Сколько стоит жизнь плохого мальчика? Книга вторая

А Зои, сделав маленький глоток Louis Roederer, одобрительно кивнула головой и, повернувшись к Никите, сказала по-простому:

– Может быть, перейдем на «ты»? Нам ведь, по-видимому, придется не один день провести вместе?

Никита не понял смысла ее последних слов, но не стал обращать на них внимания. Ответил без обиняков:

– Хорошо, Зои, давай на «ты»! Присаживайся, где удобно. Пора ужинать, а то всё остыло уже, наверное!

Тем временем Адель, вышедшая из ванной, забрала бокал с вином из руки Никиты и села не на диван, а на один из двух стульев, стоящих за столом друг напротив друга.

Зои последовала ее примеру и тоже опустилась на стул. А Никите пришлось разместиться на диване в одиночестве.

Ужин прошел в молчаливой обстановке. Явно проголодавшиеся гости, выбрав блюда на свое усмотрение, аккуратно работали вилками и ножами. Никита, остановившись на восхитительном ягненке, делал то же самое. Он иногда подливал девушкам напитки. Но и о себе не забывал, изредка наполняя стопку охлажденной водкой.

Все трое закончили наслаждаться изысканными вкусами блюд почти одновременно. Однако из-за стола никто не встал. Никита понял, что пришло время выслушать от Адель то, о чем она предупредила его по телефону.

Он не торопил ее, Адель сама начала свой рассказ, некоторые моменты которого то возмущали его в душе, то заставляли призадуматься. Но, он не проронил ни слова до конца ее речи. Адель начала с неприятных напоминаний:

– Ники, ты только не обижайся! У нас нет другой альтернативы! В отделе, зная о событиях двухлетней давности, решили, что ваши с Марком кандидатуры являются лучшими для выполнения очень важного задания в России. Тем более и ты, и Марк, да, пожалуй, и его супруга обязаны Интерполу кое в чем! Вы ведь, по большому счету, должны были ответить перед законом за то, что совершили тогда. Но в отделе закрыли на это глаза и дали вам возможность уйти от ответственности!

Адель сделала паузу. А Никита не сказал ничего, только сильнее сжал челюсти, явно расстроенный ее прелюдией к рассказу. Он погрустнел, и в его душе появилось ощущение огромной пропасти между ним и той женщиной, которая когда-то была ему очень дорога.

Адель отвела от него взгляд и продолжила, четко выговаривая слова:

– Пойми, Ники, если бы у нас был выбор, мы никогда не обратились бы с этой просьбой. Наш агент, который занимался этим делом, был забит насмерть в Москве несколько дней назад. Мы не можем больше рисковать своими людьми. В отделе не без оснований полагают, что сделано это было по заказу каких-то очень влиятельных сил. Эти самые силы ставят препоны в официальном расследовании и не дают нам ничего сделать в твоей стране. Мы уверены, что у них есть свои люди в российском отделении Интерпола, поэтому туда обратиться не можем. Вот и получается, что тебе и Марку придется поехать туда и провести неофициальное расследование. Причем времени у нас нет, сделать это нужно срочно. Для согласования ваших действий с Интерполом с вами поедет Зои, лейтенант оперативной службы. Она введет вас в курс всех подробностей этого дела. Зои формально будет в стороне от расследования, но вы обязаны все свои шаги согласовывать с ней и выполнять неукоснительно ее приказы.

Адель опять замолчала на короткое время, глядя куда-то в сторону. А Зои, наоборот, посмотрела прямо в глаза Никите и усмехнулась при этом.

Затем Адель проговорила, виновато опустив голову:

– Ники, прошу, без эмоций! Это дела службы, и я обязана выполнять их! Я могу излагать дальше?

