Пятый обруч. Воплощение

– И ярл ничего не может сделать?

– Если только пойти войной. Тогда требование формально будет соблюдено. Однако в таком случае народ все равно может остаться недовольным. Север – место сложное. Здесь ярлом не будет человек слабый, который возвысился когда-то и с тех пор успокоился. Бывает так, что каждый день испытывает правителя на прочность.

– Надо выяснить, куда отправился наш ярл со своей дружиной.

– Только и всего, – хмыкнул Ерикан.

– Откройся миру, учитель, и тогда ответ придет сам собой, – съязвила Юти.

Однако не осознала, как именно права была в этот момент. Потому что стоило девочке произнести это, как одна из дверей решительно распахнулась, явив миру странную картину. На пороге боролись два человека – женщина и мужчина. Последний пытался вырваться наружу, а его избранница, напротив, делала все, чтобы воспрепятствовать этому. Учитывая, что мужчина оказался более хрупкой комплекции, Одаренная даже стала болеть за него. Потому чуть не вскрикнула от радости, когда он вырвался из цепких объятий женщины и оказался под дождем. Причем сразу же после этого дверь захлопнулась.

– Ерикан! – закричал освобожденный. – Это ты, клянусь памятью отца!

Было видно, что наставнику потребовалось немало времени, чтобы вспомнить говорившего. Но наконец, к собственной чести, учитель произнес вполне степенно, словно лежал на пышной кровати под балдахином, только и ожидая разговора с этим человеком, а не стоял под проливным дождем:

– Турик Ласка, сын Турига!

Для южан прозвища тоже значили очень многое. В Пределах только близкий человек мог называть Юти Райдарской. Или том случае, если она сама представилась подобным образом. В других обстоятельствах прозвища говорили украдкой, чтобы их обладатель вдруг не услышал. В Землях, напротив, люди узнавали друг друга не столько по именам, данным родителями, сколько по вскоре приобретенным.

– Я давно уже не Ласка, – усмехнулся тот. – Неудачно сломал на охоте ногу и с тех пор потерял былые прыть и ловкость. Теперь я просто Турик.

«Турик, просто Турик», – нараспев произнесла про себя Юти, вспомнив похабную шутку, славящуюся в Пределах.

– Не думал, что ты еще жив, – продолжал северянин. – Мне было не больше двенадцати, когда ты в последний раз проходил через Хорт.

– Как твой отец? – спросил Ерикан.

– Хвала Аншаре, погиб в битве.

– Пусть помнят потомки имя его!

– Пусть помнят, – повторил Турик.

Помимо отличия в сложении рук, имелись в Землях еще особенности, касающиеся служения Аншаре. Так, к примеру, считалось необычайной честью умереть непременно в бою, а не от старости или дурной болезни. Юти понимала, что причиной всему – переплетение старых языческих верований, которые легли на почитание новой богини.

– Это моя ученица, Пелир Ютинель Керис Райдарская, – сказал Ерикан, когда пауза стала уже неприличной.

Одаренная удивленно вскинула брови, взглянув на старика. Во-первых, он представил ее полным именем, а не обрубком. Во-вторых, как правило, наставник старался выдать девочку за пацана. Но все же Юти слегка поклонилась и поприветствовала мужчину.

– Кар эттер, Турик, сын Турига. Вы хорошо говорите по-имперски.

Тот внезапно и молниеносно покраснел, чем ввел Одаренную в замешательство. Но после начал говорить:

– Хвала Аншаре, что она забрала отца и он не дожил до сегодняшнего дня, чтобы не видеть моего позора! Прошу прощения за мою вспыльчивость и невоспитанность. Кар эттер, Пелир Ютинель Керис Райдарская! Позвольте пригласить вас в мой дом, путники!

Юти, хоть и была совершенно не против, а скорее очень даже за, посмотрела на учителя. Тот слегка поклонился:

– Для нас будет честью принять твое приглашение.

Одаренная ожидала, что дверь сейчас не откроется. Она даже рисовала себе в голове картину, как мощная, дородная женщина держит ручку с другой стороны. Но Турик и приглашенные путники без всякого труда вошли в натопленный дом, и только теперь Юти поняла, как продрогла.

О профессии хозяина девочка догадалась сразу. Повсюду оказались развешаны сушащиеся на сплетенных меж собой палках шкуры. Когда-то он был охотником, а теперь заделался скорняком.

Турик что-то сказал жене на северном наречии, а та недовольно бросила несколько слов ему в ответ, но пошла к огню, на котором варилось нечто невероятно ароматное. Девочка даже вспомнила, что последний раз ела нормальную горячую похлебку еще в Западных землях.

– Прошу простить мою жену, Ерикан, – Турик пригласил их к столу. – Она хорошая женщина, просто боится за меня.

– Боится?

– Я вышел в час Зверя. А он не прощает этого.

На плечи Юти легла теплая шкура. Обернувшись, она увидела рябое озабоченное лицо жены Турика. Как эта толстая и грозная женщина бесшумно подошла к ней, оставалось только догадываться. Отдав шкуру, та похлопала девочку по плечу (от ее ободряющих ударов дрогнул бы и медведь) и вновь ушла к огню.

– Я же говорю, хорошая женщина, – улыбнулся северянин, обнажив щербатый рот.

– Турик, ты не знаешь, куда отправился ярл Фромвик?

– Туда, куда давно должен был отправиться. Убить Зверя. Уже вторую луну из нашего поселения пропадают люди. Пропадают бесследно. Мы говорили ярлу, но тот только отмахивался.

– И созвали тинг, чтобы объявить брайкхерт.

– Все так, – Турик почему-то потупил взгляд. – Тогда ярл собрал только малую дружину и ушел на запад, к Поющим Скалам.

– Когда это было? – спросил Ерикан.

– Вчера утром.

– До Поющих Скал несколько часов хода. Можно было обернуться за день, – посуровел наставник.

– Многие говорят, что у Зверя есть имя, – стал рассказывать Турик еще тише.

– Какое же?

– Грендлмодор.

Услышав последнее, жена Турика разразилась такой бранью на северном наречии, что чуть не опрокинула котелок.

После бурной перебранки в домике наконец наступила гробовая тишина.

– Почему вы считаете, что это – мать всех монстров?

– Только она не оставляет ни тел, ни одежды от своих жертв, – ответил Турик.

Ерикан повернулся к Юти и заговорил с ней, причем вполне серьезно, без всякой насмешки:

– В Землях есть поверья, что все монстры произошли от одного.

– Грендлмо… – начала Юти, но, заметив испуганный взгляд жены Турика, сказала на имперском: – матери монстров.