Революция, или Как произошел переворот в России

«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже перетерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления окончились; снарядный голод побежден; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабженная армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми. Алексеев руководил армией и Колчак – флотом. Кроме того, – никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжелым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своем фронте; иными словами – держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы.

…В марте царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна.

Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерять по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна.

В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начертывал план борьбы; порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?.. Бремя последних решений лежало на нем. На вершине, где события превосходят разумение человека, где все неисповедимо, давать ответы приходилось ему. Стрелкою компаса был он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твердо? Уйти или устоять? Вот – поля сражений Николая II. Почему не воздать ему за это честь? Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо; разве во всем этом не было его доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, – тот строй, который в нем воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру – к этому моменту выиграл войну для России.

Вот его сейчас сразят. Вмешивается темная рука, сначала облеченная безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают; его действия осуждают; его память порочат… Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями».

Однако были и другие высказывания о Николае II – английского политического деятеля Д. Ллойда Джорджа (1863–1945), которые часто цитировали в советские времена: «Заговорщиками, свергнувшими царизм, были, в сущности говоря, царица и Распутин; помощь в свержении царизма им оказали неспособные министры, которых сами выдвигали и которым оказывали поддержку царица и Распутин. Царь, сам того не сознавая, был главою заговора… Существовала корона, но без головы».

Британский посол в Париже Ф. Берти, узнав о революционных событиях в Петрограде и государственном перевороте в Российской империи, с удовлетворением констатировал в своем дневнике: «Нет больше России. Она распалась, и исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на Востоке, т. е. Финляндии, Польши, Украины и т. д., сколько бы их удалось сфабриковать, то по мне остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку».

Эти высказывания почти вековой давности известных западных политиков (бывших наших союзников по Антанте), к сожалению, остаются для нас актуальными до сегодняшнего дня, несмотря на все произошедшие глобальные перемены в нашей стране.

Посеявшие ветер Февральской революции пожали бурю Октября, которая не только разрушила радужные перспективы, но поломала и оборвала судьбы многих, привела страну на грань катастрофы. Известно, что год спустя, незадолго до смерти, бывший начальник штаба Царской Ставки М. В. Алексеев (1857–1918), стоявший у истоков организации Белого движения, говорил, что «никогда не прощу себе» той роли, которую он сыграл в отречении царя. Многие из уцелевших политических и военных лидеров России, оказавшись за кордоном, еще долго изводили перья, чернила и бумагу, пытаясь задним числом оправдать свои поступки и действия, просто и коротко определявшиеся – «государственная измена».

В. М. Хрусталев

Жизненный путь автора воспоминаний генерал-майора Свиты Императора Дмитрия Николаевича Дубенского

Дубенский Дмитрий Николаевич (1857–1923) – из дворян, родился 26 октября 1857 г. Воспитанник Александровского военного и Михайловского артиллерийского училищ. Был произведен в офицеры в 1880 г., определен в 3-ю гренадерскую артиллерийскую бригаду. В 1884 г. поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, но курса не окончил по болезни. Он в 1885 г. перешел в Главный штаб, где прослужил на различных должностях (в том числе делопроизводителем мобилизационного отдела) до 1904 г., когда был назначен штаб-офицером для поручений при начальнике Главного штаба. В Главном штабе занимался актуальными для того времени проблемами: военно-конной повинностью и производством военно-конных переписей (с 1888 по 1904 г.). Являлся секретарем издания «Русский Инвалид», написал учебное пособие «Коннозаводство и перевозочные средства», по которому готовились офицерские кадры Николаевской академии Генштаба. Ему также было поручено обследование коневодства Кавказа, киргизских и калмыцких степей, Сибири, юга и центра России, а также губерний Царства Польского. В 1909 г. он вышел в отставку с производством в чин генерал-майора. Издатель-редактор с 1900 г. народной газеты «Русское Чтение», которая пользовалась популярностью рядовых читателей и была широко распространена особенно среди крестьян и в войсках. Во время Русско-японской войны (1904–1905) Дубенский издавал еженедельный роскошно иллюстрированный журнал «Летопись войны с Японией». Им было издано также много популярных, так называемых – военно-народных книг и картин. Из них наиболее известны: «История России в картинах», «История русского солдата», «Царствование Дома Романовых» и др. С 1 января 1912 г. он вновь был определен на военную службу генералом для особых поручений при Главном управлении государственного коннозаводства. Состоял с 24 января 1912 г. при Главном управлении государственного коннозаводства, а с 15 июня 1915 г. стал членом совета этого же Главного управления. В годы Первой мировой войны – издатель-редактор иллюстрированного журнала «Летопись войны 1914–1917 гг.». С октября 1914 года был прикомандирован для «Высочайшего сопровождения» Государя Императора Николая II в поездках по фронтам и в Ставку Верховного Главнокомандующего.

