Большое домино. Дорогой Леонид Ильич

– Фотография есть твоего папки? – спрашиваю мальца, – Был у меня знакомый с такой фамилией.

Мальчонка оживился, тянет меня за собой. Поднимаемся на второй этаж в квартиру к моим нечаянным знакомым. Егорка не разуваясь бежит в комнату и возвращается с большой, видно ещё довоенной, фотографией. Бравый красный командир, в петлицах танки и кубари старшего лейтенанта, миниатюрная блондинка в светлом ситцевом платье, а между ними Егорка в новенькой школьной форме с портфелем и букетом цветов. На первое сентября наверное фоткались. На фото командир ещё больше на Юматова похож.

Бабулька замерла, прижала руки к груди. Мальчишка с надеждой заглядывает мне в глаза.

– Он? – шепчет женщина.

– ОН, – киваю, слова застревают в горле.

Женщина уже всё поняла по моему виду.

– Когда?

– Зимой, под Ригой.

Егор размазывая слёзы убегает в комнату. Бабулька просит рассказать о том где и как. Приглашает пройти на кухню. Прошу поставить чайник. Заваркой я нынче богат. Попьём чайку. Под чаёк и расскажу. Бабульку зовут Тамарой Степановной. Тёща капитана. Жена Александра Капитанова – Ольга – на службе, здесь в Москве. Зенитчица. Младший лейтенант. Командир взвода. Иногда забегает домой, но всё больше в казарме или на позициях где-то в Сокольниках.

Пока Степановна возится с чайником на керогазе, лезу в свой вещмешок и начинаю выуживать из него заварку и другие деликатесные в нынешнее время продукты. Вот блин тормоз! Вываливаю из мешка всё продуктовое богатство на кухонный стол.

– Тамара Степановна, это Вам.

– Да, Вы, что? Мы не голодаем. И у Ольги паёк хороший, – сопротивляется бабулька.

Да уж. На блокадные ленинградские фото они с Егоркой конечно не похожи, но и упитанными не выглядят.

– Берите. Страна своих генералов хорошо кормит.

Деньги у меня есть, могу и в коммерческом ресторане недельку похарчеваться. Перебьюсь.

На кухне опять появляется Егорка.

– Расскажите про папку.

Конечно расскажу. Для начала вручаю мальчишке плитку шоколада. Потом достаю из трофейного ранца трофейный же эсэсовский офицерский кинжал. Ясен пень не сам его затрофеил, Корнеевские ухорезы добыли, ну, а уж мой главный особист мне презентовал.

– Держи.

Егорка внимательно рассматривает кинжал, слегка морщится натыкаясь взглядом на орла со свастикой усевшегося на ореховой рукоятке.

– Трофей.

– Папкин?

Что тут скажешь.

– Да, папкин. Он немецкого полковника убил и с него этот кинжал снял.

Ага. Трофей должен иметь свою историю.

Поспел чай, нарезаны бутерброды. Рассказываю всё что знал о капитане. Степановна охает. Егор замер, сжимает кинжал и ловит каждое моё слово. Восторг в мальчишеских глазах когда сообщаю о том что его отец представлен к ордену. К какому – не говорю. Не знаю утвердили ли моё представление на Героя. Если нет, то уж Красную Звезду должны дать точно. Всё рассказал. Пошли вопросы. Уже собрался уходить. Звонок в дверь.

– Мамка пришла, – Егор срывается с табуретки и бежит в коридор.

Ольгу отпустили со службы переночевать дома. Знакомимся-представляемся. Сообщаю печальную весть. Ольга воспринимает известие о гибели мужа даже с каким-то облегчением. В прошлом августе пришло извещение, что муж пропал без вести. Про гибель второй ударной особо не сообщалось, но Ольга уже тогда служила и примерно представляла где муж служил и что там произошло. Погиб? Попал в плен? Как узнать? А, тут хоть какая-то определённость. Приходится рассказывать всё по второму разу. Засиделись. На улице уже темно. Скоро комендантский час. Фигня. У меня пропуск. На прощанье объясняю Ольге куда надо обратиться в наркомате чтобы получить документы о гибели мужа и как узнать о награждении.

