если сидеть и рыбачить на берегу озера в безветренную погоду, то можно ощутить всю силу акустического затишья. Едва слышны будут жужжащие насекомые. Где-то в середине тихих вод раз в пару минут лопаются пузырьки воздуха, покидающие подводный мир озера. Иногда улавливается движение всплывающей рыбы, берущей новую порцию воздуха. Тимур ездил на рыбалку десятки раз в жизни, с друзьями и родными, и он помнил звуки, издаваемые рыбкой, выпрыгивающей из зеленовато-синей толщи ради летающих стрекоз, жучков и мелкой живности, плавающей на поверхности водной глади. В морозильнике акустический вакуум, если можно данное явление так назвать, демонстрировал совершенно новый уровень восприятия природного безмолвия.

Плотная для ушей какая-то спрессованная атмосфера вызывала, прежде всего, звенящий в голове звук, усиливающийся до незначительной степени, играющий фоном, как далекий шум дороги. При этом звон тонкой струйкой как будто бы пронзал мозг насквозь, образуя звуковую дорожку от левого уха к правому. Где-то в центре сознания узконаправленное гудение расширялось. Получалась некая форма в виде сферы с тонкими двусторонними лучами. Тимур даже немного перепугался, а не отклонение ли это от нормы. Внутренняя вокализация мозга, слышимая только им самим, могла быть частью формантных частот. А могла и относиться к признаку болезни, начиная с неправильного кровотока в теле, образовывающего тот самый звон, как при контузии; и заканчивая нейронными сбоями, которые воспроизводили данный шум. Тимур вспомнил про иллюзии. Нервные клетки мозга просто-напросто кормили его «выдуманным» звуком. Парень задумчиво вдохнул и выдохнул, прислушиваясь к невероятно громкому потоку воздуха, бегущему по трахее и далее, в глубины грудной клетки. С той же силой тело покидал уже углекислый газ. В инстинктивном дыхании Тимур уловил инородные звуки, такие, как хрипота, какой-то свист и слабо различимые звуки, ни о чем ему не говорящие, но присутствующие при работе легких. Не так чисты оказались его дыхательные пути. Тимур даже предположить не мог, что стандартные звуки начнут вводить его в состояние животного страха. То его озадачивали свистящие отзвуки, исполняемые носом на выходе, то нервировали импульсивные и мощные стуки сердца, а то пугали не на шутку совсем уж левые щелчки и шорохи, рождаемые за спиной, рядом со стенами.

Именно последнее казалось парню каким-то глюком, чем-то искусственным, вне законов природы. Тимур пытался расслабиться. Не получалось, ладошки вспотели от напряжения, мозг всячески сигнализировал об опасности.

Щелчок. Он точно был. Парень мог бы поклясться, что слышал это. Ради того, чтобы не рехнуться от страха, Тимур благоразумно присобачил щелчок к поглотителю звуков. Переключился какой-то электронный тумблер, вот и проник в морозильник звук щелчка.

Но куда деть шорох? Насекомое? Маловероятно, учитывая критерий абсолютной тишины, необходимый для полноценной работы ученых в беззвучной среде. Тут и пылинки не должно быть, дабы человек на стуле не слышал, как эта частица «царапает воздух».

Шуршание все равно проникало человеку в мозг. Оно ясно давало понять, – что-то происходит. Что-то скрытое прячется в помещении. Наверное, какая-нибудь мошка залетела вместе с парнем, вот и ползает в уголке.

Тимур старательно отвлекал себя от нарастающих из-за страха гнетущий мыслей. Организм подсказал ему выход из положения, – парень периодически потирал пальцы. Ему нравился звук, возникавший при трении кожи, и это внушало уверенность в целостности рассудка. Раз есть звуки, привычные уху, то и с разумом все в порядке.

Сидя на стуле и медленно поворачивая голову, парень морщился от неприятных звуков, возникающих везде, где их не должно быть. Каким-то образом шейный отдел издавал целый ворох призвуков, от лопающихся микроскопических пузырьков в зоне позвонков до беготни крови под нижней челюстью, словно завывающий ветер с громкостью в 1-5% на плеере. И не назвал бы Тимур такую вот какофонию оглушительной. Нет, звуки вспыхивали на дальнем рубеже, растворялись мгновенно; либо оставались в голове подобно арабскому орнаменту, плавающему в океане воспоминаний после мутного сновидения. Его и не разглядеть, и не поймать руками, и не выловить детали узоров, и то же время память вырисовывала туманный образ, возбуждаемый психику.

Чем дольше паренек находился в морозильнике, тем реалистичнее казались ему жутковатые колебания акустических волн, коими пропитан воздух в помещении. Чтобы исключить лишние переживания, Тимур застыл, как статуя. Анализируя дыхание и все то, что уши «собирали» от организма в виде хрипов, свиста, гудения крови, пузырящихся слюней, хлюпанье языка в ротовой полости, поскрипывания зубов и прочих составляющих музыки тела, парень понял нечеловечески поразительную вещь: внешние звуки действительны.

Он буквально подпрыгнул, «краем» ушной раковины выловив опять щелчок. Последующий шорох заставил сердце опуститься в пятки.

