Топор, парашют и летучие мыши

В суматохе сборов, усугублённых парами спиртного, никто и не заметил отсутствия ещё одного участника коллективного мероприятия…

Галка проснулась одновременно с заходом солнца. С трудом сфокусировав взгляд на чёрном остове костра, она попыталась подняться на ноги, но вместо этого лишь покачнулась и плюхнулась на «пятую точку». Страшно «раскалывалась» голова, в горле стоял сухой ком, ужасно хотелось пить. Не понимая, где она и что вообще здесь делает, Галинка осмотрелась вокруг. Постепенно возвращалась память. Последнее, что она помнила – полная эйфория от выпитого и безразличие к окружающим её людям; редкая трава с речным песком под спиной, бездонное голубое небо… И всё. Дальше провал, пустота…

Вторая попытка подняться на ноги оказалась удачнее. Ладонь воды, зачeрпнутой из реки, освежила припухшее лицо. Пазл в голове по-прежнему не желал складываться в единую картину произошедшего. Субботний день угасал, вокруг стояла безветренная тишина, и только шум воды отзывался нестерпимой болью в висках. Взор Галки замер на забытом топорике, торчащем из старого пня. Женская рука автоматически потянулась к топорищу, и через мгновение орудие было извлечено.

Ещё через несколько минут случайный прохожий, решивший скоротать дорогу к дому через лес, «впал в ступор» от развернувшейся перед ним картины. Из зарослей речного кустарника прямо на него шагнула молодая женщина в рубиновом со стразами топике, обтягивающем рельефную грудь, жёлтеньких мятых шортах, из-под которых торчали длиннющие тонкие ноги. Её глаза смотрели «в никуда», растрёпанные волосы торчали в разные стороны, а руки судорожно сжимали настоящий топор. Мужчина в страхе отпрянул и, ни слова не говоря, бегом припустился в сторону от устрашающего видения.

«Куда это он? – отрешённо подумала Галка. – Даже дороги до дома спросить не успела». То, что это была именно она, никаких сомнений быть не могло.

В надвигающихся сумерках Галинка шла куда глаза глядят. А они и вовсе ничего не видели перед собой, потому как взгляд сосредоточился исключительно под ноги, и радиус обзора ограничивался белыми кедами, из которых кокетливо выглядывали жёлтенькие, как шортики, невысокие гольфики. Кисти обеих рук по-прежнему неосознанно смыкались на прижатом к груди топорике.

Последующие несколько попыток узнать дорогу из леса также ни к чему хорошему не привели. Путники шарахались от Галинки, словно от привидения.

Приходить в себя Галка стала уже при выходе из леса на окраине микрорайона. Впереди замаячили знакомые хрущёвки. Силы и сознание возвращались к молодой женщине вместе с мыслями об изменнике-муже. Горечь, тоска и боль вновь наполняли душу. Галинка присела на ближайшую скамейку. С удивлением обнаружив в своих руках страшное орудие, она положила топор рядом и задумалась. «Ну, паразиты, друзья называется, бросили одну у реки. Подумаешь, уснула, с кем не бывает. Наверняка без милого муженька не обошлось…», – мысли женщины перескакивали с одного на другое.

– Галка, это ты? – знакомый голос вывел её из грустных раздумий. – Мы тебя уже больше часа ищем! – перед Галинкой стояла Колькина жена Танюшка и держала в руке начатую бутылку пива. – Мой-то, скотина, нажрался до поросячьего визга, дома валяется в бессознанке, а мальчишки на речку ушли тебя искать!

– И Витя с ними? – в голосе Галинки мелькнула искорка надежды.

– Не знаю, – стушевалась Танюшка. – Он по приходу завалился спать в общаге, мы стучали, стучали, а он так и не открыл.

– Как же, было бы кому открывать, – с сарказмом ответила Галка. – Давно уже, поди, милуется со своей сучкой малолетней, – злоба нарастала с каждым её словом. – Рад-радёшенек, что законную жену на речке забыл.

– Да забей ты, Галка, все они, мужики, такие. Чуть на свободу вырвались, и сразу же налево, – Танюшка отхлебнула пива и поставила бутылку рядом.

На глазах Галинки блестели слёзы.

Танюшка решила подбодрить подругу:

– Хотя, твой не такой, как все. Вон, Колька у меня, грубиян и мужлан. А Витька добрый, отзывчивый, внимательный. Настьке недавно коляску подарил, рожать ведь скоро девке, – последние слова вырвались непроизвольно, и тут же, осознав ужас сказанного, Таня в страхе прижала ладошку к губам.

