За руку чистую детскую душу –
Белого ангела лет четырех.
Души заблудшие, бедные овцы…
Ставят для города глупых детей
Зоркие гоблины-наркоторговцы
Изгородь из конопляных сетей.
Знают: покинут свои катакомбы
Только сверкнет долгожданно блесна,
Полчища, тьмы героиновых зомби,
Корчась от жажды волшебного сна.
И словно ангел в развратном Содоме,
Что поражается ужасам дна,
Ночью на кухне в родительском доме
Бедная мама сидит у окна…
Входит девушка
Девушка
А ты опять один, совсем один…
Такого не случилось бы возможно,
Когда б открытым был ты хоть немножко,
Но ты так замкнут стал и нелюдим.
И ты опять один который день,
И душу никому не открываешь,
И ото всех несчастный взгляд скрываешь,
И прячась, стал уже похож на тень.
А знаешь, я скучаю по тебе.
По прежнему тебе, ты так мне нужен,
Тот, что мог видеть солнце в серых лужах
И слышал стих в трепещущей листве.
Мне так необходим тот, прежний ты
С испачканными красками руками,
Любивший восхищаться облаками
И безоглядно веривший в мечты.
Но ты чужим и незнакомым стал.
Ты стал другим. Ты хуже стал и злее.
Юноша
Нет, я все тот же. Просто я болею.
И я всего лишь навсего устал.
Мой бледный вид с печалью пополам
Хоть чье-то сердце, может быть, заденет.
Послушай, а ты можешь дать мне денег?
Девушка
Нет, денег я, прости, тебе не дам.
Я знаю, что они тебе нужны
На мерзкие губительные вещи,
Воздействия которых так зловещи,
Что даже своим именем страшны.
Употребляя их день ото дня,
Себя тем самым неизбежно губишь…
Юноша
Да, я все понял. Ты меня не любишь.