– Боже! – Пробормотал паренек. Прошептал это. В дикой тишине он словно прокричал веками живущее в человечестве слово, призывающее Бога, а не произнес через щель между губами.

Страх уже схватил парня за душу и не отпускал. Пусть даже дьявольские звуки и едва различимы, пусть они и принадлежат оборудованию за стенами или в стенах, несмотря на это Тимур боялся. Паника наползала на сознание, душила все здравые рассуждения и уговоры самого себя успокоиться.

Он минутами одолевал страх, и тут же заново слышал щелчок с какими-то шорохами. Паника захлестывала мозг мощным цунами, Тимур вскакивал со стула, осматривал стены. Никто ему не запрещал ходить кругами, что он и делал. Останавливаясь, Тимур вслушивался. Нет никаких щелчков и глупых шумов, у него просто галлюцинации. Замерзли ступни в ботинках. Морозилка оправдывала себя, ледяным слоем окутывая ноги подопытного «кролика».

«Точно! Этот Филипп так и не ответил, куда делись животные!» – Присев на стул, подумал Тимур. В этот раз дурацкие пугающие звуки прозвучали в разы громче. Парень вскрикнул.

Его терпение закончилось. Почти.

Тимур подскочил к двери, тяжело дыша, сжавшееся сердце стучало под действием адреналина. Вот-вот он сожмет кулаки и начнет долбиться в дверь, поддавшись панике. Выпученными глазами парень искал источник щелчка. Он слышал каждый гребаный орган, – как болтается и импульсивно подпрыгивает сердце, сокращая желудочки, как сипят легкие, как ревет кровь в сосудах, как хрустят и гулко трутся друг о друга кости, как в голове зудят нейроны…

Шорох повторился и сказал о себе так четко, что отпали все хреновы сомнения. Тимур тут не один.

Его выпустили через неопределенное время. Частично он подзабыл окончание сеанса, перейдя в состояние какого-то транса, подаренного травмированной психикой. Вывели его из фрустрации при помощи нескольких кружек горячего сладкого кофе. Профессор сидел напротив и с довольной гримасой следил за «пациентом». Приходя в себя, Тимур еще и побаивался того, что его отправят в психушку, не заплатив нужную сумму за работу. Ну нет, так просто эти «ученые» от него не избавятся!

– Со мной все в порядке. Просто с непривычки испугался тишины. – Пояснил паренек, отставив стакан и вставая. – Извините, я уже насиделся. Как я могу получить оплату?

– Да вы не спешите, Тимур. – Весело воскликнул Акулин и почти силой усадил парня обратно. – Спокойно, спокойно. Вот ваши деньги, никуда они не убегут от вас.

И в подтверждение слов профессор поставил перед ногами Тимура маленький чемоданчик. Затем отстегнул замочки и показал содержимое кейса. Красивыми стопками там возлежали деньги. И уж явно не мелочь, а те самые сто тысяч рублей. Похоже, наличными, тысячными купюрами.

Испытав бахнувшую в голову радость, Тимур улыбнулся, с большим трудом не начав плясать и говорить Акулину спасибо десять раз в секунду. Он понимал, что придется еще побывать в комнате. И второй, и третий, и четвертый разы будет уже гораздо легче. Да мало ли что там за шорохи и шевеления были. Какая-нибудь мелкая букашка лазила по потолку, а Тимур, как маленький ребенок кирпичей наложил под себя. Это просто смешно и глупо. Рассказать о «видениях» он тем паче не соизволил. Засмеют и еще уволят за ребячество.

– Отлично, я смотрю, вы теперь довольны, Тимур? – Спросил лысый очкарик, развалившись в кресле и смотря парню прямо в глаза. Тимур кивнул. Что ему говорить? Старик ждет отчета? Будет ему отчет в таком случае.

– Это… я сидел в полной тишине. Могу сказать точно, – слышал все, что происходит в моем теле. В целом, ничего странного и страшного не услышал. Напугало меня то, как звучат мои же внутренние органы.

Высказав еще некоторые сведения, парень замолчал.

– Что-то еще слышал? Например, совершенно посторонние звуки? – Убрав улыбку, спросил Акулин. – Молодой человек, я советую вам ничего не скрывать. Дело даже ни в том, что мы вам много платим. К черту деньги. Миром правят вовсе не они, Тимур. Мир принадлежит нам, великим умам и первооткрывателям. Как будет двигаться наука вперед, если не мы, а? Очень важно… повторю, очень важно, чтобы мы ничего не упустили из виду в нашей работе!

– Ну, не знаю. – Парень замялся под тяжелеющим взглядом профессора. Ему не понравилось то, как стремительно сменяется лицо очкастого начальника. С такими людьми общение сводится к тому, что никогда не предугадаешь, враг он или друг, психически уравновешенный или какой-нибудь чокнутый фанатик, готовый за ошибки избить до полусмерти.

– Ладно, ладно. – Через секунду другую посветлел Акулин, приложив к губам палец как бы в задумчивости. – Давай вот что, Тимур, а… отдохни пару дней. Мы тебе позвоним и пригласим на следующий сеанс. Там ты уж точно сможешь что-то услышать.

