Трейдер

– Через двадцать четыре часа вы получите наш ответ.

Он знал, что играет усердно, но он также знал, что у его команды не будет сомнений. У Конора ничего не было, он поставил все на парня из Рима, с талантом и всего лишь трехлетним стажем. Антонио совершил прыжок в вверх и тот следовал за ним как самый преданный соратник. Сначала, Конор немного сомневался в своем выборе. Не каждый рискнул бы доверить свои планы и надежды такому молодому парню. Однако, с течением времени, он увидел, что это было лучшее решение, которое он когда-либо мог принять. Раджа, который на первый взгляд был самым далеким от Антонио человеком на свете, не имел такой веры. Он ярко выделялся на фоне остальных. Его стиль был выразительным, но часто вызывал недоумение у окружающих. Казалось, что для него одежда стала своего рода броней, защищающей от внешних влияний и позволяющей создать вокруг себя стену загадочности. Показная элегантность, бесила окружающих. Всегда сшитые на заказ костюмы, рубашка Charvet на заказ, запонки Bulgari, яркий шелковый галстук Herm?s. Антонио, с другой стороны, всегда предпочитал простоту и удобство. Несмотря на разницу в стиле и взглядах, Раджа и Антонио хорошо сработались. Конор не мог понять, как Антонио, терпит этого индийского мальчика. Но одного дня работы ему хватило, чтобы понять, что все вместе они совершат великие дела. Много лет спустя, они снова вместе на рождественской вечеринке компании. Антонио, десять лет спустя занимает место Джея и становится самым молодым партнером, который когда-либо был у банка.

– Как тебе новенький? – спрашивает он Камиллу, указывая на один из столиков вблизи стены. Джузеппе сидит вместе с Раджой. Итальянский мальчик, очень худой, с длинными волосами, густой бородой и полосатой рубашкой под помятым пиджаком, так непохожий на своего коллегу, крепкого телосложения, в скроенном на заказ костюме-тройке, его пальцы поглаживают тонкие усы.

– Может быть, он слишком уверен в себе, но у него это хорошо получается, – отвечает Камилла. – Рано или поздно ты найдешь время поговорить с ним. Он будет рад, он тоже из Рима.

Антонио улыбается, касается руки Камиллы и идет к ним. За соседним столиком, опершись локтями на стол и уткнув голову в плечи, сидит Конор, он рассеянно слушает. Тем временем в зале звучат последние слова речи Дерека:

– Как я думаю, вы все уже знаете, что мы решили доверить управление Антонио. Никто лучше него не сможет продолжить то, что мы делали до сих пор. Тост за нового менеджера европейского направления, нашего самого молодого партнера.

Окончание выступления сопровождают овации, за которыми следуют продолжительные «ура!», рукопожатия, энергичные похлопывания по спине и улыбки, скрывающие зависть. Ритуал поздравлении окончен, он подходит к столу, Конор поднимает кружку пива и наклоняет ее в молчаливом тосте.

– Зная, как сильно ты любишь быть в центре внимания, не могу не спросить, у тебя все отлично? – приветствует Раджа. – Вы ведь не просчитали риски этой вечеринки?

– Рассчитывать риски – ваша работа, – отвечает Антонио широко улыбаясь. – Возможно, мне стоит оценить идею твоего увольнения.

– Я предлагал это сделать давно, – добавляет Конор, прежде чем сделать большой глоток пива.

– Конор, ты не способен оценить элегантность. В конце концов, как и все ирландцы, – отвечает Раджа, поправляя крохотную складку жилета одной рукой.

– Я говорил, Джузеппе, что он слишком скептически относится к нам. Мне нравится его анализ денежных потоков компании, анализ приносят банку большую пользу. Потоки финансовой информации распространили сеть, и теперь мы конкурируем везде, по всей планете. Мир стал плоским: никаких государств, транснациональных корпораций или чего-то еще, только люди, которые играют в нем на равных. В этом вся прелесть. Та же информация, те же шансы. В итоге: один выигрывает, другой проигрывает, но сумма всегда равна нулю. Так бедный индийский математик может стать миллионером и блеснуть своей врожденной элегантностью.

Лицо Джузеппе показывает явное несогласие.

– Я думаю, ты что-то упускаешь. Два года назад ваш плоский мир превратился в черную дыру.

После непродолжительной паузы Джузеппе поворачивается к Антонио, переключаясь с английского на итальянский.

