Ничего cвятого

– Видишь ли в чем дело, дорогая… – Пабло подался вперед, переводя голос в режим льда и пламени, одновременно. – Два дня назад вечером здесь был один священник, уделяющий таинство покаяния. Догадаешься кто? А к исповеди приступило шесть человек: пять мужчин, что сразу исключает тебя и одна уже весьма преклонного возраста прихожанка. Может ты исповедовалась у воздуха? Нет? Есть, что добавить?

Девушка снова всхлипнула. По ее щекам заструились две дорожки слез.

– Добавить нечего. – Пабло кивнул. – Как представитель Конгрегации по делам и защиты веры, я – Пабло Красс, инквизитор первого ранга с особыми полномочиями задерживаю вас за попытку приступить к Таинству в недостойном состоянии и прямом обмане священнослужителя, что является нарушением закона Священной Католической Империи. Инквизитором второго ранга Фабрицио Лапиче вы будете доставлены Алькасар и заключены под стражу до дальнейшего разбирательства. – он махнул держащему за локоть девушку инквизитору. – Уводи.

Задержанная всхлипнула, но покорно поплелась за конвоиром. Пабло тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой. Чем спрашивается думала? Да похоже, ничем. Он ведь ее знал – Астрид Корандо, дочь мелкого торговца. В ереси не была замечена, зато приобрела определенную репутацию своей распутностью. Лично он последний раз видел ее на исповеди в прошлую Пасху, и грехи отпускать не стал, поскольку не увидел должного раскаяния и готовности изменить образ жизни. Теперь вот, попытка принять Святое Причастие в состоянии смертного греха… Хорошо то, что, не смотря на все тягостные мысли успел среагировать. Что теперь ожидает Астрид? Штраф и десять ударов плетьми. Всяко лучше, чем принятое с обманом Тело Христа, которое станет таким образом осуждением, а не спасением. Вот она, главная задача инквизитора – спасать души даже самых закоренелых преступников, даже тех, кто не желает этого спасения. Он может быть собой доволен. Да и Бог наверняка тоже. По крайней мере, хочется надеяться.

Следующим оказался невысокий мужчина с большой проплешиной, сероватым немного припухшим лицом и невзрачными водянистыми глазами. Он его не знал. Но да в принципе в его задачу не входило знать всех посещающих службу в Кафедральном соборе. Это даже теоретически невозможно, не говоря уж о практической стороне. Пабло привычно поднял Хостию.

– Тело Христово!

Мужчина улыбнулся.

– На том месте, где мы первый раз встретились. Завтра, в 22:30. Один.

Пабло даже отступил назад.

– Что?

Мужчина продолжал улыбаться, а его левая рука скользнула за полу черного плаща. Наблюдавшие за Причастием агенты Ордена похоже почувствовали неладное. Один из них, оттолкнув преклонившую колено женщину бросился к Пабло. Другие попытались образовать кольцо вокруг маршала Тамплиеров. Но, слишком запоздалая реакция. В руках посланника блеснуло лезвие ножа. Спустя лишь мгновение горло мужчины раскрасила ярко-алая полоса. Он захрипел, выронил нож, который со звоном приземлился на мраморную поверхность пола и упал на колени. Из широкой раны пульсирующими толчками вытекала кровь, усеивая красными каплями ступени перед алтарем. Инквизиторы, представители Королевской службы и агенты Ордена были уже рядом. Один из инквизиторов тут же прикрыли собой Пабло; второй попытался успокоить визжащую женщину, чьи туфли оказались забрызганы кровью; третий принялся раздавать указания. Пабло же продолжал стоять на месте с поднятым Телом Христа.

Вот, о чем говорила Анжелина…

Он узнает…

Что же он узнал? Пока ничего. Лишь место назначенной встречи.

Ну ничего, сыграем в игру Анжелина.

Сыграем…

– Эй! – Пабло оттолкнул одного из заслоняющих от потенциальных атак, инквизитора. – Уберите его из капеллы! – он указал на лежащего у ступеней труп посланника. – Причастие продолжается! – слова обращались к растерянным и напуганным прихожанам. – Нам не первый раз приходится сталкиваться с атаками сатаны и его прислужников, верно? – он холодно улыбнулся, встретившись взглядом со съежившимся мужчиной, чьим глазам могли позавидовать фары любого автомобиля. – Церковь призвана стоять. Под любыми атаками. Под любым натиском. Если у вас не хватает храбрости, просите Святого Педро! – Пабло указал рукой на статую святого, стоящую у левой стены, прямо рядом с дарохранительницей. – В Темные Времена, Святой Педро не побоялся поднять знамя Христа и оказать сопротивление полчищам сатаны, заполнившие весь христианский мир. Разве сейчас мы, сохранившие единую веру и единую Церковь благодаря действиям святых, имеем право отступить?