Эти поездки нашли также отражение в воспоминаниях некоторых членов Свиты Императора, в частности жандармских генерал-майоров В. Ф. Джунковского (1865–1938) и А. И. Спиридовича (1873–1952), где иногда упоминается и имя военного историографа Д. Н. Дубенского. Так, например, А. И. Спиридович, который отвечал за личную безопасность Государя Николая II, позднее писал о таких путешествиях по стране:

«21 октября [1914 г.] исполнилось 20 лет царствованию Государя. Утром Их Величества приобщились Св. Тайн в Федоровском соборе. День был яркий, солнечный. Через несколько часов императорский поезд нес Государя в действующую армию. Его Величество сопровождали все лица первой поездки, кроме графа Фредерикса и Мосолова. Новым был Сабчин (вероятно, опечатка, правильно: Саблин. – В.Х.). В поезде «Литера Б» также был новый человек, отставной генерал Дубенский, которому было поручено составление описаний поездок Государя. Его прикомандировали к канцелярии министра двора, и в поездках он подчинялся непосредственно барону Штакельбергу. Купе генерала было соседним с моим, и мы стали сходиться с ним с первых же дней. Генерал внес в наше общество свежую струю. В первый же вечер, когда мы собрались после обеда в гостиной, Дубенский стал расспрашивать о Распутине, о том, почему он играет такую важную роль при дворе и т. д. Было так неожиданно и странно коснуться именно этой темы, о которой мы никогда между собой не говорили. Мы все ему разъясняли, что никакого влияния Распутин не имеет, что все это сплетни. Но в нашем поезде столкнулись два разных мнения. То же было и в царском поезде. Там новизну внес лейб-хирург Федоров. Женатый на москвичке из купеческой семьи он хорошо знал среду купечества и много говорил о его силе и укрепляющейся власти. Имена Рябушинских, Второвых, Гучковых и других москвичей пересыпали речь Федорова. Много там было неясного, недоговоренного, что уразумелось только потом» (Спиридович А. И. Великая Война и Февральская Революция (1914–1917). Минск, 2004. С. 20–21).

В начале 1915 года Д. Н. Дубенский получил ответственное и конкретное задание Министерства Императорского двора описать и опубликовать «деяния Государя Императора Николая II во время Великой войны». Он состоял генерал-майором в Свите Императора в качестве официального историографа, сопровождал Государя в поездках в Ставку и на фронт. Вышли 4 выпуска подготовленного им издания: «Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии» за 1914 – февраль 1916 г. Более поздний период за 1916–1917 гг. этого издания был также подготовлен, но не успел выйти из печати в связи с крушением Российской империи.

Имя Д. Н. Дубенского иногда встречается в личной переписке и дневниках Царской семьи. Так, например, императрица Александра Федоровна в письме № 422 от 7 января 1916 года (Государыня во время мировой войны писала на английском языке и нумеровала все свои письма к супругу) сообщала Николаю II в Ставку (Могилев) следующее:

«Н.П. [Саблин] ехал в одном вагоне со стариком Дубенским, который очень откровенно говорил с ним о старой Ставке и поведал ему все эти истории и “милые” вещи насчет толстого Орлова и насчет планов, бывших у последнего и у других. Все это совпадает с тем, что говорил наш Друг. – Расскажу тебе при свидании». И продолжает эту тему на следующий день, т. е. 8 января, в своем письме: «Смотри, когда увидишь Дубенского, то незаметно наведи разговор на тему о толстом Орлове и заставь его высказаться относительно последнего, если у него хватит храбрости обличить низость человека, который впутывает и других из старой Ставки, слишком высокопоставленных. /…/ Расспроси и про Дрентельна, который готовил для меня монастырь. Дж. и Орл. (имеются в виду В. Ф. Джунковский и В. Н. Орлов. – В.Х.) следовало бы прямо сослать в Сибирь. По окончании войны тебе надо будет произвести расправу. – Почему это должны оставаться на свободе и на хороших местах те, кто все подготовил, чтоб низложить тебя и заточить меня, а также Самарин, который сделал все, чтоб натворить неприятностей твоей жене? А они гуляют на свободе, и так как они остались безнаказанными, то многие думают, что они уволены были несправедливо. Противна эта человеческая лживость, – хотя я давно это знала и высказывала тебе мое отношение к ним» (ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1150; Переписка Николая и Александры Романовых. 1915–1916 гг. М.; Л., 1925. Т. IV).