Она, увидев сдержанный кивок Никиты, продолжила посвящать его в детали:

– У французского профессора месье Бернарда Делоне, доживающего последние дни, в России есть сын, который ничего не знает об отце. Причем этот сын является его единственным прямым наследником. Сам месье Делоне, страдающий от онкологии на последней стадии, очень хочет увидеть сына перед смертью и оставить ему в наследство большую часть своих капиталов. Он указал в завещании, что парень получит всё в полной мере, если успеет приехать к отцу до его ухода в мир иной. Семья месье Делоне является очень влиятельной во Франции. А он сам владеет контрольным пакетом акций предприятия, имеющего стратегическую важность для республики. Поэтому в парижский отдел Интерпола поступило прямое указание из МИДа срочно заняться этим делом. Наш агент успел перед своей гибелью отыскать в Москве адрес мальчика, но тот, по информации московского отдела, бесследно исчез буквально сегодня. Мы не знаем ни что с ним, ни где он, ни кто его похитители. Никаких требований отцу о выкупе пока не поступало. Но мы уверены, что это дело рук преступников, заказавших устранение нашего офицера. А поскольку все запросы из нашего МИДа в российский не дали никаких результатов, мы полагаем, что нам противостоит не простая преступная группировка, а влиятельная, криминальная организация, имеющая прочные связи во многих органах власти в России!

Адель, проговорив всё это, наконец-то взглянула на Никиту и ждала сейчас от него окончательного решения.

Он, подождав немного, процедил тихо и сухо еле разжатыми губами:

– А если откажусь, то что? В тюрьму упечешь? Там-то наверняка побезопаснее будет, чем воевать против русской мафии!

– Ники, Ники, ну зачем ты так? Я же объяснила, что это не мое решение! И потом, я тебя знаю. Тяга к риску у тебя в крови! Наверняка тебе самому захочется ввязаться в драку, имея индульгенцию на все свои действия от Интерпола! Заметь, Ники, на все действия! Даже на те, которые могут быть вне закона! Интерпол обещает прикрыть вас с Марком и вывести из игры в момент смертельной опасности.

Адель произнесла всё это громким голосом, но Никиту поразила не суть сказанного, а то, что во всех этих словах не было ни намека на ее заботу и переживание за него, как ему показалось.

Никита размышлял недолго. Он, похоже, уже смирился с тем, что Адель, его Адель, изменилась безвозвратно. Понял это, и душу накрыло беспросветной грустью. Откуда-то пришла жалость к самому себе, такому одинокому и посему несчастному. Поэтому он тихо ответил:

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Я в игре, но с одним условием.

Адель и Зои, внимательно наблюдавшие за ним, спросили почти одновременно:

– Каким?

– Я отправляюсь в Россию один. Ну то есть с Зои, конечно. А Интерпол навсегда забывает о Марке и Кате. Навсегда! Катя беременна, да еще и с какими-то осложнениями. Поэтому Марк должен быть с ней. Он вскоре станет отцом, и ему будет о ком заботиться. Он нужен своей жене и будущему ребенку. Я не позволю втянуть его в смертельную игру в русскую рулетку. Если для вас это неприемлемо, я готов сесть в тюрьму! Мне-то, по большому счету, по барабану!

Адель не совсем поняла его последнее выражение. Таких слов она не встречала в книгах Толстого, Достоевского и Чехова. Но рассудила правильно, приняв их за его окончательное согласие в случае выполнения условия. А вот Зои прекрасно уловила смысл и, взяв на себя право озвучить решение, сказала:

– Прекрасно! Никита, твой друг получит от Интерпола официальное уведомление об окончательном закрытии вашего прошлого дела. Об этом не беспокойся. Но тебе в России понадобятся помощники. Нам предстоит столкнуться с сильным противником. В одиночку с ним не справиться, а я смогу только наблюдать со стороны. Поэтому подумай, кто тебе нужен? Кто согласится поехать с тобой? Кстати, семья месье Делоне предлагает серьезные деньги за удачный исход этого дела. Выбор за тобой, но окончательное решение принимаем мы.

Никита, выслушав ее, спросил с плохо скрытым сарказмом:

– Ну так если этот французский Рокфеллер и его семья так богаты, почему не дождаться требования о выкупе? Даже пускай большого! Заплатят, не обеднеют. Зато сынка ему доставят на блюдечке с голубой каемочкой!

