И кости, сразу все начав вращаться,
Хотят от сухожилий оторваться
И обнажиться, кожу разорвав.
Все внутренности ссохлись у меня,
И стонут, словно люди, умирая,
И исчезают, в пламени сгорая
Сжигающего все дотла огня.
И я цветных не вижу облаков.
Да что цветных – не вижу даже белых,
Они цветов чернильно-перезрелых
В небесный черный вплетены покров.
Нет, белых облаков в помине нет.
Обрадовать никак не может глаза
Гниющего от грязных игл мяса
Их пахнущий могилой близкой цвет.
И я в чужой и страшный мир попал.
Вокруг меня, как будто в наказанье
Те существа, о чем существованьи
Я раньше даже не подозревал.
Здесь женщины страшны как смертный грех,
Что в мыслях, что в делах мерзки и грубы
И липкие облизывают губы,
Желая поглотить живущих всех.
Со взглядами кладбищенских червей
Их окружают им под стать мужчины,
Порой от них совсем неотличимы,
Порой неотличимы от зверей.
Они всегда, они вокруг меня везде,
Теперь от них мне никуда не скрыться,
Здесь люди-звери, люди-змеи, люди –птицы,
Но нет людей, похожих на людей.
И каждый жив, над всем людским смеясь,
И рад, такою жизнью наслаждаясь.
Я, с ними каждый день в грязи валяясь,
Сам неизбежно превращаюсь в грязь.
ГОЛОС
Город огромный, город безумный…
Страхом раздавлен и смертной тоской
Спрятаться хочет в пещере уютной
Теплой квартиры жилец городской.
Средневековье – иначе не скажешь,
Город – большой заколдованный лес,
Где словно непрерываемый шабаш
Столпотворение темных существ.
Скалятся полузвериные лица,
Прячась под масками добрых людей.
Нечисть ликует, нечисть глумится,
Зная, что нет наказания ей.
Чьи это остроконечные уши?
Тролль желтоглазый куда-то ведет