Поясним, что речь в упомянутых письмах царицы идет о зарождении и постепенно тайно зревшем заговоре дворцового переворота, в подготовке которого подозревался и великий князь Николай Николаевич.

Между прочим, в дневнике Александры Федоровны от 27 января 1916 года имеется любопытная помета на английском языке о том, что у нее в 2 часа дня был Дубенский. (ГА РФ. Ф. 640. Оп. 1. Д. 332). Однако более подробные сведения об этой встрече в дневнике отсутствуют.

Зато в этот же день (27 января 1916 г.) старшая сестра милосердия лазарета Ее Императорского Величества Валентина Ивановна Чеботарева (1879–1919) записала в своем дневнике некоторые слухи, которые ходили в Царском Селе:

«Вчера у Краснова Петра Николаевича был генерал Дубенский, человек со связями и вращающийся близко ко Двору, ездит все время с Государем, уверяет, что Александра Федоровна, Воейков и Григорий (имеется в виду Распутин. – В.Х.) ведут усердную кампанию убедить Государя заключить сепаратный мир с Германией и вместе с ней напасть на Англию и Францию». (Из дневника В. Чеботаревой. 1916 год. / Новый журнал. № 181. Нью-Йорк, 1990).

Упоминается имя Дубенского и в дневнике императора Николая II. Вот одна из подобных поденных записей за 1916 год: «6-го февраля. Суббота. Всю ночь и утро мело на дворе, снега выпала масса. Доклад был не особенно продолжительный. После завтрака принял Дубенского. Читал, погулял полчаса и писал Аликс. После чая поехал ко всенощной. От 9 ч. до 9? [ч] у меня был ген. бар. Ропп с докладом по командировке на М. В. Р. жел. дорогу. Переехал в поезд». (ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 264; Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 571).

Д. Н. Дубенский был хорошо известен и царским детям. Так, например, наследник престола цесаревич Алексей Николаевич 18 июля 1916 года записал в своем дневнике в Ставке в Могилеве: «Грязевая ванна. Играл и читал. Ген [ерал] Дубенский привез с фронта две алюминиевых ложки и осколки от 6 [-дюймового] снаряда, а также головку от дистанционной германской трубки. Прогулка по Днепру. Играл с Макаровым. П.В. П [етров] мне читал про деревенских школьников. Уехал в Царское Село Вл. Ник. [Деревенко]. Вечером писал (плохо) и читал. Лег в свое время. Получил письмо от Жилика» (ГА РФ. Ф. 682. Оп. 1. Д. 189).

Жандармский генерал-майор А. И. Спиридович в своих воспоминаниях писал о Д. Н. Дубенском следующее: «И жизненный опыт Дубенского, его почтенные года, и долголетняя его журнальная и издательская работа, и знание военных кругов и Петрограда вообще – все это увеличивало ценность его суждений. Я знал, что у него два сына в гвардии. Один служил с Великим князем Дмитрием Павловичем. Его слова меня очень заинтересовали. Мы разговорились. Дубенский был большой патриот и, если иногда брюзжал по-старчески и говорил не совсем ладные вещи (на то он и журналист), все это искупалось его преданностью Царю и любовью к родине. Вот у кого девиз: «За Веру, Царя и Отечество» был не только красивыми словами, но и делом» (Спиридович А. И. Великая Война и Февральская Революция. Т. III. Нью-Йорк, 1961. С. 65–67).

