Добромыслие

В кровь окуная свой кулак.

А на крыльце стоял мужчина,

Крутя на пальце смольный ус,

И говорить могла скотина

Из своих поганых уст!

– “…да будет знать теперь уж точно,

Что значит мужу изменять,

Запомнит курва прочно,

Что значит нас не уважать…”

А Якоб с камнем в кулаке

Взлетел над боровом жестоким,

И тот почувствовал в виске —

Тупую боль, и подкосились ноги.

Удар – в спине немая боль,

Хруст кости – темнота.

И только слышать Якоб мог:

Истошный крик и блеянье ягнят…

DREAM

В прослойке неба серой,

Меж рвани грязных облаков

Луч солнца кротко-смелый

Блестит над тучами паров.

Завод стоял вблизи от Темзы,

И цветом жженных кирпичей

Он выдыхал с шипеньем бездны

Пары и жар слепых печей.

Как жадный бог-язычник

Сжирал людей огромной пастью

И рокотом привычным

Ревел, как в страшное ненастье.

Зайдемте в пасть завода,

Пройдемте вдоль копченных стен,

Вдаль ржавых паровых моторов,

Железных ртов и трубных вен.

В одном из мрачных помещений,

Похожем более на склад,

Среди бумаг и извещений

Сидел мужчина в сломанных очках.

В бесформенном, седом цилиндре;

Сюртук из ветхого сукна.

Лампадка с вязким керосином

Мерцает тускло – полутьма.

Он инженер завода,

Его работа – чертежи;

Таких как он всего лишь трое,

Но получает жалкие гроши.

Не молод и не стар,

Живет он бедно и один.

Его друзья – мундштук сигар,

Его наследник – рев турбин.