Волк. Последнее проклятье наг

– «Вдову Клико» говоришь? – вернулся к хозяину трактира Алексей. – А почему бы и нет, тащи. И на закуску чего-нибудь. Только не капусты твоей мерзкой, не вздумай!

– Бутылку наилучшего игристого, сию же минуту сюда! – крикнул Гофман, ни секунды не сомневаясь, что его распоряжение будет исполнено, а затем вновь любезным голосом обратился к гостю: – Устрицы наисвежайшие, только сегодня подвезли. Изволите?

– Устрицы? – удивился Орлов, – в твоей то харчевне? Да еще и наисвежайшие?

– Не волнуйтесь, Алексей Григорьевич, если бы я имел хоть толику сомнения на их счет-с, вам бы я их предложить не осмелился, – любезно улыбнулся Гофман, а затем, нагнувшись к самому уху, вкрадчиво произнес: – Уж поверьте, я то знаю, как высоко вы взлетели.

– Вот даже как?! – с досадой хмыкнул Орлов. – Ох, Ганс, старый ты пройдоха, и ничего-то от тебя не скрыть. Но ты смотри, помалкивай о моей персоне, если кто интересоваться вдруг вздумает. А не то…

– Не извольте волноваться, ваше благородие, – тут же закачал лысеющей головой Гофман. – Я нем, как рыба. И поверьте, старик Ганс знает о ком стоит трепаться, а о ком лучше помалкивать в тряпочку, недаром ведь мое заведение уже столько лет стоит на плаву и пользуется своего рода популярностью у господ, что желают сохранить свое incognito[6 - . Incognito (итал.) – скрыто, тайно, не раскрывая своего имени.].

В этот момент к столику подошел официант с подносом, на котором стояли фужер и ведерко со льдом, а в нем запотевшая бутылка шампанского. Гофман перехватил у официанта поднос, махнул тому рукой, мол «иди, я сам, не по тебе птица» и быстрыми, доведенными до автоматизма движениями, откупорил бутыль, наполнил фужер и, протянув его Орлову, заговорщицки подмигнул.

– Ну ладно, Ганс, убедил, – делая глоток холодного, слегка щекочущего горло напитка, усмехнулся Алексей. – Поверю тебе. Ведь еще мой друг Волков, не к ночи он будет помянут, говаривал, что хоть ты и пройдоха, но пройдоха свой и умеешь держать язык за зубами.

– И он был полностью прав! – просиял хозяин трактира, а затем вдруг резко изменился в лице и помрачнел. – Эх, Владимир Михайлович ведь хороший был человек, такой молодой, веселый, кутить любил, денег не жалел… Жаль, что сгинул. Царствия ему небесного. – И Гофман вдруг благочестиво перекрестился двумя перстами слева направо. – А ведь я его частенько вспоминаю. Вот даже сегодня. Именно что сегодня! Сегодня мне даже показалось, что я его видел.

Орлов чуть было не поперхнулся игристым.

– Видел? Где?

– Да не он это был, ваше благородие, я же говорю, привиделось мне, – вздохнул Ганс. – Сам сначала подумал, что призрак, а потом пригляделся, фартовый это какой-то. Сапоги хромовые гармошкой, рубаха красная, а на голове рваный картуз, но так на нашего Волкова похож, е-богу.

«И где ты этого призрака увидел?» – чуть не спросил Алексей, но вовремя сдержался, решив, что подобные расспросы явно насторожат старика Ганса. Гофман хоть и пройдоха, но пройдоха чрезвычайно смекалистый и пусть он и прикрывается образом льстивого и любезного хозяина трактира, но кому как не Орлову ведать, что это лишь маска для посетителей.

– Да, конечно же, привиделось, – как ни в чем не бывало махнул рукой Алексей и поспешил перевести тему. – Ну ладно, Ганс, тащи сюда своих устриц.

Хозяин трактира вновь любезно заулыбался, поклонился и, пообещав:

– Сию минуту,

тут же удалился.