– Здесь риск-менеджер – фанатик порядка, ищет смысл там, где царит только хаос. Или водка ударила ему в голову?

– Раджа пьет простую воду, – поясняет Антонио, – он мусульманин, к алкоголю не прикасается. И тебе следует быть аккуратнее в своих суждениях. Предрассудки опасны для тех, кто делает нашу работу.

В этот момент Конор поднимает голову.

– А вот и ковбой, – шепчет он и незаметным жестом указывает на точку позади Джузеппе.

Кевин спотыкается, опасно покачиваясь. В одной руке он держит бутылку виски. В другой пустой стакан. Подол рубашки выступает из брюк. Опухшие веки наполовину прикрывают слезящиеся бычьи глаза.

– Давай выпьем, Антонио, – бормочет техасец. Он ставит стакан на стол, наполняет его и подносит Антонио, а затем глотает прямо из бутылки и обращается к сидящим:

– Идите покурить, нам надо о деле поговорить.

Раджа остается ошеломленным. Тень разочарования омрачает его лицо, но это лишь на мгновение, прежде чем он вновь обретает контроль.

– Пойдем, Джузеппе. Пойдем рассуждать там, где туманный дым сигарет обещает нам загадочные разговоры.

Конор не встает, сохраняя невозмутимость под пристальным взглядом техасца, который через несколько секунд смирился с нежелательным присутствием.

– Кто занимает ваши рисковые позиции?

– Парень с усами и темной кожей, которого ты вынудил уйти, – отвечает ирландец.

– Как его зовут? Вашид? Мохаммед? – спрашивает Кевин смеясь.

Антонио молчит, вкус виски контрастирует со вкусом джина, и он чувствует жгучую кислоту, поднимающуюся из подложечной области.

– Послушай, я и Джей время от времени помогали с казначейскими аукционами. Если это произойдет снова, вы должны помочь нам таким же образом, как это делал Джей. Знаете, все просто: мы кидаем несколько миллионов, вы держите их нужное нам время. Пуф. Итак, мы показываем Вашингтону, что работаем вместе, и рынкам, что дядя Сэм распродан, потому что он самый востребованный.

Язык Кевена заплетался, словно он пытался выбраться из множества историй и тайн, которые он хотел рассказать. Его глаза сверкали загадочно, словно они хранили секреты, готовые раскрыться только в этой атмосфере. Антонио поднял голову, глаза превратились в узкие щелочки. Он изучает американца с вниманием игрока в покер, пытаясь по взгляду противника понять, пора ли уравнять ставку. Пьяный вышибала, который никогда не упускает возможности рекламировать клубы своей страны, думает Антонио. Гул в зале стал тяжелым. Он опорожняет стакан одним глотком, и от прилива жара горло обжигается.

– Уже поздно. Если Джею что-то понадобится, он знает, где меня найти. Я ухожу!

– Я с тобой.

Конор выпрямляется и засовывает руки в карманы. Он смотрит на Кевина, прежде чем пройти мимо него. Когда они достигают выхода возле аквариума, Конор указывает на зеленую неоновую вывеску неподалеку.

– Я скоро вернусь, – говорит он Антонио. – Пиво, ты знаешь, какое оно, – и ускользает в туалет.

Антонио остается один, в стороне видит Джея в центре другой небольшой группы. Не завязанный галстук свисает по бокам шеи. Рядом с ним вьющиеся волосы Николь. Она смеется над шуткой Джея. Он встречает взгляд Антонио, который автоматически поворачивается к аквариуму, и его улыбка исчезает. Пираньи все еще там, застрявшие в том же месте. В той же позиции. Антонио позволяет им загипнотизировать себя. Он смотрит в одну точку и мысленно перемещается в другое место: над ним итальянское небо, кругом свет и отражения моря. Он снова видит двух пятнадцатилетних подростков из Рима, отдыхающих, на пляже Арджентарио.