Отметим, что генерал Д. Н. Дубенский позднее являлся непосредственным свидетелем событий отречения Государя Николая II от Российского Престола в Пскове (в Ставке Северного фронта у генерал-адъютанта Н. В. Рузского), о чем он и поведал в своих опубликованных воспоминаниях, т. е. в так называемых «записках-дневниках». Однако мы в более поздних письменных отзывах (ряда персон бывшего ближайшего окружения императора) на эту публикацию читаем следующее:

«Некоторые лица, описывая дни февраля и марта 1917 года, часто пользуются записями “придворного историографа” генерала Дубенского. Как на такового, ссылается на него и генерал Спиридович, но в то же время пишет (с. 67), что генерал Дубенский иногда “Говорил не совсем ладные вещи” (“на то он и журналист”!).

Насколько сведения генерала Дубенского не всегда были точны, указывает более чем странная запись его дневника (15–22 января): “В Царское Село командирован Гвардейский Экипаж, так как Сводный полк не очень надежен…”

Это утверждение “историографа” о “ненадежности” Сводного Пехотного полка и его запись в дневнике не отвечают исторической правде» (Галушкин Н. В. Собственный Е. И.В. Конвой. М., 2008. С. 351).

Вот другое мнение – флигель-адъютанта Свиты Императора, полковника А. А. Мордвинова о записках-дневниках Д. Н. Дубенского: «Я удивляюсь, как мог ген [ерал] Дубенский записать в своем дневнике, что “Государь в полном ее (Императрицы) подчинении”. “Достаточно было их видеть, – говорит он, – четверть часа, чтобы сказать, что самодержавием была она, а не он. Он на нее смотрел, как мальчик на гувернантку, это бросалось в глаза”. В данном случае Дубенский повторял лишь дословно то ложное ходячее мнение, которое сложилось у людей, никогда не видевших Государя и Императрицу в их частной жизни. Впрочем, и Дубенский был из числа таких. Он видел царскую семью только в официальных случаях или лишь “на людях”, когда такое подчинение, если бы оно и существовало и при всем желании его видеть, уж никоим образом и никому не могло броситься в глаза. Как и большинство остальных, он видел в своем воображении лишь то, что хотел сам видеть» (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 516. Л. 1 – 89; Мордвинов А. А. Каким я знал моего Государя и каким знали его другие).

Эмоциональная «закрытость» императора Николая II породила целое направление в мемуарной и исследовательской литературе, в которой существует масса полярных мнений – от эмоциональной патологии до сверхволи «самодержца».

Особенно много толков вызвало поведение царя во время отречения в Пскове. Наиболее часто цитируемая фраза официального историографа Ставки генерал-майора Д. Н. Дубенского, произнесенная им во время допросов ЧСК Временного правительства в августе 1917 года: «Это такой фаталист, что я не могу себе представить… он отказался от Российского престола, как сдал эскадрон» (См.: Падение царского режима. Т. VII. М., 1927. С. 393). Это показное спокойствие монарха тогда глубоко задело и даже оскорбило многих. Однако мало кто знает, что секретарь ЧСК известный поэт Александр Блок в своих воспоминаниях ссылается на слова того же Дубенского: «Когда он говорил с Фредериксом об Алексее Николаевиче (т. е. о своем сыне цесаревиче Алексее. – В.Х.) один на один, я знаю, он все-таки заплакал» (См.: Блок А. Последние дни старого режима // Былое. 1919. № 15. С. 47).

После Февральской революции Д. Н. Дубенский, как мы уже отметили выше, неожиданно подвергся 9 августа 1917 г. допросу следователей ЧСК Временного правительства, как явный монархист, но арестован не был (См: ГА РФ. Ф.1467. Оп. 1. Д. 977; «Падение Царского режима». Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Т. VI. М. – Л., 1926). В частности, следует заметить, что во время этого допроса генералу Дубенскому зачитывались фрагменты из его же собственного дневника, которые любопытно теперь нам будет сопоставить с содержанием текста его более поздних опубликованных воспоминаний. Увы, но заметны явные и местами существенные разночтения, что непроизвольно наводит каждого вдумчивого читателя на определенные размышления – каких же взглядов придерживался их автор в тот или иной период времени? Это еще раз подтверждает тот вывод многих историков, что к такой категории документальных источников, как воспоминания, необходимо относиться критически и не все следует из опубликованного принимать «за чистую монету»! Тем более, об этом следует помнить, когда перед читателем появилась уникальная возможность взглянуть на эти события и через «призму» восприятия этих же фактов другими свидетелями, а также через сопоставление их содержания с текстами архивных документов, многие из который находились ранее на закрытом хранении, в так называемых «спецхранах».

