Жанна д'Арк

«Бедствие великое, в образе Девы-колдуньи, исчадия адова, послано Богом на англичан, – пишет герцог Бедфорд юному английскому королю Генриху VI. – Злыми чарами она не только истребила их множество, но и всех остальных лишила мужества».[220 - Proc?s. V. 137.]

XXIX

Верили Жанне и во Франции только простые люди, а военачальники сомневались в ней и держали ее в стороне от военных советов.

– Я узнал от верных людей, что капитан Фальстаф идет на помощь англичанам с подкреплениями и съестными припасами, – сообщил ей однажды граф Дюнуа.

– О, Батард, Батард! Я приказываю тебе именем Божиим: только что ты узнаешь о приходе Фальстафа, сказать мне об этом, а если не скажешь, я отрублю тебе голову!

– Ладно, скажу, – отвечает Батард и опять, вглядываясь в нее, удивляется – ужасается: что это? кто это?[221 - Proc?s. III. 212.]

Жанна становится сразу единственной властью в городе, выше всех военных и гражданских властей.[222 - Journal du si?ge d'Orlеans. 43–44, 78–79.] Бедная девочка, «бедная пастушка», «не знающая ни А, ни В», сводит их на ничто.[223 - Michelet. 182. – «Pastoure», «pastourelle», «paupercula bergeretta».]

– Я послана Богом для утешения бедных людей, – говорит она идущему к ней простому народу.[224 - Proc?s. III. 88. – «J'ai еtе envoyеe pour la consolation des pauvres et des indigents».]

– Бедные люди шли ко мне охотно, потому что я их любила.[225 - Petit de Julleville. 125. – «Les pauvres venaient ? moi volontiers, parce que… j'aimais ? les supporter».]

Подвиг этой «дочери Божьей», так же как Сына Божия, – подвиг любви, мира и милости: Жанна снимет осаду не только с Орлеана, но и со всей Франции – со всего человечества; освободит не только французов от Годонов, но и всех бедных и угнетенных от всех богатых и угнетающих.

XXX

Кощунственной плоскостью могло бы казаться посвящение «Таинства любви Жанны д'Арк» Шарля Пэги: «Всем, кто жил и умер за всемирную Социалистическую Республику», если бы не был он уже в те дни, когда писал «Таинство», одним из величайших, хотя и бессознательных христиан наших дней.[226 - Pеgui: Le mist?re de la chеritе de Jeanne d'Arc, 1899.…A tous ceux qui auront veculeur vie humaine…et ? tous ceux qui seront mortde leur mort humaine,Pour l'еtablissement de la Rеpubliquesocialiste universelle.]

Что хотел он сказать этим посвящением? То же, что говорит св. Августин: «Жизнь Града Божия вся должна быть общинной, socialis; лишним владеть – значит владеть чужим; общая собственность – закон Божественный, частная – закон человеческий».[227 - August. De civit. Dei. XIX. 17. – Sermo. 285. – «Res alienae possidentur, cum superflua possidentur». – Ad Joh. VI. 25.] То же, что говорит Иоахим Флорский: в «Третьем Царстве, Духа» совершится «великий переворот»: собственники – «богатые, великие, сильные мира сего, будут низвергнуты, а нищие, малые, слабые, возвышены… и увидят они правосудие Божие, совершенное над их палачами и угнетателями».[228 - Joach. Flor. Expos. in Apocalyps. Fol. 199.] То же, что говорит св. Франциск Ассизский: «Я не хочу воровать, а если бы я не отдал того, что имею, беднейшему, то был бы вором».[229 - Specul. Perfect. I. 3, 4.] То же, что говорит Жанна д'Арк: «Я послана Богом для утешения бедных». То же, что и мы говорим так плоско и недостаточно, потому что нерелигиозно, о «социальной проблеме» – этом страшном узле, который грозит в наши дни, затянувшись в мертвую петлю, задушить человечество.

Если Начинатель «великого переворота» – «всемирной социальной революции», по-нашему, – Сын Божий, то продолжательница его вернейшая – «дочерь Божия», на Огненном Кресте распятая, св. Дева Жанна.

Что сделала бы она, если б не была убита, едва начав дело свое, – об этом так же трудно судить по тому, что она уже сделала, как по пшеничному зерну – о колосе. Но нет никакого сомнения, что Жанна думала уже не только о французском, но и о всемирном деле, когда брала с короля обещание «миловать всех приходящих к нему богатых и бедных равно»;[230 - Lef?vre-Pontalis. Eberhard Windecke. 52–53. – «…Qu'il s'humili?t assez, pour que tous ceux, pauvres et riches… qui viendront ? lui, il les rec?t en gr?ce».] или когда хотела, чтобы Франция, Англия, Италия – все христианские народы, «обратившись ко Христу и покаявшись, облеклись в одежды Нищих Братьев и заключили между собою вечный мир».[231 - Morosini. III. 64–65.] Это – начало, а конец – «царство Божие на земле, как на небе».

