Вороний Яр

Вороний Яр
Дмитрий Дроздов

Тридцатилетний Родион Малахов, не особо преуспевший в жизни, из-за своего пристрастия к тотализатору и желания обогатиться к предстоящей свадьбе идёт на крайне авантюрную затею и попадает в весьма неприятную ситуацию. Но, чудом избежав сурового наказания от кредиторов, он тут же попадает в новую, полную загадочных обстоятельств жизнь… В романе органично переплетены множество жанров: драма и мистика, исторические факты и вымысел, ироничный юмор и элементы лихо закрученного триллера. Тихая жизнь на таинственной заброшенной станции сменяется захватывающими приключениями. Роман охватывает значительный отрезок времени: из эпизода в эпизод читатель переносится то в тридцатые годы коллективизации и “раскулачивания”, то в сибирскую таёжную глубинку середины 70-х, то в реалии современного мегаполиса конца лихих 90-х. И через всё повествование красной нитью пролегает вечная тема любви и разлуки с ненавязчиво влитыми элементами православных основ, духовным мировоззрением.

Дмитрий Дроздов

Вороний Яр

Глава 1

Тихо, но неумолимо текло время.

Молодой человек лет тридцати от роду, закинув ногу на ногу, сидел на стареньком диване и сосредоточенно разглядывал дырку в носке на большом пальце верхней ноги. Ему не очень везло в жизни: образование среднее, зарплата ниже среднего, спасал только врождённый оптимизм и, в чём он сам был твёрдо убеждён, незаурядная интуиция. Молодой человек регулярно делал ставки на спортивные события, чем иногда недурно подкреплял свой незавидный семейный бюджет. Впрочем, здесь надо сделать оговорку: семейным его бюджет был так же от случая к случаю. Дело в том, что, будучи убеждённым холостяком, семейной жизнью наш герой жил не часто, не в серьёз и не подолгу. Ветреная муза провидения, так же, как и его женщины, тоже не засиживалась в его маленьких съёмных квартирах, а разлуки с ней молодой человек переживал особенно болезненно.

Громко и настойчиво зазвонил телефон. Молодой человек вздрогнул, взглянул на монитор и выдохнул. Сделав паузу, глянул в висящее на стене напротив зеркало, изобразил на лице улыбку и, не спеша, поднёс трубку к уху.

– Весь внимание, майне либе, – произнёс он насколько смог весело и непринуждённо.

– Ты где, Рудик? – возмущённо вопросил из трубки приятный женский голос, – Я тебе пятый раз звоню, почему не перезваниваешь? Ты на часы посмотри! Мне что, одной старый год провожать?

– Виноват, смывал старогодние грехи. Я одной ногой уже у тебя.

– Когда подтянешь вторую?

– Полагаю, минут через сорок. Может на столе чего не достаёт?

– Шампанского и зелени прихвати, если сможешь. И хорошее настроение.

– Ни с тем, ни с другим проблем не предвидится, лечу ближайшим рейсом.

– Ну, давай же скоренько Родион, я зажигаю свечи.

Связь прекратилась, и Родион, а именно так, как вы уже догадались, звали молодого человека, задумчиво положил телефон на стол. "Эх, Светка, – подумалось ему, – не привелось бы тебе по мне свечку зажигать".

Света Савельева, заведующая лекарственным отделом областной больницы, в которой Родион работал экспедитором, была его последней и самой трогательной любовью. Ненавязчивая, женственная и обаятельная, она белой солнечной птицей ворвалась в его пасмурное существование и буквально громила его железобетонные холостяцкие убеждения. И Родион вскоре понял, что на этой женщине ему суждено остановиться. Он внезапно ощутил, что жизнь его может в ближайшее время измениться как никогда ранее. И он уже не сопротивлялся, как доселе бывало, этой новой, свежей и сладкой волне жизни, шёл в неё смело и уверенно; даже, по настоянию Светы, стал задумываться о поступлении на заочное отделение в какой-нибудь институт. Только с прошлой жизнью ему хотелось расстаться как-нибудь торжественно, хлопнув на прощание дверью. А что может быть лучшим хлопком, чем обретение на букмекерских ставках некоторого количества денег, таких, с которыми бы было не стыдно переступить порог новой семейной жизни?

И вот, в конце ноября, Родион открыл в интернете букмекерскую линию и приступил к выполнению задуманного. Поначалу всё шло ни шатко, ни валко. И всё же уже через неделю выигранных денег хватило на то, чтобы подарить Светлане вполне приличный телефон. Однако на этом везение закончилось. Родион сливал ставку за ставкой, истекали накопленные сбережения, и неумолимо приближался новый год. А с первого января на азартных играх железно было запланировано поставить жирный крест.

За три дня до Нового Года Родион снял со своего счёта последние пять тысяч и благополучно их проиграл. Тут бы и успокоиться, махнуть рукой на неудавшийся блицкриг, что собственно Родион и готов был сделать, но тут появился Хмурый.

