Имперский вор. Том 1

Кидаю взгляд на окно. Огромное, чуть ли не во всю стену, оно не прикрыто решёткой. Да и зачем они – при такой-то магической охранке снаружи.

Поднимаюсь, открываю одну из створок и выглядываю в сад.

Окна моей комнаты выходят на розарий, который довольно далеко от входа в особняк, на противоположной стороне. Никиту поселили на первом этаже дальнего крыла.

Тем лучше.

Беру кабанчика за шкирку и с немалым трудом переваливаю через подоконник. Пусть поваляется в розовых кустах, а когда очнётся – порадуется, что не в болото мордой уронили.

Выкинув «мусор», подбираю руку и иду к дверям. Но не успеваю отодвинуть стул, как раздаётся осторожный стук в дверь. Следом слышится знакомый голосок:

– Ваше сиятельство! Никита?

– Да, Танечка? – отвечаю я, с удовольствием вспоминая ночную сонную блондиночку. К слову, о магии Теи… мм…

– Тебя к завтраку ждут, опаздываешь. Господин граф ждёт.

– Скажи, что сейчас буду.

Девчуля убегает (слышу лёгкие быстрые шажки), а я торможу и оглядываюсь, думая, куда деть Шанкрову лапу. Судя по всему, забраться в комнату Ника может любой желающий. Вопрос в том, чем ему грозит встреча с божественной конечностью. Что-то мне подсказывает, что та пёрла кабанчика-Толика под кровать явно не подарки ему дарить.

Додумать не успеваю: внезапно из широкого конца Шанкровой лапы вырастают длинные тяжи, похожие на кровавые сухожилия. Растекаясь по моей руке, они оплетают её почти до плеча. Не просто оплетают – впиваются, словно тысячами шипов, прорастают внутрь. Я буквально чувствую, как подаётся внутри моя ткань, принимая в себя чужую плоть.

Тяжи змеятся по руке, впиваются, высасывают, наполняются тьмой. Во рту появляется привкус крови. Ещё немного – и я вслед за Толиком уйду в бессознанку. Приходится шипеть, чтобы не орать от боли.

Чёртов Шанкра со своими «подарочками»! Неужели и тут достал, обидчивый наш?

* * *

Где-то в окрестностях столицы

Химеринг, полуящерица-полукот, сотканный из тёмного эфира, сжался в комок перед существом, которое он знал как Хозяина.

Страх путал мысли, заставлял вздыматься чёрную чешую на загривке.

Тело химеринга опять приняло привычный туманный облик. Но в свете факелов на стене отражалась реальная тень. Лапы, способные разодрать медведя, впились когтями в каменный пол залы – очень далеко от особняка графа Хатурова.

Сколько кот себя помнил – Хозяин всегда был рядом. Учил, приказывал, кормил… наказывал. Не всегда потому, что химеринг был виноват, – часто и впрок, чтобы никогда не ошибался. Ошибка – боль. По крайней мере именно эти образы он вылавливал из телепатического общения с Хозяином.

И сейчас тот был недоволен. Химеринг чувствовал его гнев и разочарование.

Ведь до исполнения приказа оставалось совсем немного! Зверь не знал, как выразить время в днях или месяцах. Он просто видел, что тело человека, которого Хозяин приказал ослабить, ещё в прошлый раз было на грани смерти.

Тогда химеринг остановился вовремя. Не выпил жертву. Нельзя убивать, это может насторожить других человеков. А в доме, где жила жертва, их было немало. И химеринг чувствовал, что некоторые из них очень, очень опасны.

Поэтому зверь пил жизнь осторожно, по чуть-чуть. Один раз в одну луну. Оставалось всего несколько лун до момента, когда у жертвы не останется сил, чтобы сопротивляться зову Хозяина.

И вот – он ошибся.

Химеринг не мог объяснить себе, что случилось. Просто когда он привычно впился призрачными клыками в податливую плоть жертвы, в его рот потекла не чужая жизнь, а чистый тёмный эфир. И незримые цепи, сковывающие его с волей Хозяина, внезапно ослабли. Тёмный эфир был родным. И впитывая его, химеринг становился сильнее, разумнее и… свободнее. Раньше у него не было ни своей воли, ни своих мыслей, ни своих желаний.