Адель покачала головой. Она, конечно, читала Ильфа и Петрова, хотя мало что там поняла. Но этот фразеологизм о блюдечке знала. Поэтому и ответила под стать вопросу Никиты:

– На блюдечке с голубой каемочкой, но только в разделанном виде! Ники, по данным Интерпола, только несколько процентов похищенных людей возвращаются похитителями живыми после получения выкупа! Мы не может так рисковать!

Никита сдался. Тяжело вздохнул и произнес:

– Ладно! Я подумаю о помощниках. Мне нужно немного времени.

Зои, услышав его, воскликнула с явным облегчением:

– Чудесно, что всё так решилось! Завтра утром продолжим обсуждение. Тем более что к этому моменту что-нибудь о мальчике может проясниться. А сегодня давайте просто напьемся и не будем больше говорить о делах. Никита, налей мне еще шампанского!

Он пожал плечами и, приподнявшись из-за стола, наполнил ее опустевший бокал. Долил красного вина Адель. А сам после этого опрокинул подряд несколько рюмок «Столичной», ничем не запивая и закусив их только соленым огурчиком.

Глава 5

Бывает, что люди привязываются к дрянным, на первый взгляд, вещам, уродливым животным и даже отрицательным человеческим особям с отвратительным характером и полным букетом других качеств, отличающих подлецов. Но такова уж непостижимая людская натура!

Как иначе объяснить, что маленькая девочка, например, больше всего может любить свою страшненькую куклу Машу с облупившейся краской на лице и полувыпавшими синтетическими волосами, предпочитая ее всем остальным новым и дорогим Сюзаннам, Кэтти или Жанеттам.

Пример киношного мишки Тедди с надорванной лапой и отсутствующим глазом-пуговицей – из этой же серии. Такой потрепанный Тедди, судя по голливудским фильмам, является любимой игрушкой всех американцев, маленьких и больших.

А как понять странную, но субъективную, конечно, привязанность хозяев к своим выглядящим далеко не симпатичными декоративным хрякам, лысым котам или, к примеру, собакам породы китайская хохлатая. Эта привязанность непонятна другим людям, но сами хозяева различают в своих питомцах красоту, невидимую постороннему.

Что же касается отрицательных людей, то они в этом списке по праву идут на последнем месте. Никакое, даже самое некрасивое животное, не может причинить любящим их людям зла или сделать гадость. Наоборот, как правило, такие не самые милые представители животного мира платят ответной любовью и верностью.

А вот дрянные людишки вполне могут воздать за доброту подлостью. Или же окажутся эгоистичными и безучастными, что бывает не менее больно для людей, привязавшихся к ним.

Евгения Александровна Никонова, родная тетя Паши, очень страдала, оттого что племянник вырос равнодушным и холодным, как айсберг. Совсем не понимала причин этого. Она, казалось бы, всю жизнь пыталась окружать его заботой и отдавала ему всю себя. Растила Павлика как родного сына. Пыталась вложить в него все свои лучшие качества: доброту и ответственность. Но чего уж там скрывать! Знала, что ей это не удалось.

Павлик перешагнул двадцатилетнюю отметку абсолютно равнодушным и никчемным человеком. Его не интересовало ничего. Ни доброе, ни злое. Ни живое, ни бездушное.

Женя понимала, конечно, что их желчный сосед Георгий Мазур был в чем-то прав, обзывая Павлика медузой. Тот и был как это странное божье создание, которое по-английски называется jellyfish – рыба-желе или рыба-студень, если дословно. То есть бесхребетным, бесхарактерным и безучастным ко всему. С той разницей, что некоторые виды жалящих медуз могут пассивно постоять за себя и являются крайне опасными для человека. А ее племянник был способен дать отпор только родной тетке и никому больше.

Но все-таки она любила его. Привязалась к нему за все годы, пока воспитывала. Молча сносила все его безосновательные упреки и старалась не обращать внимания на несносный характер. Женя считала, что виной этому была она сама. Не ругала толком, не наказывала и смирилась даже, когда окончательно поняла, что Павлик основательно сел ей на шею и ножки свесил, по образному выражению соседа.