Жанна – «мятежница» не только против Церкви, но и против государства, большая, чем Августин и Франциск, – такая же, как Иоахим и Павел. Первый мятеж ее против Церкви поняли судьи Жанны, а второй – против государства остался для них непонятным. В этом и до наших дней св. Жанна д'Арк, так же как сам Иисус, – непонятная, неизвестная.

XXXI

Это уже чувствуется в первом явлении Девы, когда становится она единственной властью в осажденном Орлеане.

4 мая французские военачальники, обиженные тем, что над ними поставлена безграмотная девочка-крестьянка, делают, не предупредив об этом Жанну, вылазку на крепостную башню-бастилью Сэн-Лу, в нескольких милях к востоку от города.[232 - France. I. 130. – Plan d'Orlеans. – Bastille de Saint-Loup. Autun.] Но англичане сопротивляются так доблестно, что французы должны отступить.

Ночью Жанна, проснувшись и вскочив с постели, зовет оруженосца своего, Жака д'Олона, и на вопрос его, что с нею, – отвечает:

– Жив Господь! Мой Совет велит мне идти на англичан… Где мое оружье?.. Кровь наших людей льется, я это чувствую!

И, увидев маленького пажа Мюго, кричит:

– Ах, скверный мальчишка! Зачем же ты мне не сказал, что льется французская кровь?

Выбежав из дому, поспешно вооружается. Знамя подают ей из окна, и, вскочив на коня, мчится она по улице так, что из-под лошадиных копыт на мостовой брызжут искры.[233 - Proc?s. III. 212–218. – Jean d'Aulon. Mugot. – «En nom de Dieu! mon Conseil m'a dit que j'allasse centre les Anglais». – Proc?s. III. 106. – «O? sont ceux qui doivent m'armer? Le sang de nos gens coule!». – Proc?s. III. 68. – «Ha! sanglant garcon, vous ne me disiez pas que le sang de France fut rеpandu!».]

Доскакав до Сэн-Лу, прямо кидается в бой. Семнадцатилетняя девочка, никогда на войне не бывавшая, стоит бесстрашно со знаменем в руках, в опаснейшем месте боя, у крепостного рва, под арбалетными стрелами и пушечными ядрами.[234 - Proc?s. III. 109, 127. – Chronique de la Pucelle. 295.]

В первый раз в жизни, увидев кровь на войне, ужасается, но не за себя, а за других: «Я никогда не могла видеть, как льется французская кровь, без того, чтобы волосы у меня на голове не вставали дыбом от ужаса».[235 - Proc?s. III. 213. – «Je n'ai jamais vu sang Fran?ais que les cheveux ne me levassent sur la t?te».]

Только что увидев Жанну, отступающие французы кидаются в бой с новой отвагой, идут на приступ, поджигают башню и врываются в крепость. Множество пленных перебито. «И, видя то, Дева была очень прискорбна». Хитростью спасает она англичан, укрывшихся в женской обители и нарядившихся там в церковные ризы.[236 - Proc?s. III. 106. – «La Pucelle etait toute dolente». – Chronique de la Pucelle. 289, 295.]

Выгоды этой первой победы огромны: все верхнее течение Луары освобождено и, что важнее, доказано, что англичане – вовсе не «Годоны», «хвостатые дьяволы», а такие же слабые люди, как французы, и что можно их ловить, как мышей в подпольи, выкуривать, как ос в гнезде.

Вся эта победа – дело одной только Жанны; без нее ничего бы не сделали: легкую и бесполезную стычку превратила она в глубокий и тяжелый удар. И что еще важнее – павший дух французов был поднят.[237 - France. I. 338–339.]

На следующий день, 5 мая, в Вознесение, Дева отправляет к англичанам письмо с четвертым и последним предложением мира. Привязывает письмо к арбалетной стреле и велит пустить ее в английский лагерь у окопов Бель-Круа.

– Шлюха, девка продажная! – отвечают ей Годоны опять все тою же бранью, и горько плачет она, не от обиды, а от жалости к врагам. Но, услышав Голоса, утешается.

– Я получила от Мессира добрую весть! – сообщает войску радостно.[238 - Proc?s. III. 107–108. – «J'ai des nouvelles de Messire». – Chronique de la Pucelle. 286. – Journal du si?ge d'Orlеans. 79.]

XXXII

Главная твердыня англичан, крепостная башня-бастилья Турелли, находилась на левом берегу Луары. С городом соединял ее деревянный, с одной, посредине, сломанной аркой, мост. Перед Туреллями возвышалась башня Августинцев: чтобы войти в ту, надо было сначала взять эту.[239 - France. I. 130. – Plan d'Orlеans. – (Bastille des Tourelles. Bastille des Augustins).]