Народ выдохнул в один голос:

– Нет.

– Разве сейчас, когда Церковь находится под покровительством пресвятой Девы Марии и защитников веры Педро и Лоренцо, мы имеем право на страх?

– Нет!

Зажатым в руке патеной с Телом Христа, Пабло осенил присутствующих Крестным Знаменем.

– Ни в коем случае. У нас есть право только на одно: защищать Церковь и хранить веру, чего бы нам это не стоило!

– Аминь!

– Хорошо. – Пабло позволил себе слегка улыбнуться, и приподнял патену. – А теперь, вопреки замыслу сатаны, мы продолжим причащаться Телом Христа!

Народ, отошедший от ужаса самоубийства и заряженный его речью потянулся к совершению Заповеди Спасителя, а Пабло задумчиво глянул на уносимое братьями-инквизиторами тело посланника.

Он предпочел умереть, нежели оказаться в руках Инквизиции – не первый, и не последний случай.

Но вот… что же задумала Анжелина?

Какую игру она ведет?

Хорошие вопросы, и сегодня он должен получить на них ответы.

Любой ценой!

Глава 4

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Толедо.

Толедский алькасар – штаб-квартира Конгрегации по делам и защите веры.

06:12.

Пабло Красс взял дымящуюся чашку кофе, отпил небольшой глоток и едва сдержался, чтобы не выплюнуть содержимое обратно в чашку. Та еще гадость. Вообще, он предпочитал пить воду. Везде. Дома, на работе, во время мессы, во время приемов – одним словом, всегда. Сейчас же обстоятельства вынудили перейти на более крепкий напиток, дающий какой-никакой заряд бодрости. Вода увы таким свойством похвастаться не могла. Как не мог похвастаться и Контртеррористический отдел Конгрегации в большом прорыве по расследованию вечернего инцидента. Да вообще, хоть каком прорыве.

Сделав еще несколько глотков омерзительного напитка, который если и мог назваться кофе, то только при большой фантазии, Пабло выкинул остаток в пластиковый контейнер для отходов, стоящий рядом с кофемашиной и сверившись с часами, зашагал по широкому светлому коридору в противоположный конец, к лифтовой площадке. Главный корпус Толедского алькасара имел десять наземных этажей и еще столько же подземных. Подземные уровни занимали тюремные блоки, тюремное управление и штаб спецотрядов, готовых, как к подавлению любого бунта, так и к защите самого алькасара, если подобная потребность возникнет. Наземные же этажи занимали разные структуры, входящие в Конгрегацию. Первый этаж занимала Канцелярия, принимающая и обрабатывающая доносы, помещение Святого Церковного суда и еще десятки кабинетов различных секретарей и мелких по должностям сотрудников, обслуживающих суд и Канцелярию. Второй этаж занимало подразделение Имперской Безопасности. Де-юро они не входили в Конгрегацию, являясь отдельной структурой и подчинялись непосредственно Святому Престолу, однако на практике очень тесно взаимодействовали, как с Орденом, так и с Инквизицией, поскольку выполняли одну и ту же общую задачу – защиту Католического мира. Третий этаж практически полностью отводился под различные конференц-залы и совещательные комнаты, да еще ряд кабинетов для высоких руководителей из Рима, по тем или иным делам приезжающим в Толедо. Четвертый этаж делили два отдела: отдел международных спецопераций и отдел информационного контроля. Первые не входили в Конгрегацию и являлись отдельной структурой Ордена, занимаясь внешней разведкой. Вторые же являлись неотъемлемой частью Инквизиции, контролируя выдаваемый в массы объем информации, фильтруя его, урезая, цензурируя, запрещая и проводя прочие подобные действия, направленные на защиту неокрепших, и так легко ведомых умов подданных Империи. На пятом и шестом этажах располагалось подразделение по борьбе с ересями. Самое старое подразделение в Конгрегации, основанное еще до наступления Темных Времен, и являющееся праотцом Инквизиции как таковой. Именно в этом отделе анализируются, сортируются, маркируются все материалы, хоть как-то связанные с ересями и сектами. Именно в этом отделе отслеживаются и прорабатываются все, так или иначе запятнанные в связях с еретиками. Именно в подразделении по борьбе с ересями выпускаются материалы, направленные на защиту доктрин Церкви, и в подавляющей массе, именно представители данного подразделения, а в основном, это монахи, участвуют в открытых диспутах с еретиками и иноверцами. Остальные же четыре этажа главного корпуса алькасара занимал Контртеррористический отдел Конгрегации, в чью главную задачу входил розыск и уничтожение радикальных сектантских структур, а также предотвращение террористических актов. КТП, ставшее за последние века одним из самых основных и уж точно самым крупным подразделением в Конгрегации, имело внутри себя деление на еще десятки отделов и подотделов, и потому требовало куда больше пространства, чем остальные структуры. На данный момент Пабло двигался по коридору восьмого этажа, занимаемого отделом аналитики и боевого планирования, где разрабатывались основные операции, проводимые КТП. Именно на этом этаже, непосредственно в главном зале у него находился рабочий кабинет, представляющий из себя сплошь стеклянный куб, что помогало наблюдать за работой сотрудников, а самим сотрудникам чувствовать на себе пристальный взгляд начальника. Де-юро Пабло, как инквизитор первого ранга и особополномочный представитель Конгрегации возглавлял Толедское подразделение КТП. Де-факто же, являлся руководителем всего алькасара в целом, за исключением лишь подразделения Имперской Безопасности, разумеется. Великий Инквизитор уже давно предлагал юридически оформить полномочия, назначив его на место обер-инквизитора Толедо, которое уже долгие годы формально занимал один из храмовников, появляющийся в алькасаре не чаще пары раз в год, однако Пабло все время отказывался, понимая, что официальное назначение сильно сократит возможность маневренности. Потому, при всех заслугах перед Церковью в общем, и Конгрегацией, в частности он так и оставался на той самой ступени первого ранга, которую достиг более двух десятков лет назад. Правда, внутри Конгрегации никто не обманывался его скромным, в сравнении с заслугами положением. Каждый, так или иначе связанный с Инквизицией, понимал – слово Красса в определенных обстоятельствах может иметь куда больший вес, чем слово Великого Инквизитора, и вполне возможно даже пересилит авторитет Магистра Конгрегации. Именно такое положение, когда ты формально не связан должностью, но при этом твой авторитет раскрывает практически все двери, полностью устраивал Пабло. И, он не собирался что-либо менять в ближайшем будущем.