А Орлов задумался:

«Призрака, значит, увидел? Эх, Владимир, Владимир, лучше бы этот пройдоха действительно увидел призрака, а не тебя, а не то… размолвки нам не миновать! Я ведь просил тебя «без самодеятельности», это тебе не Сибирь и даже не Черная пирамида, здесь одной грубой силы мало будет, здесь интеллект нужен, здесь карты надо правильно разыграть, чтобы колоду обдурить и на главаря выйти. А ты… Вот почему, почему, черт тебя побери, тебе постоянно надо бежать впереди пролетки? Почему ты постоянно рассчитываешь только на себя и не ценишь друзей, которые в подобных делах собаку съели? – вздохнул Алексей и, взяв бутыль с шампанским, взглянул на нее, словно на собеседника, которого не было. – А я скажу тебе почему, Владимир! Потому что ты высокомерный, самовлюбленный и чрезмерно самоуверенный выскочка! И правильно ты мне еще тогда в Сибири сказал «люди вообще по природе своей не способны меняться, они лишь приобретают опыт и под гнетом обстоятельств меняют маски, а в душе остаются прежними!». Хорошо сказал, я запомнил твои слова, Владимир, но все же питал надежду, что это не так. А ты… Впрочем, что это я? Может, Гофману и в самом деле показалось», – с толикой надежды на сердце подумал Орлов и, вновь наполнив фужер шампанским, перевел взгляд к столику, за которым расположились Михаил Потапов и валет Сенька Свинчатка.

Дела у Миши, похоже, шли наилучшим образом. Первичное доверие валета он явно заслужил, поскольку тот то и дело подхихикивал и по-товарищески похлопывал Потапова по плечу. Хотя, возможно, причиной подобного радушного расположения делового являлся зеленый змий. Большая бутыль с водкой за их столиком почти показала дно, да и квашеная капуста на тарелках уже заканчивалась. Валет пил много и часто, причем стаканами, и уже явно был навеселе, да и Потапов не отставал, но для Миши пол-литра, это что медведю дробина. А вот валет был человеком хилым на вид: щуплый, невысокий, средних лет, рожа не брита, нос поломан, а глаза дикие – такому человека убить, что муху пришлепнуть, сделал вывод Орлов и перевел взгляд на приятеля. А тот, будто почувствовав взор друга, слегка повел плечом и показал под столом большой палец. Это был знак! Знак, что с объектом операции найдено понимание и, чтобы войти в полное доверие, необходим только толчок. Этим толчком и должен был послужить Орлов.

«Ну что ж, Ганс, искренне сожалею, но устриц твоих я сегодня не отведаю», – ухмыльнулся Алексей и, встав из-за стола, направился к столику Миши и валета.

Подойдя к ним Орлов смерил обоих надменным взглядом и сухо, как того и требовал его статус, произнес:

– Господа, вечер добрый. Хотя для вас он уже не такой уж и добрый.

Шутка произвела должный эффект и, выпучившись на странного и надменного господина, валет крякнул:

– Это еще почему? И что ты вообще за птица такая?

– Птица?! – усмехнулся надменный господин. – Вот именно, что птица! Орлов, Алексей Григорьевич Орлов – чиновник особых поручений при Третьем отделении. А это значит, что вы, господа, задержаны.

Захмелевший взор Сеньки Свинчатки тут же сделался злым и агрессивным, зрачки сузились, желваки заходили ходуном, а зубы стиснулись, отчего верхняя губа слегка подернулась от гнева и ненависти. Рука валета, что еще несколько секунд назад сжимала стакан с водкой, поползла вниз к пазухе, где фартовый явно прятал оружие, но птица высокого полета опередила валета, не дав ему совершить непростительную ошибку. Черное дуло пистолета уперлось прямо в нос делового, и в зале тут же стало тихо, лишь один голос Орлова, словно гром в ясном небе, разнесся в трактирной тишине:

– Но, но, шельма, без глупостей! Я шутки не люблю, так что любой неверный поступок, и за жизнь твою и ломанной копейки не дадут!

– Как скажешь, ваше легавое благородие, – подняв руки и, показав открытые ладони, тут же оскалился валет.