Приступ на нее начался 6 мая, на восходе солнца, длился весь день до заката и был отражен. Жанна, собрав отступавших и воткнув древко знамени в землю у самого рва, крикнула с такой отвагой и верой: «Смело входите!» – что после нового отчаянного приступа башня была взята и сожжена. Но, глядя на освещенные за нею красным заревом пожара в черном ночном небе неприступные башни Туреллей, французские военачальники говорили с безнадежностью: «Этого и в месяц не возьмем!»[240 - Journal du si?ge d'Orlеans. 85. – Perceval de Gagny. 146. – Proc?s. III. 214–215.]

– Вы были на вашем совете, а я на моем, и верьте мне, совет Господен исполнится, а ваш погибнет! – ответила им Жанна спокойно и, немного подумав, прибавила, обращаясь к духовнику своему, брату Паскерелю:

– Много будет у меня завтра хлопот… и кровь из тела прольется![241 - Proc?s. III. 108–109. – «Vous avez еtе ? votre conseil, et j'ai еtе au mien, et croyez-moi que le conseil de Messire sera accompli… et que le votre p?rira». – «…Exire crastina die sanguis a corpore meo supra mammam». Два последних слова: «над сосцом», – принадлежат, вероятно, не самой Жанне, а брату Паскерелю (Pasquerel), прибавившему их для того, чтобы усилить чудесную точность пророчества. Но что оно все же исполнилось, и А. Франс отрицать не смеет. – France. I. 351: «que Jeanne ait longtemps d'avance annoncе qu'elle serait blеssеe, on ne peut le nier». – To же пророчество сохранилось и в счетных книгах Брабантского двора от 1429 года. – Proc?s. IV. 426: «dixit quod ipsa aute Aureliam in conflicto telo vulnerabitur. Жанна предсказала, что будет в бою у Орлеана ранена стрелою». Точность предсказания в самом деле чудесная: ранена будет не ядром, не пулей, а «стрелою», как и была действительно ранена. «Я предвидела все, что будет: это особый, от рождения мною полученный дар», – могла бы сказать, и в этом случае, Жанна, вместе с Наполеоном.]

XXXIII

«Ранним тихим утром 7 мая начался приступ на башни Туреллей. Двадцать раз подходили французы к окопам и двадцать раз отступали под страшным огнем кулеврин и бомбард; но каждый раз шли снова в бой, с еще большей отвагой, чувствуя себя как будто бессмертными».[242 - Michelet. 197. – «Sembloit… qu'ils cuidassent estre immortels». – Journal du si?ge d'Orlеans. 85. – Proc?s. III. 214–215.]

Жанна была опять впереди всех и всех ободряла:

– Будьте мужественны, верьте, мы скоро войдем в крепость![243 - Journal du si?ge d'Orlеans. 85. – Chronique de la Pucelle. 293. – «Ayez bon coeur, ne vous retirez pas: vous aurez la bastille de bref».]

После полудня, приставляя к стене первую осадную лестницу, Дева была ранена в плечо, над правым сосцем, арбалетной стрелой, пробившей стальной наплечник, как бумагу, и вышедшей с другой стороны плеча на четверть локтя. Видя льющуюся кровь свою, Жанна испугалась и заплакала, как маленький ребенок.[244 - Proc?s. I. 79; III. 109. – Chronique de la Pucelle. 293. – Michelet. 197. – «Timut, flevit».]

Но «заговорить» рану не позволила, боясь «волшебства».

– Лучше, – говорила, – мне умереть, чем сделать что-нибудь противное воле Божьей…[245 - Proc?s. III. 109.]

И, вдруг перестав плакать, вырвала стрелу из раны. Только что сделали ей перевязку, вернулась в сражение. Но монсиньор Батард велел трубить отбой. Жанна кинулась к нему и, плача, теперь уже не от боли, молила:

– Именем Божьим говорю вам: мы сейчас войдем в крепость… и ничего с нами англичане не поделают… Только отдохнем немного…[246 - Proc?s. III. 25. – «En nom de Dieu! vous entrerez bien bref dedans. N'ayez crainte, et n'auront les Anglaise plus de force sur nous». – Journal du si?ge d'Orlеans. 85.]

Так и сделали: отложили приступ ненадолго. В это время Дева, сев на коня, отъехала одна в соседний на склоне холма виноградник и, сойдя с коня, села на землю между вьющимися по низким подпоркам и в косых лучах заходящего солнца прозрачно-зеленеющими лозами.

Та же была и здесь тишина, как в домремийском садике; тот же далекий звон колоколов или гудение пчел; та же крепкая свежесть – дыхание «Черной Девы», Матери-Земли.

Вдруг повеяло в воздухе как бы солнечно-теплым розовым маслом от алых и белых цветов шиповника – благоуханием прославленных тел, и Жанна услышала Голос:

– Дочерь Божия, ступай, ступай! Я тебе помогу, – ступай!