Но было уже поздно. Смысл слов дошёл до Галинки и материализовался в поток отборных ругательств, сопровождавшихся истерическим смехом.

– Значит, говоришь, обрюхатил малышку… ха-ха…, ну я и дура… ха-ха, – смех Галки становился до неприличия громким и заливистым.

– Да ты что? Витька же не причём! Как ты могла такое подумать? Они и познакомились, когда она уже в положении была, – попыталась оправдаться Танюшка.

Но последние её слова не имели никакого значения для Галинки.

Резко оборвав хохот, и размазывая рукой по щекам подтёки крашеных слёз, она произнесла:

– Знаешь что, Танюха, а давай напьёмся сегодня. Ну их, этих мужиков, с ихними шлюхами. Оторвёмся по полной! У меня и ключи есть от квартиры родственничков. Уехали на выходные, просили присмотреть.

– Я только «за», – отозвалась Танюшка в надежде сгладить свой досадный промах.

…При полном безмолвии, с дрожью в руках, пожилая продавщица опустила в пакет две разноцветных бутылки крепкого ликёра и протянула необычным посетительницам. Несколько минут назад в маленький магазинчик, расположенный в подвале жилой пятиэтажки, зашли две молодые женщины. Одна из них, в ярких шортиках и топике, небрежно перебрасывала из одной руки в другую настоящий топорик, будто поигрывала им. Вторая, чуть постарше, что-то шептала ей на ухо. Шутливо прижимаясь и толкаясь плечами, обе задорно смеялись, долго рассматривали витрину и, наконец, сделали свой выбор. Лишь только они расплатились и покинули магазин, продавщица убрала палец с тревожной кнопки и с облегчением выдохнула.

Первые дозы ликёра «благотворно» упали на «старые дрожжи». Горючие слёзы высохли, языки подруг развязались. Откровенная застольная беседа всё больше скатывалась к интимным секретам и тайнам. Обняв за плечи старшую подругу, Галка опустила голову на её грудь.

– Ты не представляешь, какие ласковые слова он ей нашёптывал, мерзавец! А сколько тепла и страсти было в них. Даже я заслушалась. Ведь этот кобелина за все пять лет нашей совместной жизни ни разу ничего подобного мне не говорил… Никогда не прощу! – в интонациях Галинки уже не было прежней ожесточённости. Наоборот, в её речи преобладали горечь и романтичная женская зависть.

Она подняла глаза и неосознанно провела обратной стороной ладони по Танюшкиной щеке. Тут же, стесняясь своего неожиданного порыва, резко отдёрнула руку и замерла.

– А я от своего только и слышу «когда жрать будем» и «где мои носки», – с тоской отозвалась Танюшка. – Права ты, подруга, не понимают они нас и наших желаний, – она глубоко вздохнула и неуверенным движением руки с осторожностью вернула Галкину ладонь к своей щеке.

Обе собеседницы в упор посмотрели друг на друга, и, повинуясь внезапному порыву, слились в нежном и жарком поцелуе…

Наутро, собираясь по домам, они больше молчали и стеснялись поднять глаза. Более смелая Галинка, чувствовавшая себя в превосходной форме и готовая к реваншу в отношениях с мужем, первой преодолев смущение, разрядила обстановку.

– Выше нос, подружка, всё было просто прекрасно! Не унывай, прорвёмся! – произнесла она и игриво чмокнула Татьяну в щёчку.

Молодые женщины выпорхнули из квартиры и устремились в разные стороны, глубоко в душе переживая и вспоминая сладостные мгновения прошедшей ночи. Лишь только одинокий топор, вновь забытый под столом в гостиной, остался навечно единственным молчаливым свидетелем их случайной встречи.

В тот же день, наскоро собрав свои вещи, Галка уехала домой. Её отъезду предшествовал недолгий, лишённый былых эмоций разговор с супругом, в котором она заявила, что подаёт на развод, и с этого момента их пути расходятся.

Переживал ли расставание Виктор? Конечно! Нельзя же считать твердолобыми и бесчувственными всех мужчин. Совместно прожитые годы, общий сынишка…

Два прошедших дня промелькнули в едином мгновении, и полностью осознать случившееся Виктору довелось не сразу. Но в то же время в его душе зарождалось спокойствие и умиротворённость, которого так не хватало в последние годы. Он вспоминал частые эксцентричные выходки жены, её постоянные упрёки в свой адрес, доминирование во всех житейских и не только вопросах, полярность интересов и характеров… И вот она – почти что свобода! Правда, радость какая-то неполная, ненастоящая. С привкусом вины и новых нерешённых проблем, закручивающихся в тугой узел.