Во второй половине 1918 года, спасаясь от большевиков, Д. Н. Дубенский уехал из Петрограда и участвовал в Белом движении. Во время Гражданской войны он, по некоторым сведениям, служил в Харьковском коннозаводстве Вооруженных сил Юга России (1919) у генерала А. И. Деникина. Получил вскоре очередной чин генерал-лейтенанта. Его оба родных сына служили в гвардии. Младший был лицеистом, а затем корнетом л. – гв. Кирасирского полка. Он, как и отец, находился в рядах ВСЮР. Однако в середине июля 1919 года был арестован ЧК в Одессе и судьба его неизвестна. Другой, старший сын Николай Дмитриевич – офицер с 1913 г. л. – гв. Конного полка, был дружен с великим князем Дмитрием Павловичем, участвовал в Великой войне и имел многие ранения. Позднее воевал против большевиков. После поражения белогвардейцев, кому удалось спастись, оказались в эмиграции.

Дмитрий Николаевич Дубенский поселился в Италии. Летом 1920 года в Риме он завершил свою рукопись воспоминаний, которую два года спустя опубликовал на русском языке в эмигрантском журнале «Русская Летопись» в Париже. Генерал-лейтенант Д. Н. Дубенский скончался 5 июля 1923 г., находясь на лечении в Висбадене (Германия). Сведения об его сыне Николае немногочисленны и свидетельствуют лишь о том, что на 26 апреля 1931 года тот был в эмиграции.

Перу генерала Дубенского принадлежит целый ряд статей и публикаций в «Русском Инвалиде», «Новом Времени, «Военном сборнике» и «Разведчике». Сам Дмитрий Николаевич Дубенский оставил воспоминания: Как произошел переворот в России. Записки-дневники // Русская летопись. Кн. 3. Париж. 1922. Вскоре они вышли также отдельным изданием в Прибалтике: Дубенский Д. Как произошел переворот в России. (Рига, 1923). Фрагменты их публиковались в 1927 и 1990 гг. в советских изданиях: «Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы» (Л., 1927; М., 1990). Однако советская цензура и редакторы изменили или убрали вовсе из текста воспоминаний многие места, которые противоречили в СССР установленным канонам историографии в трактовке событий Февральской революции 1917 года.

Воспоминания генерал-майора Свиты Императора Д. Н. Дубенского, а также протокол его допроса в ЧСК Временного правительства от 9 августа 1917 года подготовлены нами впервые в авторской редакции (полностью без сокращений) с сохранением стилистики и особенностей оригинала.

В качестве приложения нами приводятся в конце издания по данной теме ряд уникальных архивных документов, а также фрагментов дневниковых записей и воспоминаний некоторых непосредственных свидетелей и участников тех далеких событий. Это позволит, на наш взгляд, каждому из неравнодушных читателей самому наглядно сопоставить и уточнить многие факты истории этого весьма сложного, переломного и судьбоносного периода нашей Отчизны. Однако при этом творческом процессе изучения исторических событий (включая мемуары и воспоминания) не стоит забывать народную мудрость: «Сколько человек, столько мнений!» Все тексты воспоминаний, дневников и архивных документов данного издания составителем снабжены соответствующими комментариями и примечаниями, что поможет каждому читателю более четко представить и почувствовать атмосферу той эпохи.

Д. Н. Дубенский

Как произошел переворот в России[1 - Сохранены особенности текста эмигрантского издания.]