Хмурый, он же Ваня Смирнов, учился с Родионом Малаховым в одной школе. Плотных контактов с ним Родион не имел. Хмурый был старше его на три года, имел не по годам широкие плечи и непререкаемый авторитет не только в школе, но и на всём Юго-Западном жилмассиве. Когда Родион заканчивал школу, Хмурый демобилизовался из рядов вооружённых сил, получил звание мастера спорта по дзюдо и первый срок. В дальнейшем встречались они не часто. Родион менял места работы, Хмурый места отбывания наказаний, когда же, после многолетних перерывов, судьба сводила их где-нибудь на трамвайной остановке, короткие разговоры их сводились в основном к осведомлению о судьбах общих знакомых. А в последнее время они и вовсе перестали встречаться, так как Хмурый стал ездить не на трамваях, а на чёрном шестисотом “мерседесе”. Скупую информацию о его жизни Родион получал лишь от бывших одношкольников да иногда из криминальных сводок в местных газетах.

В тот роковой вечер Родион, проиграв, как уже говорилось, последние пять тысяч, сидел в недорогой пивной, грустно потягивая пиво из гранёной кружки, и философски размышлял над допущенными в спортивных пророчествах ошибками. Внезапно входная дверь довольно громко распахнулась, и через неё чуть боком в пивную вразвалку вошёл большой человек в кожаном пальто, из-под воротника которого виднелась лежащая на мясистой шее толстая золотая цепь. Он угрюмо оглядел из-под набитых надбровных дуг присутствующих в зале, с удовлетворением наблюдая, как стихает под его скользящим взором весёлый гомон посетителей, и остановил его на одиноко сидящем за столиком Родионе.

– Едрёна вошь! Здорово, Малах! – пробасил он, протягивая Родиону огромную пятерню с внушительными золотыми "гайками" на нескольких пальцах, – У тебя свободно?

– Здорово, Хмурый, – ответил польщённый вниманием зала Родион, потирая пожатую Хмурым ладонь, – Конечно, садись.

– Присаживайся, – деловито поправил Хмурый, опускаясь на пластиковый стул, – Человек! Сто грамм "Смирновки" и кружку "Амстела".

Бармен не заставил долго ждать, шум в зале понемногу восстановился, и из динамиков мерно потёк хриплый баритон Шуфутинского.

– Чай не на колёсах, Ваня? – спросил Родион, наблюдая, как Хмурый запивает пивом только что закинутую в горло большую рюмку водки.

– Да я уже с утра на кочерге, потому и не на колёсах. Мусора права изъяли в аккурат по этому поводу, хе-хе. Ни чё, Сафрон разведёт, правда уже в следующем году. Пока на тачках покатаюсь. Да и пацаны все при конях.

– А чё заведение не по рангу выбрал? – улыбнувшись, спросил Родион.

– Торопился очень. Да и знаешь, хочется иногда поближе к народу. Вот тебя, бродяга, вишь, словил, хе-хе. Как сам то? Выглядишь вроде не хреново.

– Э-э. Не верь глазам своим, Ваня! Сие есть одна только лишь иллюзия, – сам не зная зачем, махнув досадливо рукой, с горчинкою в голосе сказал Родион.

– Что случилось, братан? – заинтересовался Хмурый, – Достал что ли кто?

– Да не-е. Другое.

И Родион облегчил душу, поведав собеседнику о превратностях своей судьбы.

– Ну что ж крепись, Малах. Вон, слышь, чё поёт? Будет день и будет пища, жить не торопись, хе-хе. А вообще молодец, уважаю игровых.

Хмурый отхлебнул пива, как-то испытующе заглянул в глаза Родиону и спросил:

– А отыграться-то не хочешь?

– Да не-е, – неуверенно протянул Родион, но в мозгу уже бешеным вихрем закрутились мысли. “Сегодня же "Боруссия" – "Байер". У Леверкрузена Баллак подкован. На Дортмунд с ничьей – железяка! Это же мой шанс! Сегодня или никогда. Сегодня и больше никогда!” – Да и не на что. У меня сейчас как у латыша, – Родион хлопнул себя по карманам, будучи почти уверенным в том, что сейчас предложит ему Хмурый. И не ошибся.

– Дело поправимое, – задумчиво сказал Хмурый, глядя куда-то в сторону и барабаня по столу увешанными золотом пальцами. Наступила пауза, Родион ждал.

– Стало быть, профессионал? – продолжил Хмурый, – В первый раз так подзалетел?

– Я ж на этом только и выезжаю, Ваня. Если бы не ставки, застрелился бы уж давно, наверное.

– Из рогатки, – засмеялся в голос Хмурый, но тут же принял серьёзный вид и тихо продолжил: – Я тебе помогу, фраерок. Чуйка у меня есть на таланты. Не задарма конечно, но и три шкуры драть не стану. У тебя варианты есть на ближайшее время?

– Есть. Один. Но железный. Завтра ночью играют.

– Сколько ввалить думаешь?

– Всё, что дашь, – выдохнул Родион.

– Наликом пол-лимона деревянных хоть сегодня.

Толи от неожиданности, толи от грандиозности назревающего мероприятия у Родиона засосало под ложечкой.

– Вернёшь послезавтра. Двадцать пять сверху. Если дела пойдут, наладим постоянное сотрудничество.

– Замётано, Ваня, будет всё как ты …

– Ты где живёшь? – перебил Хмурый.