Книга о том, как я написал эту книгу

– Как вы о ней узнали? – сглотнув, спрашиваю я.

– Она слишком значительна, чтобы писать ее в стол, согласны?

– Как вы о ней узнали? – повторяю я.

– Но замысел в опасности, – говорит Горазд. – Вы же знаете, как легко вас зажигает какая-нибудь идея и как внезапно потом все заканчивается. Вы очень непостоянный, господин Чупахин, вы лентяй.

– Если вы не скажете мне, откуда знаете про «Книгу…», я ухожу.

– Очень не хотелось бы, чтобы вы забросили ее точно также, как поступили с «Жалобной книгой», «Астрологом» и другими вещами. Они тоже были неплохими, но не такими выдающимися, как «Книга…»

Он и о других романах знает. Хотя я их никуда не выкладывал.

– Официант, счет, – бросаю я.

– Или вы так и будете…

– Горазд, – отсекаю его я. – Довольно.

– Если бы вы могли написать «Книгу…» и написать ее, как вам хочется. Без мучений, с удовольствием, вдохновенно. И при этом знать, что она будет интересна миллионам. Знать, что вы пишите шедевр. И его обязательно опубликуют. Я могу все это устроить. Если бы все это знали – вы бы пошли на такое? И что бы вы готовы были отдать взамен?

Глава одиннадцатая. Конкуренция (внутренняя)

«Остросюжетная» глава упрекает всю остальную книгу в нехватке событийного напряжения и конфликта. Но жизнь у меня совершенно без интриги, и я, можно сказать, катаюсь как сыр в масле в сравнении с нормальными писателями. Нормальные – это те, кто работал в съемных каморках и закладывал последний пиджак, чтобы купить бумагу для печатной машинки.

Мои «проблемы» иного рода. Иногда не хватает свободного времени на книгу из-за занятости на преподавательском фронте. Иногда с книгой начинают конкурировать другие идеи. Разбирая архивы в поисках материала для четвертой главы («Неизданное»), наткнулся на отрывок романа «Пленник». Горазд – он как раз оттуда. Роман начинается с того, что мы видим испуганного человека, который строчит на печатной машинке, сидя на одном из верхних этажей заброшенной высотки. Печатная машинка заминирована, и если человек делает паузу, то начинается обратный отсчет: 5… 4… 3… Чтобы выжить, пленник должен что-то постоянно печатать. И вместо того, чтобы хаотически нажимать на клавиши, он решает написать исповедь о событиях, которые привели его в эту комнату. Его рассказ начинается со знакомства с Гораздом Знатным.

Эпизод включен в десятую главу в измененном виде, но последствия угадываются: писатель закладывает душу в обмен на успех его книг. Он, однако, не в курсе, что материал для книг на дороге не валяется, и его еще нужно будет заполучить. Горазд втягивает его в приключения: участие в эротической секте, похищение, а в финале – заминированная печатная машинка. Сюжет станет бестселлером, но судя по всему, погубит автора.

Я прочитал несколько страниц «Пленника» и пожалел, что забросил его. Начал тут же кое-что править и переписывать. Главы об участии героя в эротической секте показались странноватыми. Были претензии к мотивации персонажей. Я погрузился в работу и едва сумел переключиться на «Книгу…»

Хорошо, что этот порыв быстро прошел. На следующий день я вновь перечитал начало «Пленника», и на этот раз оно мне показалось посредственным. Роман вполне заслужил забвения, чего я с ним возился, непонятно. Подозреваю, что то же самое однажды произойдет и с этим текстом.

Чем дольше пишешь книгу, тем больше хочется отвлечься на другое. На пару рассказов. К этому времени накопился целый ворох идей, они просятся на бумагу, а ты должен заниматься этой тягомотиной, у которой ни конца ни края. Роман не зря называется романом. Похоже на любовные отношения: первые страницы пишешь взахлеб, но со временем замысел не кажется безупречным, и вообще, все это трата времени. И если подвернется интересная новелла… что ж, почему бы не отвлечься и не снять напряжение. И трусы.

«Пленник» – это полбеды. Наваливаются воспоминания о ненарисованных комиксах, недоделанных компьютерных и настольных играх (я и в этом себя пробовал). Возникает уйма замыслов «по работе». В принципе, ничего страшного, я привык к многозадачности еще в бытность пиарщика, но «Книге…» от этого не станет лучше.

Работаю с этим так. Говорю себе, что идея – это только начало. Гениальную идею можно запороть в два счета, а из паршивой сделать потрясающий продукт. На этапе появления и развития идеи сложно спрогнозировать, какой путь тебя ожидает. Мне, разумеется, мерещится непревзойденный результат, но где гарантия, что так все и будет? Постепенно такие рассуждения остужают желание заняться чем-то посторонним. Вдруг это спасет чью-то нетленку. Не благодарите.

Глава двенадцатая. Конкуренция (внешняя)

В интернете говорят: «Всегда найдется китаец, который делает это лучше, чем ты». Стать рекордсменом нереально: с тобой конкурируют миллионы, из борьбы не выйти победителем. Кто-то скажет, заниматься любимым делом можно просто так, без оглядки на других, и это правда, но когда ты видишь, что до условного китайца тебе пахать и пахать, становится не по себе. Сохранить мотивацию и адекватное восприятие своих усилий в таких обстоятельствах сложно.

