Смуглый день (сборник)

Я встречаюсь сам с собою –
Разминуться тороплюсь.
То ли время нынче злое,
То ли сам себя боюсь.

То ли жизнь поторопилась
Написать такой сюжет,
Где играет божья милость,
А меня в той пьесе нет.

«Я прикормил с ладони…»

Я прикормил с ладони эту осень.
В её зрачке не страшно утонуть,
Но плещется пока на мачтах сосен,
Мой парус обветшалый, Млечный путь.

Хоть и живу пугливыми словами,
Не верю женщинам, газетам и врачам,
На ощупь мыслю, пью вино с врагами,
Но тайну смысла придаю вещам!

Зубрю «не быть» лукавую науку, –
Дилемма Гамлета мне кажется смешной:
Из рабства лени прорастут от скуки
И счастье ремесла, и мудрости покой.

Век прохожу у жизни в недомерках, –
За радость скромную туманно говорить
Овеществленья липкая поверка
Меня заставит по счетам платить.

И пусть я пасынок общественного блуда,
Щенячьей радостью душа моя горда:
Что не способна сноровисто, как Иуда,
Чужой судьбой обогатиться без труда.

Осенний этюд

Сегодня воздух был прозрачнее алмаза:
Густеть не торопился он, покуда
Художница, подросток большеглазый
В осеннем парке сокрушалась над этюдом.

Там дворник брёл с лицом Хемингуэя,
Метлой неспешно разгребая листья.
Он был чужим на этой акварели,
И потому не поддавался кисти.

А тут – американцы из посольства –
Галдящей стайкой двигались с обеда.
Их вздорный щебет и самодовольство
Так вовсе отвлекали от сюжета.

А поравнявшись с дворником усталым,
Они оглядывались после удивлённо,
И к мнению пришли, что этот малый
Кого-то им напомнил отдалённо.

Поэту

О, как ты беден в тщетности своей
словами передать витийство цвета:
глазастый изумруд шального лета
и золота расплав перед рассветом,
и охру скромную веснушчатых полей.
Останься верным бедности своей!

Повадки сводницы люби в своей судьбе:
она сведёт тебя с вечернею звездою,
с надеждой, ключевой водою,
с листом кленовым, счастьем и бедою,
чтоб обернулось всё пережитое
глазами детскими пытливыми к тебе…
Характер сводницы ты чти в своей судьбе.

Да будет как земля душа твоя проста,
что неповинна в зле и в благодати,
но всякий раз становится крылатой
любою лептой, равно как утратой.
Так птица пред землёй не виновата,
что ей протягивают руки небеса.

День уходит

Мельтешеньем занавесок, суматохой звуков
день уходит как довесок утренних окурков.
Будет завтра. Подмигнувши глазиком мускатным,
день со мною бить баклуши станет виновато.

Маленький, но гордый, глупенький, но смелый,
я поля его кроссвордов разгадать сумел бы.
Мельтешеньем занавесок, суматохой звуков
День уходит в арабесках трепетных рисунков.

Кем я только не был за любви краюшку,
Да за каплю неба… Впрочем, всё – баклушки.
День уходит в суматохе, в славной кутерьме.
И куда мне, крохе? Что ему ко мне?..