С октября 1914 года я имел высокую честь состоять при Государе Императоре Николае Александровиче[1 - Николай II Александрович (Ники; 1868–1918) – сын императора Александра III и императрицы Марии Федоровны, российский император (1894–1917); взошел на престол 21 октября 1894 г. К этому времени имел воинское звание полковник, которое сохранил за собой до конца своего царствования, не считая возможным присвоить себе очередной воинский чин. Во время Первой мировой войны, 23 августа 1915 г. возложил на себя ответственность за тяжелое положение армии на фронте, взяв пост Верховного главнокомандующего. 18 декабря 1915 г. получил от союзников фельдмаршальский жезл и звание фельдмаршала английской армии. Георгиевский кавалер. Отрекся от трона 2 марта 1917 г. Вместе с семьей был Временным правительством заключен под домашний арест в Александровском дворце Царского Села, а в начале августа 1917 г. выслан в сибирскую ссылку в Тобольск. После прихода к власти большевиков царская семья в конце апреля 1918 г. переведена на тюремный режим в Ипатьевский дом в Екатеринбурге. В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. все были тайно расстреляны. В советской печати объявили только о казни Николая II. Канонизирован РПЦЗ (1981) и РПЦ (2000).] для ведения ежедневной записи событий начавшейся в июле этого года войны, касаясь собственно личной деятельности и личных непосредственных трудов Государя в эту великую эпоху. Общие события войны и явления жизни России я затрагивал лишь постольку, поскольку это было необходимо для ясности изложения описываемых фактов.

Мои «Записки-Дневники» – не историческое обследование, для этого не настало еще время, – это просто описание тех дней, когда Его Величество сначала только бывал при войсках, а затем, с августа 1915 года, непосредственно командуя своими армиями, пережил с ними и радости и горе.

«Записки-Дневники» в том виде, как они ежедневно велись, составляют очень обширный исторический материал. Небольшая часть этого материала была использована мною для составления, с Высочайшего соизволения, четырех выпусков издания Министерства Императорского Двора, «Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в Действующей Армии», за период времени с начала войны по февраль 1916 года. Пятый выпуск, посвященный годовому периоду (с февраля 1916 года по февраль 1917 года), был совершенно подготовлен к печати, но переворот и революция помешали появлению его в свет.

Настоящие записки под заглавием: «Как произошел переворот в России» (ноябрь 1916 г. – апрель 1917 г.) составлены мною по уцелевшим моим записным книжкам, заметкам и по памяти. Весь подлинный официальный материал находится в сохранности, но в настоящее время я не имею возможности им воспользоваться.

С ноября 1916 до конца февраля 1917 года

В конце ноября, по служебным делам, мне пришлось приехать из Ставки[2 - Ставка Верховного главнокомандующего – высший орган управления действующей армией и флотом, местопребывание Верховного главнокомандующего вооруженными силами России во время Первой мировой войны. Первоначально находилась в Барановичах, а с 8 (21) августа 1915 г. – в Могилеве. В состав Ставки в 1917 г. входило: 15 управлений, 3 канцелярии и 2 комитета (всего свыше 2 тыс. генералов, офицеров, чиновников и солдат).] в Петроград. Государь оставался в Могилеве, и отъезд Его Величества в Царское Село[3 - Царское Село – находится в 25 км от Санкт-Петербурга. До Февральской революции в Александровском дворце Царского Села находилась постоянная резиденция Николая II и царской семьи с 1904 г. В Царском Селе были расквартированы 1-й и 4-й лейб-гвардии стрелковые резервные полки и другие воинские части. Здесь с 9 марта до начала августа 1917 г. царская семья содержалась под домашним арестом. После Октябрьской революции дворцово-парковый ансамбль был превращен в музей, а лучшие дома города заняли учебно-воспитательные и оздоровительные учреждения. В 1918–1937 гг. изменялось наименование Царского Села – сначала Солдатское Село, затем – Детское Село. В 1937–1998 годах переименовано в г. Пушкин. С 1998 г. находится в черте С.-Петербурга.] предполагался в половине декабря.

