Трое в церкви, не считая Дьявола. Стоит повернуться к Богу спиной, и увидишь путь к Дьяволу

Дочь отключилась. Что она будет делать весь день без матери? У Лисичкиной было предчувствие, что она задержится в этой церкви до самого вечера, если не до ночи, но чем будет заниматься ее Аня? Одна дома, когда на улице жуткий ливень, молнии и гром. Ну, конечно же, она не одна, она со своей кошкой Фросей, которую любит безмерно. Животное, наверно, тоже голодает, когда Светлана уходит на работу, потому что Аня, хотя ей уже и десять лет, вряд ли догадается покормить своего питомца. Впрочем, это всего лишь несчастная кошка. Светлана живет не ради нее, а ради своей дочери, и волноваться она будет только о ней, а не о какой-то там живности, которая по странному стечению обстоятельств теперь обитает в ее квартире.

Солнца сегодня не было совсем, поэтому заката Лисичкина тоже не увидит. Небо было темно-серым, как масса, которую однажды изрыгнула та самая кошка, когда съела то, что приготовила Светлана. Удивительно, что Аня ест эту еду без проблем, уплетая за обе щеки, а чертова кошка рыгает прямо на ее любимое одеяло, будто показывая, что ее стряпня сродни помоям.

И почему она вдруг вообще начала думать об этой дрянной кошке?

Светлана наспех вызвала такси, дрожащими пальцами набрав короткий номер и потратив на это последние деньги на телефоне, и стала ждать машину под крышей битком набитой людьми городской больницы Ярославля.

Павел Уткин, замерзая и скрипя зубами, мялся на автобусной остановке, пытаясь сквозь пелену дождя разглядеть подъезжающие машины и номера на них. Но еще ни одного автобуса. Сплошные легковые и грузовые автомобили и вереницы желтых такси с надписью «Максим» на глянцевом боку. Внезапно, даже не успев понять, что произошло, Павел почувствовал, как его джинсы намокают, а по дороге уносится серебристая Лада, налетая на выбоины и разбрызгивая грязную воду из луж. Он сжал кулаки в карманах нисколько не согревающей коричневой куртки, которую носил еще его отец, и запрыгнул в первый попавшийся автобус, втиснувшись между старой бабкой, от которой пахло разваливающимся на клочки тряпьем и речной рыбой, и мамой с маленьким ребенком, сидящим у нее на руках и размахивающим маленькими пухлыми ножками в зеленых махровых колготках, разбрызгивая грязь с резиновых сапожек на лица и волосы стоящих вокруг людей. Никто не решался сделать ему замечания, чтобы не испытать на себе гнев молодой и безответственной матери, увлеченно болтающей с кем-то по телефону о своем муже, поэтому пассажиры, нахмурившись, терпели и сжимали в руках теплые и мокрые от пота пятирублевые монетки.

Худощавый и высокий, Павел все равно чувствовал себя сдавленным и зажатым со всех сторон, и, морща длинный нос, злобно оглядывал окружающих холодными серыми глазами, такими же серыми, как и тучи за пыльными окнами автобуса в разводах от грязной тряпки.

Внезапно у него все похолодело внутри. Куда он вообще едет? Начальник не сказал ему адреса, а он запрыгнул в первый попавшийся автобус. Неловко вытащив из куртки телефон и выронив рубль, который он не стал поднимать с пола, небрежно от него отмахнувшись, Павел набрал номер начальника редакции. На другом конце провода сразу же раздался кривой и кашляющий смех.

– Опомнился! Ты так спешил, что даже адрес не взял.

– Да, бегу и тапочки теряю. Куда мне ехать-то?

– На окраину, доедешь до Заводской, а там пешком потопаешь. Тоже мне, работник месяца. – Начальник снова засмеялся и сбросил трубку.

– До Заводской едем? – Неуверенно спросил Павел, оглядываясь на стоящую слева бабушку. Та косо посмотрела на него и ничего не ответила.

Мокрые джинсы неприятно прилипали к телу, автобус трясло на каждой неровности дороги так, что, казалось, он сейчас развалится на части, девушка справа без умолку щебетала о своих семейных проблемах, а ребенок дергал ее за волосы и что-то лепетал. Павел напрягся еще сильнее и почувствовал, как капля грязи упала ему на нос. Чертовы дети.

ГЛАВА 3. «ВСТРЕЧА»

Виктор захлопнул за собой дверь мокрой блестящей черной машины и, опершись рукой на ее крышу, прищурился и посмотрел на открывшуюся перед ним церковь. Местечко, конечно, было подозрительным: окраина города, со всех сторон окруженная шумным и непроглядным лесом, и ни одного жилого дома или магазина вокруг. Само здание церкви было не особенно большим, центральный вход украшали четыре грязно-белых колонны, а слева, в невысокой узкой башенке, видимо, находились монашеские кельи. Купола были не золотыми, как обычно, а какими-то темно-коричневыми, почти черными, с облупившейся черепицей и слезающими лохмотьями краски, крест на шпиле среднего купола был старым и, казалось, готовым уже развалиться на части под напором холодного осеннего ветра. Капли дождя уныло стучали по грязным окнам с пародиями на витражи. Все было таким опустошенным, угрюмым и безысходным, что Виктор даже усомнился в том, что это действительно было церковью. Богу самому, наверное, жутко было смотреть на это место. «Неудивительно, что он отсутствовал, когда тут произошло убийство», – с иронией подумал Виктор и, поправив черный галстук, закурил сигарету, которая под дождем не хотела разгораться, и постучал в тяжелую дубовую дверь, подсознательно ожидая того, что ему вообще никто не откроет. Но спустя минуту за дверью послышались чьи-то торопливые шаркающие шаги, и глухой сиплый голос сказал:

– Церковь для прихожан закрыта.