Ещё через несколько дней Настю положили на сохранение, и вскоре она родила девочку. Сразу же после родов родители молодой мамы сменили место жительства на другой город, пути-дороги Виктора и Насти навсегда разошлись. Никогда больше мужчина не вспоминал вслух о своём прежнем увлечении, а может быть держал эмоции и чувства в себе. По крайней мере, приятели начали верить, что кроме дружбы и обоюдного влечения ничего серьёзного в этих отношениях и не было.

Витька продолжал жить в общаге, с удвоенной энергией челночить, а по вечерам, подкрепив силы Ольгиным борщом, в одиночестве прогуливаться по лесопарковой зоне.

– Ну и как там, летучие мыши? – смеясь, подкалывали Виктора во время шумных посиделок многочисленные друзья. – По пещерам и норам в спячку ещё не попрятались?

На что Витька лишь улыбался и вяло отшучивался.

Недолго довелось пустовать и соседнему столику на рыночной площади. Вместо Насти появилась новая напарница, в которой не без удивления все узнали Колькину жену Танюшку. Ежедневно Виктор и Татьяна вместе тащили тяжёлые баулы на рынок и вместе возвращались обратно. Каждое утро, едва за начинающей предпринимательницей захлопывалась дверь, Танюшка тут же со всех ног неслась в общагу будить своего коллегу и вместе поспешать к началу трудового дня. От ока бдительных соседей и просто неравнодушных знакомых не мог ускользнуть тот факт, что эти побудки иногда затягивалась на целый час и даже более. После чего раскрасневшиеся торговцы, запахивающие на ходу пуховики и куртки, второпях бежали по первому снегу до автобусной остановки. Горячий кофе и вкусные бутерброды всегда ожидали Виктора в Танюшкиной сумке.

Первой забила тревогу Колькина мать Таисия Максимовна.

– Угомонилась бы ты, Танька. Стыдоба-то какая! При живом муже, да в чужую постель поутряне. На коленях у него целый день на своём рынке отираешься. Люди же всё видят, слух по району идёт. Дочки бы хоть постыдилась, – пожилая женщина резала правду-матку, с трудом подбирая слова.

– А ты, мама, свечку держала, что такими словами бросаешься? – дерзила в ответ Танюшка. – Лучше за своим сыночком ненаглядным приcматривай, пока он с профурсеткой Лариской тебе ещё одну внучку подарить не успел.

Трудно сказать, кто из них был прав, а кто нет. Вмешиваться в женские споры и разборки себе дороже. Но факты вещь упрямая.

А что же Колька? Колька, как и все мужчины, ничего не видел. Или предпочитал ничего не замечать. Кроме водки и своей работы автослесарем. Нет, замечал он ещё и замужнюю соседку-ровесницу Ларису, в присутствие которой терял дар речи, начинал заикаться и краснел…

Может и вправду говорят, что после первых пяти-семи лет совместной жизни у супружеских пар наступает кризисный период…

Своей предприимчивостью и неуёмной энергией Танюшка быстро заняла лидирующее положение в тандеме. Вместе с Витькой ездила за товаром в его родной город и даже в столицу. Ночевали в гостиницах, по возвращению домой нежно целовались в щёчку и носик и разбегались по домам: Витька к себе в общагу, соскучившись по Ольге и её борщу, а Танюшка к нелюбимому мужу, сварливой свекрови и тоскующей первокласснице-дочке.

Не каждому удалось достичь успеха в челночном бизнесе и подняться на более высокую ступень. Витьке и Танюшке госпожа удача предначертала участь аутсайдеров предпринимательства. Да и времена в стране менялись с такой быстротой, что не всегда можно было уследить за судьбами людей.

Танюшка подала на развод. Свекровь долго противилась и строила козни молодой женщине, не желая отпускать любимую внучку с невесткой на её историческую родину. Колька стал ещё больше пить и закрутил сумасшедший роман с красавицей соседкой. С закатом бизнеса затухли, постепенно сошли на нет и отношения Танюшки с Виктором. Немалые перемены в жизни ожидали и нашего героя.

После этих слов можно бы завершать фабулу повествования. Но… Проницательный читатель, наверняка, заметил его недосказанность. Конечно! Где же анонсированный в заголовке и начале рассказа «парашют»? Он-то каким образом оказался «пристёгнут» к произведению?