С тем парень и покинул компанию, забрав на выходе паспорт и смартфон. Тщательно осмотрев вещи, Тимур убедился в сохранности оных. Полазил в телефоне, проверил на вирусы специальной программой. Пока парень ехал до дома, не спеша держась за руль и наплевав на гудки спешащих сзади водителей, он поглядывал в зеркало заднего вида, – а не едет ли за ним хвост. Фантазия фантазией, а безопасность прежде всего.

«Как бы не стать параноиком!». – Подумал между делом Тимур.

Акустики-исследователи могли ему ведь и закачать что-нибудь ради слежки. Поймает ли «радар» антивируса шпионский софт, Тимур понятия не имел. Тут уж как повезет.

Бог ведает, что там на уме у профессора. Высочайшая оплата за услугу, финансируемую какими-то там крупными шишками, это не подработка промоутером на остановке. Тимур далеко не наивный мальчик, и полагал, что игры тут явно ведутся опасные. Он так и вернулся в родное жилище, завалившись спать и проспав частично работу.

Парня чуть не уволили, но он без проблем извинился перед боссом. По сравнению с той бесшумной комнатой рабочий офис просто Райское местечко, и Тимур ценил это. Сразу после рабочего дня паренек сходил в ближайший банк и положил на счет все заработанные тяжким психическим испытанием деньги.

На третий день «отдыха» Тимуру позвонили.

– Ну как себя чувствуешь? – Невинно улыбаясь, задал вопрос профессор. Как и положено, на ученом сидел белый халат и квадратные очки, делающие из него настоящего представителя науки. Он покручивал в пальцах ручку и испытующе вглядывался в лицо Тимура, сидевшего на удобном кожаном стуле.

– Все хорошо, профессор. Когда приступим?

– Вот это энтузиазм! Отлично, Тимур! – Покинув кресло руководителя, подошел к парню Акулин и положил руку на плечо. – Прямо сейчас давай и начнем! А потом, а… напишешь отчет в письменном виде, договорились?

– Это… да. – Как-то просев под тяжелой рукой начальника, ответил подопытный. Тимур поскорее освободился от общества профессора, уже без помощи сотрудников научной организации ориентируясь по зданию. Высокий под два метра Филипп встретил парня в коридоре, рядом с комнатой.

– Привет, дружище. – Привет, Филипп. – Они пожали друг другу руки.

– Ну что, готов к бою? – Шутливо поинтересовался знакомый сотрудник.

– Ага. Филипп, а у вас видеокамеры установлены в комнате? Ну и что-то еще, кроме акустического поглотителя?

– Нет, друг мой, это испортит атмосферу. Тут важна каждая мелочь, и запрещено ставить оборудование, создающее малейшие шумы, иначе поглотитель выйдет из строя. Хотя нет, из строя может и не выйдет, просто начнет записывать ни те звуки. А почему спросил? Боишься чего-то?

– Нет… я… нормально все. Давай, закрывай.

Тимур уселся на стул и потер вспотевшие от волнения ладошки о спортивные трико. Ему на входе в помещение выдали спортивную одежду. Ткань тонкая, но теплая. В общем-то, трико и обтягивающая спортивного типа водолазка, – это все, что позволили натянуть на голое тело. Забрали даже трусы. Видимо, в прошлый раз Тимур был прав, повесив «грехи» на мелкое насекомое. Оно тогда и щелкало, бегая по стенам.

– Мне нужны эти сто тысяч, мне нужны эти сто тысяч, нужны, нужны… – Тимур нашептывал эти слова аки молитву, напряженно слушая собственное тело. Звуки сердца и практически всех понятных хозяину систем организма упорно терроризировали слух. Не прошло и десяти минут, как мозг Тимура стал различать суб-уровни, – акустические «вкрапления», не замечаемые ранее. Он уже слышал в обычной пульсации крови призрачные отзвуки, идентичные с противным шевелением и тем, как если бы человек пересыпал зерно из чаши в чашу. Сердце, кроме типичного перестукивания и влажного сокращения, осыпало уши Тимура богатыми изысками вроде шипящих и мелких завывающих перекличек, словно в грудной клетке жили толпы разных тварей, пытавшихся переговорить друг друга. Парень выделял движение костей, как самое нормальное явление, которое не выворачивало все естество воспринимаемого мира наизнанку. В некотором роде, кости терлись друг о друга, словно подземные каменюги, беспрерывно крошащиеся, шуршащие, трескающиеся, клацающие и просто «ухающие», как птицы в лесу. Тимур сосредоточился на внутренней работе организма, лишь бы забыть о внешних факторах.

Парень вздрогнул, услышав дьявольский щелчок. Это необъяснимое нечто вернулось. Что же это такое? Парень насильно вводил в себя образы каких-нибудь милых животных или привидений из мультиков, либо представлял себе какой-то прибор под полом. И почему щелчок не могут издавать провода, лампы, в конце концов.

– И чего я так боюсь? – Громко произнес Тимур, взяв себя в руки. – Пусть шумит, что бы это ни было. Плевать!