– Виктор Снегирёв, детектив. Мне тоже войти нельзя?

Дверь мгновенно открылась, и Виктор увидел старого монаха, одеждой которому, как ему показалось, служила лишь обмотанная вокруг его хилого тела старая серая тряпка. На шее у монаха болтался массивный золотой крест, а в туманных голубых глазах светился холодный огонек испуга и подобострастия.

– Проходите, проходите… – залепетал монах. – Я позову Ивана, он проводит вас, куда следует.

Виктор учтиво кивнул и остался ждать около входа, рассматривая полумрак церкви, потрескавшийся пол, старые каменные стены и иконы, на которых играли отблески теней, отбрасываемые пламенем многочисленных свечей. Пахло воском, стариной, сыростью и коптящим серым дымом. Отчего-то Виктора передернуло.

– Здравствуйте, я священнослужитель Иван, – глубокий мужской голос заставил Виктора отвлечься от осмотра икон и посмотреть на говорившего человека. – Вы, наверно, тот самый детектив. Рад, что вы согласились прийти.

Он пожал руку Снегирёву, и Виктора передернуло: его раздражали люди со слабым рукопожатием.

– Я никогда не отказываюсь от заданий, какими бы они не были, – стиснув зубы, сказал Виктор.

– Нужно быть верным своей работе, – кивнул Иван.

– Что, собственно, у вас тут случилось?

– Ужасное. Кажется, сам Господь оставил нас…

Иван быстро пошел в тот зал, где все еще оставались тела двух женщин в черных одеждах. Они лежали лицом вниз, так, как и до их обнаружения. В зале пахло мертвечиной, хотя все окна были открыты настежь.

– Расскажите мне все, что знаете, – сказал Виктор, доставая блокнот и авторучку.

Иван внимательно посмотрел за действиями детектива, затем медленно начал рассказывать.

– Когда вчера вечером служба закончилась, эти женщины, их зовут Маргарита и Иллария, ушли вдвоем, куда и зачем – я не могу сказать, я в тот момент провожал прихожан, а они вышли из зала, видимо, сюда.

– Так, – кивнул Виктор, записав последнюю фразу.

– Потом я пошел сюда, чтобы проверить, не осталось ли кого в церкви, потому что было очень поздно, и все должны были уйти, – сказав это, Иван поморщил лоб. – И, когда, я зашел сюда, все свечи были погашены, а на полу лежали их тела. Я увидел их, потому что горело лишь две свечи, но и они погасли вскоре.

– В какое время они вышли из зала? – спросил детектив, посмотрев на Ивана, который почему-то покраснел.

– Ну… Служба кончилась около восьми. А потом…

– Можно осмотреть тела? – нетерпеливо перебил его Виктор.

– Да. Конечно. Только аккуратно. Скоро должен приехать врач, он должен их осмотреть.

Уже начинало темнеть, когда она подъехала на такси к нужной церкви. Светлана заплатила таксисту и вышла на улицу, где еще шел мелкий дождь. Она быстро побежала под крышу здания, чтобы не промокнуть. У входа ее встретил служитель церкви.

– Меня зовут Павел, вы врач из больницы?

– Да. Меня зовут Светлана Лисичкина.

– Проходите, пожалуйста.

Она вошла в церковь, и в нос резко ударил запах свечей и старой сырости. Несмотря на это, Светлана была решительно настроена на выполнение своего задания и уверенным шагом прошла за Павлом в маленький зал для молитв, где находился другой служитель и еще какой-то молодой мужчина в дорогом и красивом черном костюме. Оба встали, приветствуя женщину, однако, она отрывисто и довольно резко сказала им:

– Надеюсь, вы не будете мне мешать? Моя работа построена на внимании, а…

– Конечно, мы скоро уйдем, – наклонился служитель и вышел к Павлу, где они остались стоять и наблюдать за происходящим.

Молодой человек в костюме протянул руку Светлане и сказал:

– Я детектив, Виктор Снегирёв.

– Рада знакомству, – руку она не пожала.

– Знаете, нам предстоит долгая работа и…

– И я не собираюсь задерживаться, уважаемый. Сделаю, что от меня требуется и уйду, а вы можете работать здесь, сколько душа пожелает.

Виктор опешил от подобного совершенно не обоснованно резкого тона, а Светлана наклонилась к телам и начала внимательно их осматривать.

Павел Уткин, вытирая засохшую грязь с носа, недовольно стоял на остановке и чувствовал, как тяжелая камера давила ему на плечо. И куда теперь? Автобусы дальше не ходят, это была конечная, а он впервые находится в этом месте и совершенно не имеет представления о том, что делать и в какую сторону повернуть. Павел нехотя вытащил влажный холодный телефон из кармана и набрал начальника редакции, хотя ужасно не хотел этого делать: он считал, что, прося о помощи, ты заведомо убеждаешь окружающих в своей собственной слабости. Но сейчас ситуация была безвыходной, а стоять под ливнем на пустынной остановке, где не было ни домов, ни магазинов, ни, тем более, указателей, ему не хотелось.

– Приехал? – минуя приветствие, спросил начальник, и на фоне его голоса что-то упало. – Черт!