Монады

И выше – партизанский логос
Не то, чтобы здесь всякий занят
Подобным, но мы партизане
Отчасти
Все
Отчасти
Кроме тех редких, кто полностью

С другой, она вызывает в памяти барочное Vanitas – тщету человеческих усилий; только у Пригова эта аллегорическая фигура, ухмыляясь, указывает на неизбежное исчезновение, стирание, размывание под потоком времени любой власти, любого смысла, любого значения, любых убеждений – короче говоря, любой «монады» (тоже, впрочем, барочная категория). Это очень горькая философия, но за ней стоит радикальный отказ от наивности и самообмана. Именно способность Пригова смешно писать об этом пределе современного сознания определяет неповторимую интонацию, без преувеличения, шедевров его поздней, самоиспаряющейся лирики:

Вот в Беляево, скажем, иль ниже
Я стою прислонившись к плетню
И думаю:
Вот старушку я разве обижу? —
Обидишь, обидишь! – Вот ребенка ли уроню? —
Уронишь, уронишь!
Что за голос тяжелый и мрачный
Среди ясного летнего дня
Я в смятении оборачиваюсь
Никого, вроде, кроме меня
Не наличествует
И я прихожу в еще большее смятение.

Собака лает, дождик сыпет
Окрестность капель мелкой сыпью
Покрыта, пробегает дрожь
И шопот слышен вдруг: Не трожь
Не трогай меня
В минуту моей слабости

С папой в магазин идем
Там всего безумно много
А мы немногое берем
Этого и иного
Так рублей на двадцать в сумме
Папа, где ты? – А папа умер
Давно
Очень давно
Когда еще такие мощные деньги были

Вот все Макдональдсы поносят
А я, признаться, так люблю
Зайти – сижу, мне внук приносит
Бигмак и чипсы, я беру
Его кудрявую головку
И в лоб целую так неловко
И мы едим

Это и есть «искусство предпоследних истин» – ведь именно так Пригов определял поэзию.

Вместо автобиографии

От Пригова Дмитрий Александровича [23 - Ответы на вопросы слависта Томаша Гланца.]

Родился я смиренно 5 ноября 1940 года в священном городе Москва. Родители моя: отец – инженер, мать – концертмейстер, оба, кстати, 1912 года рождения. Ничем не интересовался до лет 15–16. Потом поступил в скульптурный кружок Московского дома пионеров. Потом поступил на скульптурное отделение Строгановского училища. Работал как скульптор – делал всякого рода детские скульптуры: львы, крокодилы и пр. Потом испортил отношения с советской властью и через то имел всякого рода неприятности. Самой свой большой удачей считаю знакомство с художниками и литераторами московского концептуализма. После перестройки начались многочисленные выставки, саунд-перформансы с музыкантами, книги и лекции. Все перечислять бессмысленно, да и просто невозможно. Художественные влияния сменялись последовательно – от Микеланджело до Бойса. Литературные влияния почти неощутимы, так как всю свою жизнь старался транспонировать визуальные идеи во все время отстававшую сферу вербальности. Собственно, могу назвать только одну достаточно организованную и артикулированную группу художников и литераторов, к которым я и принадлежал – Московский концептуализм. Долгое время я описывал это как эстетику постмодернизма. Сейчас даже и не знаю. Могу только сказать, что в ней стратегия, культурно-эстетическое поведение (не путать с социокультурным, типа богемного) и жест доминируют над текстом, как частным случаем всего этого. <…>Премия DAAD, Пушкинская премия и премия Пастернака. Переведен на очень многие языки, уж и не припомню точно, на какие.

    2003

Вместо эпиграфа

А много ли мне в жизни надо?

А много ли мне в жизни надо? —
Уже и слова не скажу.
Как лейбницевская монада
Лечу, и что-то там жужжу
Какой-то там другой монаде.
Она ж в ответ мне:
Бога ради,
не жужжи..

Монады

1994

Предуведомление

Монадология – вещь весьма темная и малоупотребительная как в ее эзотерическом, так и философском изводах. Оно и понятно. Она обращена от знающего к знающему, чье знание малопотребно в мире тяжелоагрегатных вещей и грубого сознания, определяющего такое же и бытие. Но все-таки в некоем притчеобразном обличии и в форме нехитрых сценок и разговоров посмеем явить это учение миру профанному, собственно, имеющему к потреблению подобные же образы весьма разнообразных и различающихся по форме скрытности и сложности вероучений и тайных систем. Ясно дело, не следует все воспринимать впрямую, как сказано. Надо воспринимать как не сказано. Да это понятно и любому непросвещенному.

1 |00001[24 - Нумерация текстов Д.А. Пригова не следует авторской нумерации, за исключением особо оговоренных случаев (Прим. ред.)] Возле самого что ада
Одна бедная монада
Плачет, плачет убивается
Мила друга дожидается
Как Эвридика
Вернее, Орфей
Да ты не плачь, снедайма грустью
Поиграются, да и отпустят
Он ведь – Москва неодолеваемая
Как и мы с тобой

1 |00002 Кругом кричат: Убейте гада!
А я лечу и в ус не дую
Поскольку высшую идею
Имею
Поскольку – чистая монада
Неуничтожимая
И мне уже никто не страшен
Ни ветра вой, ни эти наши
В новом их порождении и обличии.