Зайдя в плавно распахнувшиеся черные створки лифта, инквизитор первого ранга шагнул внутрь и нажал кнопку третьего этажа, где с минуты на минуту должно было начаться организованное им совещание.

Антуан Дюбуа буквально физически ощущал повисшее в конференц-зале напряжение, давящее казалось, куда сильнее, чем вся конструкция алькасара. Оно и понятно, отчего. Уже давно Конгрегация не получала такое количество оплеух за столь короткий период времени. Сначала нападение на конвой, похищение свидетеля, а теперь вот демонстративное самоубийство на мессе – да еще перед кем – самим Крассом. Сам Антуан легенду Конгрегации еще не видел: после нападения на конвой его транспортировали к Госпитальерам, а уже оттуда он прибыл в алькасар, где его встретил инквизитор первого ранга Рикардо Бизе. Он же и согласовал присутствие Дюбуа на экстренном заседании, по случаю происшествия в соборе Святой Марии. Помимо Антуана в зале присутствовали еще с два десятка сотрудников различных рангов, начиная от двух инквизиторов первого ранга и заканчивая рядовыми аналитиками. Сам конференц-зал ничем особо не выделялся. Во всяком случае, прежние совещательные комнаты, видимые раннее Антуаном выглядели примерно также: вытянутое прямоугольное помещение, большую его часть занимает стол, дальняя стена, как и полагается, отведена под сплошной экран с заставкой в виде эмблемы Конгрегации, у каждого места закреплен на специальной стойке планшет, а рядом находится микрофон. Пожалуй, единственное, что можно было выделить – бронзовая статуя Святого Педро Николаса рядом с входом, встречающая посетителей, да огромное полотно на боковой стене, где итальянский художник XVIII века Массимо Каррера запечатлел казнь так называемых Отцов Реформации. Антуан занимал место, как раз противоположное к гигантскому, почти во всю стену полотну, потому за время ожидание успел в деталях рассмотреть общий пейзаж. Довольно мрачная картина, полностью соответствующая не менее мрачной атмосфере всего алькасара. Впрочем, обитель Инквизиции не то место где можно услышать шутки и звонкий веселый смех. Для этого существуют совсем иные заведения, которые правда все равно находятся под пристальным взглядом служителей Конгрегации.