Волны шепчут свои тайны, ритмично обнимая песчаный берег. Золотистый песок, словно мягкая подстилка, приглашает его осторожно ступить на эту землю, где время исчезает, а мир вокруг трансформируется в бескрайнее море и бесконечное небо. Волнение воды медленно утихает, создавая ощущение гармонии и спокойствия. Пальмы, украшающие пляж, шумно шепчут свои истории ветрам моря, а бриз нежно ласкает кожу, словно приглашая забыть о всех заботах и погрузиться в безмятежное восприятие природы. Он вспоминает утро, когда они с Луиджи пришвартовали четырехметровую бывшую в употреблении яхту, которую Антонио сумел привести в порядок, как только мог. «Дороти» – так звали первую любовь Антонио и яхту. Старательно ухаживая за своей дамой из стали и дерева, он находил покой и свободу на широких водах. «Дороти» была его бесконечной страстью, местом, где он чувствовал себя живым и связанным с природой. Каждое путешествие на «Дороти» было для него как вдохновение, и он делился этой страстью с теми, кто разделял его любовь к морю и приключениям. На палубе «Дороти» рождались дружба и воспоминания, которые оставались с ними на всю жизнь.

– Плыть к берегу? – спросил Луиджи.

– Да. Давай побыстрее, потому что рука слишком болит.

Они не дождались человека с веслами: монументального Сиро, тучного Харона, который курсировал между берегом и буями, переправляя владельцев лодок. Но как только они вынырнули из воды и вошли в Апродо, деревянную хижину на пляже, они нашли его за стойкой. На одной стене висели фотографии тех дней, когда он был одним из лучших рыбаков области. Теперь он держал сигарету в уголке рта, его белая борода пожелтела от табака. Шестьдесят пять лет оставили глубокие следы на загорелом лице. Бицепс украшает татуировка в виде якоря, словно гордый символ его жизни. Он является настоящим морским духом, человеком, чья судьба неразрывно связана с водами океана. Его глаза отражают глубокую привязанность к морю, и его душа летает, как вольный альбатрос, над бескрайними волнами. Он – крепкий, как мачта корабля, и готов справиться с любыми бурями, которые могут подвергнуть испытанию его путь. Внутри него горит огонь приключений и страсти, и он всегда готов отправиться в плавание к новым горизонтам, оставив за собой следы на бескрайних водах моря.

Антонио обхватил правой рукой левую руку. След от медузы имел огненно-красный цвет. Жжение мучило его, как хлыстовая травма, сменяясь невыносимым зудом. Луиджи попросил воды, а Сиро оставался неподвижным и молчаливым, глядя то на покрасневшую кожу одного, то на лицо другого. Затем он покачал головой.

– Вода только усугубит ситуацию, – пробормотал он.

Обошел стойку и взял Антонио за плечо. Мальчик позволил вывести себя наружу, за барак, этой массивной руке, огрубевшей и от веревок.

– Тебе придется на это поссать! – сказал Сиро.

Антонио и Луиджи, каждый раз приходили в восторг: когда Сиро стоял на воде, он словно возвращался в свою естественную стихию. Масса тела следовала за покачиванием дерева, демонстрируя сбивающую с толку ловкость. На волнах его центр тяжести находил неожиданное равновесие, как будто море могло сделать изящным даже такого грузного и неуклюжего человека, как Сиро.

– Двигайтесь к берегу, – дважды повторил он.

Антонио и Луиджи обменялись озадаченными взглядами. Предупреждения они не поняли: в бухте, где стояла их яхта, море представляло собой ровное серое пространство. Через несколько минут море сгустилось. Внезапно подул ветер, превратив неподвижную поверхность воды в качели волн. Луиджи напрягся, его руки схватились за край корпуса, костяшки пальцев побелели от напряжения. Тем временем Антонио с трудом маневрировал, пытаясь изменить курс, но «Дороти», запутавшаяся в течении, опасно накренилась. Влажные порывы ветра леденили его пот. Он сделал широкий разворот на ветер, прикрывая борт корпуса. В конце концов им это удалось. Вернувшись в небольшую бухту и все еще дрожа от страха, они увидели ожидающего их возле буя Сиро, стоящего на лодке, скрестив руки и с жалостливым выражением лица. Это был последний отпуск, который Антонио и Луиджи провели в Тоскане. Последнее лето подросткового возраста. В последний раз они видели Сиро, позже сраженного одним июльским утром очередной пачкой рассеянного склероза.

В центре его мыслей стоял вопрос, который Луиджи однажды задал в небольшом заведении по продаже органических продуктов в Милане, недалеко от Порта Романа.

– Тебе нравится море, почему ты в Лондоне?

Антонио спрятался за молчанием, которое могло означать что угодно, чтобы не думать об этом по-настоящему, ставя на весы свой выбор.