Стеклянный страж

Ответ был исчерпывающий, и девочка успокоилась окончательно. Теперь ее интересовало иное.

– А повара воюют?

– Тоже воюют. Но повара бьются с поварами, а то будет нечестно, – сказал Багров.

Девочка задумалась.

– А как они узнают, кто повар? По колпаку?

– По колпаку и по поварешке… И вообще, кто чем вооружен, тот тем и воюет! Если у меня ружье, я кричу: «Идите ко мне – у кого ружье! Воевать будем!» А если пушка, кричу: «Идите ко мне, у кого пушка!»

– А если солдат свое ружье дома забыл?

– Тогда кричит: «Идите ко мне те, у кого совсем ничего нету! Просто так подеремся!»

– А мне что кричать? Идите ко мне, у кого коса? – внезапно прозвучал въедливый голосок над левым плечом Матвея.

Багров обернулся. За его спиной, буквально на расстоянии вытянутой руки, стояла Аида Плаховна Мамзелькина. Старушка была босиком. Кроссовки висели у нее через плечо, связанные между собой за шнурки. Красненькие глазки лукаво разглядывали Матвея.

– Девочка, иди к маме! – приказал Багров.

Полторы косички недоумевающе воззрились на него:

– Зачем?!

– К маме иди! – повторил Матвей и даже в ладоши хлопнул, надеясь так ее испугать.

Девочка обиженно заморгала. Она не понимала: только что дружили и вдруг гонят.

– Не пойду! Мама сказала: тут сидеть!

– Давай я попробую! – предложила Мамзелькина, шустро огибая скамейку и присаживаясь рядом на корточки. – Деточка, хочешь посмотреть, что у бабушки Адочки в рюкзачке?

Голос у нее звучал ласково и доброжелательно, но по непонятной Матвею причине полторы косички испугались до дрожи. Девочка замотала головой, вскочила и с визгом умчалась.

– Никто не хочет! Не было случая, чтобы хоть один согласился, – сказала Плаховна, поправляя рюкзачок.

– А почему, интересно? Рюкзак, казалось бы, и рюкзак. Что их настораживает? – спросил Багров.

Мамзелькина склонила головку набок.

– А ты что, ничего не чувствуешь? – спросила она вкрадчиво.

Матвей попытался почувствовать.

– Ну, может, постирать его надо…

Старушка усмехнулась.

– Вот она, некромагия, когда вылезла. Что другим тухлятина, то вам свежая колбаса. Кстати, я потому к тебе и пришла. За тобой должок!

Багрову стало жутко.

– Не помню, чтобы я что-нибудь у вас занимал, – быстро сказал он.

Аида Плаховна села рядом, бросив рюкзачок между собой и Багровым и для верности примяв его локтем, чтобы не свалился.

– Не напрягайся! Ты не брал – другой брал. Мировуда помнишь?

Матвей вздрогнул.

– Вижу, что помнишь. Ты был его учеником, не так ли? Правда, он не так много успел передать тебе, но главное все же передал – Камень Пути. Не будь в тебе Камня Пути, ты давно бы уже рухнул. Чем сильнее сгущается мрак – тем ярче он пульсирует. Камень Пути в тебе борется с извечной ненавистью всех некромагов.

– Мировуд не был некромагом! – сказал Багров.

– Я тебя умоляю! – поморщилась Мамзелькина. – Человек – то, чем он реально занимается, а не то, чем себя считает. Нельзя срезать кошельки на городской площади и при этом мнить себя великим композитором. А ведь целая куча народу именно этим и занимается!

– Мировуд был «белый волхв» и практиковал всеначалие! Ясно вам: всеначалие! – упрямо возразил Багров.

– Угу! То есть, проще говоря, служил тому, кто больше даст, – упростила Мамзелькина. – Вот только беда, свет-то ему, болявому, ничего не давал, потому что он с двойными агентами дел не имеет, а вот Лигул – тот за милую душу. Чуть какая уступка себе – он тут как тут! Так дядечка и прообманывал себя всю жизнь. Даже в рюкзачке у меня обманывался, что эйдос его свету пойдет. Ерепенился!

Мамзелькина боевито встряхнула рюкзачок и растянула горловину.

– Что вам надо? – решительно спросил Багров.

– Должок! – повторила Плаховна. – С Мировуда взять нечего – с тебя возьму! Срок истек месяц назад, да я подождала чуток.

– Расписка какая-нибудь есть? Вексель? – недоверчиво спросил Багров.

Он понятия не имел, что Аида Плаховна у него попросит, но заранее не ожидал ничего хорошего. Едва ли Мировуд занимал у Мамзелькиной сто рублей до получки.

Плаховна прыснула в кулачок.

– Расписка? Я бумажек не храню! Ни к чему нам это. У меня получше заклад имеется! – сказала она.

Она сунула руку в рюкзак, порылась и достала пузатую стеклянную банку непривычной для современного, замыленного стандартами взгляда, формы. Банка была очень пыльной. С чувством поплевав на палец, Мамзелькина протерла окошко.

– Ну и грязь! – скривился Багров.

– И не говори, милок! Да ты не боись! Внутри-то все закупорено! Чище, чем в аптеке!.. – успокоила его Аида.

– А мне-то какая разница?

– Ну пока что нету разницы, а там, глядишь, и появится, – заверила Мамзелькина и, вытянув сухонькую ручку, поднесла банку к его глазам.

Матвей увидел нечто красно-синее, неопределимое.

– Говядина какая-то! И зачем вы ее таскаете? – спросил он брезгливо.