Ненавижу классиков. На фоне их произведений мои потуги – это пыль и пепел. Любое дуновение развеет их в разные стороны. Больше всех меня достает Набоков. Я одним махом прочел его вещи в студенчестве (не дочитал только «Бледный огонь», потому что это уже не Набоков, а поехавший кукухой стилист) и с тех пор стараюсь не иметь с ними дела. Они безупречны. Каждый знак препинания по делу. Они будто и не текст вовсе, а скульптура. Их не написали, а сваяли, возвели. Набоков – это укор всем современным писателям. Пока есть его книги или память о них, заниматься литературой слегка неловко, как будто по ошибке забрел в чужую квартиру и сейчас занят поисками выхода. Ненавижу Набокова.

Толстой еще хуже. Как, скажите, пожалуйста, можно быть таким плодовитым в XIX веке? Ни тебе ноутбуков, ни планшетов. Все пишешь от руки, а потом этот текст надо еще как-то в печатный вид перевести. И ничего, Толстой справлялся. Написал столько, сколько я за три жизни не смогу. Козел.

В Достоевском бесит его всепрощение. Я не могу выйти из дома, чтобы не получить душевную травму: повсюду пьянь, быдло и тупицы. Подозреваю, что это сказывается на текстах. А Достоевский предлагает их всех прощать. И тексты его от этого лучатся таким добром, что глазам читать больно, аж слезиться начинают.

Окей, обратимся тогда к современности. Здесь каждый одноглазый имеет шанс стать королем в стране слепых. Это я про себя. Недавно прочитал «Весь невидимый нам свет» Энтони Дорра. А потом еще пару-тройку его сборников с рассказами. Подумал, что мне не только с литературой надо завязывать, но и прекращать жить. Ощутил себя ничтожеством. С тем же успехом можно насыпать на клавиатуру зерна и дать курице его склевать. Тоже получится текст. Вот и я туда же. Тычу в клавиши и стараюсь убедить себя, что делаю это осознанно. А Дорр – он изливает душу. Признается в любви истории и природе. Хвалить такие книги странно, это то же самое, что хвалить кислород или воду.

Писательство – не мое. Это чье-то, но не мое. Писательство оно для всех тех, чьи произведения плотными рядами стоят на полках в книжных магазинах. Они смогли, пробились. Имя им – легион. Легион смелых, талантливый, а порой и гениальных авторов. Они писали о науке, искусстве, приключениях и любви. Они заслужили награду – видеть обложки со своими именами на полках в книжных магазинах. А я… раньше я думал, что я что-то делаю не так, но теперь я просто понимаю, что я не из их числа.

Что ж, мне предстоит нелегкий труд – написать книгу наперекор этой безжалостной истине.

Глава тринадцатая. Все против меня

Я же писатель, мне нужен сайт. Подумал я и почему-то решил, что это проще пареной репы. Выложу туда рассказы, свою черно-белую фотку, ссылки на соцсети. И «Книгу…», хоть она и не закончена, можно там же опубликовать. Решил, что негоже ей пылиться на жестком диске. Зачем это надо:

1) Чтобы текст не существовал в единственном экземпляре,

2) Вдруг внезапный успех, а у меня нет сайта,

3) Дополнительный стимул продолжить работу.

Но как бы не так. Гуманитарного образования не хватило, чтобы освоить конструкторы сайтов. Убил больше часа времени, а толку никакого. Кроме того, бесплатные версии сервисов напичканы ограничениями. За особенно симпатичные фишки нужно платить по 700 рублей в месяц. А чтобы ты и думать забыл о бесплатной версии, сайту дадут монструозный адрес, по которому ни один человек в здравом уме не перейдет: chupakhin3632525363.wordpress.com.

Вряд ли я заброшу эту идею, но пока не приложу ума, как ее реализовать. Самый очевидный вариант – отвергнув неловкость, публиковать текст на своих страницах в соцсетях, но меня этот вариант не устраивает и по другой причине: посты будут выходить в хронологическом порядке, а значит, читатель, который впервые попадает ко мне на страницу, сначала увидит главу №13, потом – главу №12 и так далее. И чтобы восстановить сюжет, придется читать текст против шерсти, снизу вверх.

Мне не надо много, чтобы пасть духом. Вот и в этот раз заметил, что опускаются руки, и единственное, что спасло меня от творческого кризиса – написание очередной главы. И хоть она повествует о неудаче (тринадцатая же), но по крайней мере, я ее написал.

Звоночек тревожный. Нужно готовить себя к таким проколам, а на сайт плевать, проживу пока без него.

Глава четырнадцатая. Беда не приходит одна

Как я говорил, любая неудача выбивает меня из колеи. Облом с сайтом не то чтобы поставил меня на колени, но я утратил тот положительный настрой, который подталкивал меня вперед последние дни. Эта ситуация напомнила мне, что кроме книги, мне придется заниматься и другим не самым увлекательным трудом. Править, переписывать, сводить воедино, рассылать по издательствам, ожидать ответа, надеяться на лучшее. А хочется так: написал, пробежал глазами, отправил своему литературному агенту, а через неделю уже выходит книга. Наверное, у кого-то так и есть.

Сейчас 10 вечера, и я печатаю это, преодолевая усталость. Великие книги так, разумеется, не пишут. Я, конечно, нашел себе оправдание: был очень загруженный день, занятия начались в десять утра, а закончились совсем недавно. Передо мной пронеслась череда детских лиц, которым я рассказывал об итальянской защите, сквозных ударах и матовых атаках. Едва хватало времени на то, чтобы перекусить, не говоря уже о том, чтобы что-то написать. Кое-какую работу я все-таки сделал – отредактировал две предыдущие главы, но не могу сказать, что меня это удовлетворило.