И вдруг стол перед Орловым взлетел в воздух. Почти опустошенная бутыль с водкой, стаканы, тарелки и квашенная капуста разлетелись в стороны, а коварная столешница со всей силы ударила Алексея в грудь, отчего его тут же отбросило назад и опрокинуло на пол. Это Михаил Потапов вскочил с места, вживаясь в роль подсадного спасителя.

– Текаем, Сеня! – закричал здоровяк, и уже было схватил валета за рукав, но тот ловко одернул плечом и покачал головой.

– Сначала я этой птахе юшку пущу, – проскрежетал валет и блеснул сталью ножа.

Алексей стряхнул головой, с макушки на грудь упала квашенная капуста, но это отнюдь не облегчило головокружение. А вот валет уже наступал, да и пистолет валялся в нескольких метрах.

«Прискорбно, – с досадой подумал Орлов. – Это же весь наш театр сейчас накроется».

В эту секунды чиновник особых поручений при Третьем отделении отнюдь не волновался за собственную шкуру, поскольку понимал, что Михаил не даст его в обиду. Да и Потапов уже занес ладонь над головой валета, не желая дать тому совершить смертоубийство товарища. Но подобный расклад означал, что весь разыгранный спектакль пойдет коту под хвост.

Но, видимо Фортуна в этот вечер все же решила одарить благосклонностью отнюдь не фартового, носящего ее клеймо, а служителя собственной сестры Фемиды. Раздался выстрел. Бутыль хмельного, стоявшая за соседним столиком, разлетелась осколками, отчего валет даже поджал уши.

– А ну не сметь у меня в заведении буянить! – закричал неожиданно сильным и властным голосом Гофман.

– А вот теперь точно тикаем, – пробасил Михаил и, схватив под руку уже и не думающего артачится Свинчатку, потащил того к черному ходу.

В след им грянул еще один выстрел хозяина трактира, но, к облегчению Орлова, он тоже оказался ужасен и не нашел должной цели. А Потапов и валет тем временем уже скрылись за спинами повскакивавших из-за столиков посетителей.

Алексей вздохнул, похоже, первая стадия операции прошла успешно. Он поднялся, отряхнулся, на левом плече все еще висел капустный лист, но вместо того, чтобы смахнуть его, Орлов решил продегустировать популярную закуску.

– А капустка то сегодня не дурна! – усмехнувшись, отметил Алексей.

***

– За мной! – командовал Потапов, ведя валета темным проулком. – Здесь у меня братка на пролетке ждет.

Они вывернули из-за угла и, действительно, возле горящего в ночи масленого фонаря на мостовой стояла видавшая виды старая пролетка. Мужик, похоже дремавший на козлах, заслышав шум и заметив вывернувших из-за угла беглецов, лишь лениво повернул голову и смерил приближающихся холодным взглядом серых, словно волчья шкура сибирской зимой, глаз.

«Волков – собака серая! Ты то что тут делаешь? И где Гришка?» – чуть было не взревел Потапов, но вовремя сдержался, лишь зыркнул на дворянина недобрым взглядом.

Хотя в обличии того, кто сейчас сидел на козлах, аристократа было признать сложно. Владимир неплохо загримировался. Красная шелковая рубаха, черный атласный жилет, сапоги гармошкой, а на голове поверх специально покрытых маслом и зачесанных назад волос драный картуз. Образ дополняла явно фальшивая черная борода. В общем, вылитый деловой с Ямской.

– О, Мишанька! – небрежно хохотнул псевдо-фартовый. – Ты че, от черта штоль драпаешь?

– Почти, браток, – не церемонясь одернул подельника Михаила валет и запрыгнул в пролетку. – Канаем от седого, да поживей! И лошадку не щади, хлестай так, как будто действительно за нами сам черт гонится. Понял?

– Отчего же не понять, понял, конечно, – небрежно повел плечами Владимир и угостил конягу кнутом.

Ни в чем не повинная животина обиженно заржала от боли и шустро рванула вперед, да так резво, что валет аж повалился на сидение. Копыта зацокали по булыжной дороге, вокруг замелькали фонари и дома.