Столица поразила меня после тихой, спокойной, деловой и серьезной жизни в Ставке. – Там и Государь, и Штаб, и все учреждения с утра до вечера работали и были заняты серьезными, неотложными делами, вызываемыми громадной войной. Почти все были чужды других интересов. Те слухи, которые доходили из столицы до Могилева, мало сравнительно интересовали занятых людей и только та или другая бойкая газетная статья, речь Пуришкевича[4 - Пуришкевич Владимир Митрофанович (1870–1920) – выпускник историко-филологического факультета Новороссийского университета. Один из лидеров «Союза русского народа» и «Союза Михаила Архангела». Депутат Государственной думы III и IV созывов от Бессарабской губернии, фракция правых. В годы Первой мировой войны работал на фронте в качестве уполномоченного Красного Креста, организовал собственный санитарный поезд. Один из участников убийства Григория Распутина. После Февральской революции выступал за восстановление монархии. В октябре 1917 г. был арестован как организатор монархического заговора (14 человек) в Петрограде. От большевиков обвинение возглавлял Д. З. Мануильский. Приговорен в январе 1918 г. к 4 годам принудительных работ. Амнистирован 1 мая 1918 г. Уехал на юг, издавал в Ростове-на-Дону газету «Благовест», сотрудничал с Белым движением. Умер от сыпного тифа в Новороссийске. В 1918 г. в Киеве был опубликован его дневник, который затем был переиздан с дополнениями в Риге в 1924 г. Репринт этого издания см.: Пуришкевич В. М. Дневник. «Как я убил Распутина». (М.,1990).] в Государственной Думе,[5 - Государственная Дума. – Указом Николая II Государственная дума IV созыва начала свою работу 1 ноября 1912 г.; ее полномочия заканчивались в 1917 г., чем во многом объяснялась политическая активность многих депутатов. Выборы в Думу проходили осенью 1912 г. на основе избирательного закона от 3 июня 1907 г. На заседаниях Думы рассматривались законопроекты, которые затем передавались в Государственный совет и после одобрения утверждались царем. Председателем Думы являлся октябрист М. В. Родзянко. Всего в IV Думу было избрано 442 депутата. Правые и националисты имели 185 мест, октябристы – 98, кадеты – 59, прогрессисты и буржуазные националисты – 69, трудовики – 10, социал-демократы – 14 и беспартийные – 7. 27 февраля 1917 г., несмотря на указ Сената о приостановке ее деятельности, сформировался Временный комитет Государственной думы (ВКГД). После февраля Дума практически уже не функционировала. Временное правительство 6 октября 1917 г. издало акт о роспуске Государственной думы.] какая-либо особо злобная и крупная сплетня о Царском Селе или о Распутине[6 - Распутин Григорий Ефимович (с 1906 г. Распутин-Новых) (1869–1916) – крестьянин из села Покровского Тюменского уезда Тобольской губернии, «старец-проповедник» и «молитвенник», имевший большое влияние на царскую семью. Был осужден в молодости за конокрадство, но впоследствии обратился к религиозно-мистическим учениям (одно время его подозревали в принадлежности к секте хлыстов) и, сделавшись «старцем», пешком обошел многие святые места. Весной 1911 г. он совершил путешествие в Иерусалим и затем вместе с большим числом паломников в Саров. С помощью своих покровителей из «высшего света» был допущен в царский дворец. В качестве «провидца» и «исцелителя» приобрел значительное влияние на императрицу Александру Федоровну, сумев внушить ей, что сможет спасти больного гемофилией цесаревича Алексея. Обладал даром останавливать кровотечение. Он неоднократно облегчал приступы болезни наследника престола, что не удавалось делать многим опытным врачам. Однако порочное и вызывающее поведение Распутина за пределами дворца роняло в общественном мнении репутацию царской семьи, что использовалось левой прессой и политическими оппозиционными деятелями в борьбе за власть. Среди агентов «охранки» условная кличка Распутина была «Темный». В убийстве Г. Е. Распутина в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. были замешаны несколько человек, в т. ч. родственники царя – князь Ф. Ф. Юсупов (младший) и вел. князь Дмитрий Павлович, которые считали, что этим актом они спасают монархию. Распутин временно был захоронен вне пределов кладбища, на участке А. А. Вырубовой, около Царскосельского парка. В дальнейшем предполагалось перенести останки Распутина на его родину в село Покровское Тобольской губ. В дни Февральской революции захоронение было уничтожено восставшими солдатами, а труп «старца» сожжен.] заставляли толковать о Петроградских вестях более напряженно.