Разглядывать вгоняющее в депрессию произведение Карреры, как и хмурые сосредоточенные лица присутствующих надоело и Антуан повернулся к сидящей рядом женщине в строгом черном платье решив завязать разговор, даже если предметом обсуждения станет до невозможности скучная проповедь Папы – проповеди вообще ни разу не его сильная сторона – когда дверь открылась и в зал вошел смуглый мужчина с еще более хмурым, чем у собравшихся лицом, прямой аристократичной осанкой и темными бездонными, казалось проникающими в саму душу глазами. Тот самый легендарный Пабло Красс… Антуану хватило всего одного взгляда, чтобы захотеть обратно в родной Париж, с милыми улыбчивыми девушками и вполне себе приятным добродушным начальством, которое хоть и бывает занозой в заднице, все же имеет строго очерченные границы проникновения. Здесь же совсем другое… Во-первых, испанец. Во-вторых, испанец. В-третьих, еще раз испанец… – хотя нет, все же в-третьих, Пабло Красс. Вместе же – сумасшедшая смесь.

– Слава Иисусу Христу! – инквизитор первого ранга с особыми полномочиями Пабло Красс прошел вдоль прохода между стеной с полотном Карреры и столом с разместившимися сотрудниками Конгрегации в другой конец зала и остановился у простой черной трибуны с аббревиатурой CCDF (Congregatio pro Causis et Defensionem Fidei – Конгрегация по делам и защите веры), стоящей в углу, рядом с огромным экраном. На нее он положил темно-синюю папку с золотым теснением все тех же четырех букв, после чего взял в руки планшет и не говоря ни слова, проделал несколько манипуляций. Собака на экране, держащая в пасти горящий факел сменилась фотографией лежащего на каменном полу в огромной луже крови мужчины.

Пабло положил планшет на трибуну и обвел присутствующих тяжелым взглядом. Антуану даже почудилось, что взгляд инквизитора обладает реальной мощью, заставляющей склоняться, избегая прямого сопротивления. Понятно, что это не более, чем фантазии защитных инстинктов, но все же… – Красс несомненно обладал серьезными психологическими приемами, умея влиять на толпу. По-другому и быть не могло. Иначе, никто бы никогда и не услышал о Пабло Крассе, непоколебимом защитнике веры и грозе всех еретиков.

– Итак, что нам известно на текущий момент?

Сидящая рядом с Антуаном женщина подняла руку. Инквизитор кивнул, предоставляя ей слово.

– Александер Клаус, уроженец Лиона, 32 года, работал в бенедиктинском аббатстве Сен-Жермен-де-Пре, в Париже, на должности помощника главного архивариуса. – докладчица сделала паузу, видимо дожидаясь какой-то реакции. Ее не последовало, потому она продолжила. – Александер регулярно приступал к причастию и исповеди, а также весьма добросовестно исполнял свои должностные обязанности. Больших нарушений за ним не числится. Он…

– Стоп! – Пабло поднял руку, и женщина замолчала, выжидающе уставившись на инквизитора. Антуан сделал тоже самое. Наблюдать за работой легенды – такой шанс может выпасть лишь раз в жизни. Кому-то и вовсе подобное может казаться несбыточной мечтой. – Отсюда давай подробней. Говоришь, «больших нарушений за ним не числится»? Ладно. Из контекста следует понимать, что какие-то нарушения он все же имел, верно?

– Небольшие. – женщина провела пальцем по экрану планшета, и фотография самоубийцы на экранированной стене сменилась выпиской из Канцелярии, где в таблице обозначалось наименование нарушения, город, имя судьи и приговор. – Первое нарушение Клаус совершил в возрасте 11 лет, когда заснул на Святой мессе. Наказание разумеется получил не Александер, а его родители. Следующее нарушение произошло в 16 лет, когда он учился в Тулузском университете. Тогда Александер несколько раз опоздал на утреню. Сначала, согласно заметкам, ему вынесли устное предупреждение, затем письменное от ректора, а когда увещевания не достигли желаемого результата, передали дело в Канцелярию. Церковный суд постановил Александеру 96 часов исправительных работ на территории университета, а также в течении следующего года каждое утро являться в расположенный рядом с университетом монастырь, принадлежащий Сервитам (Орден служителей Девы Марии, прим. авт.), и вместе с монахами молиться ту самую утреню. Последнее нарушение датировано пятилетней давностью. Тогда Александер в течении трех месяцев пропускал обязательную ежемесячную исповедь. Церковный суд определил ему обязательного духовного наставника, после чего данная проблема исчезла. – докладчица помолчала, немного пожевав губами и взглянула на начальника. – Вот, собственно, и все.

– Кто был его наставником? – хотя лицо инквизитора первого ранга с особыми полномочиями казалось бесстрастным, Антуан даже со своего места ощущал исходящее от него напряжение.