Тогда он сделал то, чего не делал никогда в жизни: попытался поговорить. Предложить себя в обмен на кормёжку и свободу.

И… оказался не нужен.

Человек не успел отказаться, но химеринг почувствовал его сомнение. Почувствовал – и попытался надавить магией. Заставить.

А потом что-то произошло. Кот даже не успел понять, почему не сработало очарование. Но вместо того, чтобы позволить себя осушить, жертва вдруг ударила его магическим разрядом. Ударила так, что он, взрослый химеринг, вынужден был, поджав хвост, бежать к единственному существу, которому был нужен. К Хозяину.

Теперь он как котёнок пригибался к полу, бессловесно принимая наказание: удары огненной плети. Вот только гневался Хозяин почему-то не на проваленное задание, а на истончившиеся Цепи Души.

Когда экзекуция окончилась, цепи стали ещё крепче, чем были. Химеринг помнил, как предлагал себя тому человеку, но уже не мог понять – зачем. Это жертва. Добыча. Еда. Разве еда может владеть им, зверем тёмного эфира?

Он больше не отступится, нет. Потому что твёрдо знает: тот человек с такой сладкой тьмой внутри – враг Хозяина. И чтобы выжить самому, этого врага надо найти.

Ночью. Он придёт к добыче ночью. Но сначала надо подлечиться. Он подождёт, пока после науки огненным кнутом затянутся дыры в его эфирной шкуре – и тогда придёт.

* * *

Я падаю на колени. Пытаюсь оторвать от себя тяжи-сухожилия, но они лишь крепче впиваются в тело. Ползут выше, к плечу, захватывая даже часть лопатки. Я чувствую, как они скользят под одеждой. Толстовка-хаки шевелится и бугрится, будто под ней – тысячи жуков-могильщиков.

Мне остаётся только наблюдать за происходящим.

Рука Шанкры становится продолжением моей собственной руки и пульсирует в такт моему сердцебиению. Уплотняется, темнеет. Пальцы удлиняются и застывают в странном жесте. Порывшись в памяти мальчишки, нахожу что-то похожее: «мудра жизни» – ритуальное расположение кистей рук. На кончиках пальцев вспыхивает тёмное пламя.

Всё происходит в течение какой-то минуты, не больше. А потом события начинают течь в обратном направлении: тяжи-сухожилия с хлюпаньем вылетают из моего тела, втягиваются обратно в божественную длань, и она с громким шмяком, как переевшая пиявка, отваливается от меня на пол. О случившемся напоминают только брызги крови на полу, разодранная в клочья окровавленная толстовка и саднящая боль в руке и лопатке.

Не понял… Это что сейчас было? Акт вампиризма? Трансформация? Попытка меня прикончить? В любом случае повторения подобного не хочется. Надо поймать тварь и запереть – вон хотя бы в шкафу. А там будет видно.

Осторожно тычу ногой в руку.

– Эй… как тебя там. Ползи сюда.

В ответ та слабенько подтягивается на дрожащих пальцах и пытается снова утечь под кровать.

– Ну уж нет!

Подхватываю с кровати покрывало, накидываю на конечность и заматываю в несколько слоёв.

У меня есть возможность снять с неё божественные погремушки Шанкры. Но оправдывает ли это риск? Сосуществовать с такой тварью опасно. Может, в зад носорогу такие игрушки? Камень на запястье и утопить в ближайшем пруду. Нет руки – нет проблем.

Хотя ситуации бывают разные. Помню, притащил как-то приятель на горячие источники сосуд с заспиртованным мелким глистом – клялся, что это божественный змей бога торговли Дориана. Мол, тварь способна превратить в золото всё, чего коснётся. Посидели мы на тот момент уже хорошо, и кому пришло в голову отблагодарить хозяина источника лишним золотишком – уже не припомню.

В общем, вылили мы этого божественного «змея» в один из бассейнов… Только вместо золотых россыпей из термальных источников внезапно начал бить чистый спирт. То ли тварь не надо было заспиртовывать – у Дориана-то она в золотом сундучке сидела, то ли приятель чего перепутал.

Догуляли тогда знатно. Вот только змея Дориан себе так и не вернул: инквизиция быстренько признала источники народным достоянием. Там теперь даже грамота висит.

А спирт там не перевёлся до сих пор. Инквизиция сто раз озолотилась.