Здесь в Петрограде – наоборот, весь город жил не столько серьезной политикой, сколько пустыми слухами и пошлыми сплетнями. Появилась положительно мода ругать в обществе Правительство и напряженно порицать Царское Село, передавая ряд заведомо лживых и несообразных известий о Государе и Его Семье. Газеты самые спокойные и более, так сказать, правые, подобно «Новому Времени»[7 - «Новое время» (СПб., 1868–1917) – ежедневная газета, одна из популярнейших петербургских политических газет. Основана А. Киркором, в 1871 году перешла к Ф. Н. Устрялову. В 1876 году газету приобрели А. С. Суворин и В. И. Лихачев.], все-таки ежедневно стремились указывать на ту или иную, по их мнению, ошибку Правительства. Государственная Дума, руководимая Прогрессивным блоком[8 - «Прогрессивный блок» – летом 1915 г. в Государственной думе и Государственном совете было выработано соглашение об образовании парламентского блока, в руководстве которого главную роль играли члены масонских лож. Бюро «Прогрессивного блока» возглавил масон В. Меллер-Закомельский, а членами были – видные масоны: Д. Гримм и М. Ковалевский (от академической группы в Госсовете); В. Гурко, М. Стахович, Д. Олсуфьев (внепартийные в Госсовете); А. Шингарев и Н. Некрасов (от кадетов); И. Ефремов, В. Ржевский (от прогрессистов); С. Шидловский, Е. Ковалевский, И. Годнев (от октябристов); В. Львов (от группы центра). Обстановка в стране подтолкнула большинство фракций в Государственной думе и Государственном совете объединиться в августе 1915 года в «Прогрессивный блок». Вне блока оставались только крайние правые и меньшевики. «Прогрессивный блок» выступал с критикой царского правительства за неспособность обеспечить победу в Первой мировой войне и выдвигал программу ограниченных либерально-демократических реформ. Главным требованием «блока» являлось создание «министерства доверия» во главе с одним из министров, готовым сотрудничать с Государственной думой. Требование оставалось в рамках закона о думе 1906 года.], с августа 1916 года определенно вела открытую борьбу с Правительством, требуя, как наименьшего, ответственного Министерства.

Бывало вернешься домой, повидаешь гвардейских офицеров, близких знакомых, разных общественных деятелей и лиц служебного мира, поговоришь с ними и невольно поразишься всем тем, что услышишь.

Точно какой-то шквал враждебной Правительству агитации охватил наш Петроград и, как это ни странно, в особенности старались принять в ней участие наш высший круг и нередко и сами правящие сферы. Все вдруг стали знатоками высшей политики, все познали в себе способности давать указания, как вести Великую Империю в период величайшей войны. Почти никто не упоминал о трудах Государя, о стремлении Его помочь народу вести борьбу с врагом успешно. Наоборот, все говорили о безответственном влиянии темных сил при Дворе, о Распутине, Вырубовой[9 - Вырубова (Танеева) Анна Александровна (1884–1964) – близкий друг царской семьи. В дни Февральской революции тяжело болела корью, как и царские дети, находилась в Александровском дворце. 21 марта 1917 г. по доносу подверглась аресту Временного правительства и была заключена в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. В конце июля 1917 г. она все же была освобождена постановлением ЧСК «за отсутствием состава преступления». В декабре 1920 г. вместе с матерью бежала из Петрограда по льду Финского залива через границу. Позднее стала монашенкой. Жила и умерла в Финляндии. Автор воспоминаний «Страницы из моей жизни».], Протопопове[10 - Протопопов Александр Дмитриевич (генерал Калинин; 1866–1918) – действительный статский советник, Симбирский губернский предводитель дворянства, депутат III и IV Государственных дум от Симбирской губернии (фракция земцев-октябристов), товарищ председателя IV Государственной думы (с 1914). Член «Прогрессивного блока». Член партии октябристов. Летом 1916 г. во время посещения делегации думцев за границу (парламентов Англии, Франции, Италии) в Стокгольме (Швеция) встречался и вел, предположительно, переговоры с неофициальным агентом Германского правительства банкиром Варбургом. В сентябре 1916 г. был назначен управляющим МВД и Главным начальником Отдельного корпуса жандармов, а затем министром внутренних дел (20.12.1916 – 28.02.1917). Являлся основателем и редактором монархической газеты «Русская воля». Состоял в близких отношениях с Г. Е. Распутиным, за что резко осуждался своими сторонниками по партии и некоторыми кругами светского общества. В дни Февральской революции, после попытки подавления народных выступлений был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Позднее расстрелян по приговору ВЧК.], о сношениях Царского Села даже с Германской Императорской Фамилией. Лично я стоял далеко от всего этого шума столичной жизни, так как, находясь в Ставке при Его Величестве, мало бывал в Петрограде во время войны.

После Нового Года, на короткое время, я уехал в Москву. Там из Первопрестольной шли те же совершенно разговоры, как и в Петрограде.