Выхожу из дома и начинаю петлять по дворам выбираясь на улицы. На улице нос к носу сталкиваюсь с патрулём. На мне полушубок с большим овчинным воротником, погоны почти не видны, генеральские лампасы на галифе тоже из-под полушубка не рассмотреть. Прикольно выглядит младший лейтенант разглядывая моё удостоверение личности и врубаясь что там за звание прописано. Цельный генерал-лейтенант из подворотни с немецким ранцем вырулил. Есть от чего рот разинуть и удивиться. Чего это генерал тута, ночью, один, с плотно набитым ранцем делает?

– А, что у Вас там, товарищ генерал-лейтенант? – начальник патруля указывает рукой на стоящий у моих ног ранец.

– Личные вещи и деньги.

– Предъявите к досмотру, пожалуйста.

Да, без проблем, смотрите. Лица патрульных вытягиваются, при виде объёмных пачек денег, руки на автомате скидывают с плеча карабины. Начпатр тоже тянется к кобуре.

– Спокойно, младший лейтенант, посмотрите, там, – киваю на стопку моих документов ещё зажатую в руке младлея, – Расчётная книжка[4 - В расчётную книжку записывались все выплаты производимые финчастью офицеру.] есть, в ней всё отражено.

Начпатр недоверчиво начинает листать расчётку, а там все премии скрупулёзно перечислены и дата выплаты стоит сегодняшняя.

– Вопросы?

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант. Но, как же Вы тут?

Хрен его знает о чём хотел спросить младший лейтенант, но снисхожу и пытаюсь объяснить.

– Зашёл к семье погибшего однополчанина, – киваю на дома за спиной, – Вот засиделись, а теперь надо до своей квартиры добраться.

– А, где квартира?

– Лейтенант, там же в документах ордер на квартиру есть, – указываю начпатру на невнимательность.

– Ах, да, извините.

– Лучше подскажите, как пройти, а то я в этих местах первый раз.

Начальник патруля начинает словами и жестами описывать дорогу до нужного мне адреса. В начале улицы появляется взрыкивающий движком грузовик. Один из патрульных выскакивает на проезжую часть и тормозит порожнюю «трёхтонку». Младший лейтенант прерывает свои объяснения и идёт проверять документы у водителя. Минуты через три-четыре возвращается ко мне.

– С вокзала пустой на завод возвращается, – комментирует начпатр ситуацию, – Ему в ту же сторону что и Вам. Может подвести.

– Спасибо, лейтенант, воспользуюсь.

Пожилой водитель устал и хмур, не разговорчив. Опаздывает на погрузку, звиздюлей отсыпать могут, так что никуда заезжать не будет, а выкинет меня в ближайшем к моему дому месте на его маршруте. Ну, и на том спасибо.

Прокатились с ветерком. Иду оскальзываясь на подмерзающих продуктах дневного таяния сугробов. Нужный квартал нахожу без проблем. Мой дом в глубине квартала, это я ещё в Академии на плане Москвы рассмотрел-запомнил. Дом. Трёхподъездная пятиэтажка. Ориентируюсь по табличкам у подъездов и нахожу свой. Дверь со скрипом. Света на лестницы нет. Светомаскировка. Достаю фонарик и подсвечивая им взбираюсь на нужный мне третий этаж. Уф. Добрался. Отпираю дверь и захожу в квартиру. В квартире тепло. Паровое отопление, однако. Свечу фонариком. На окнах есть плотные шторы светомаскировки. Задёргиваю их, включаю свет. Осматриваюсь. Минимализм. На кухне – стол, тумба, стул и керогаз. В ванной присутствует дровяной водогрей и небольшая охапка дров, топорик для их колки. Комнаты проходные. В первой солдатская панцирная кровать с матрасом, подушкой и казённым одеялом, шкаф с постельным бельём и всё. Во второй комнате – пустой книжный шкаф, стул, двухтумбовый письменный стол и настольная лампа на нём – типо кабинет. Вот и всё убранство квартиры. Да… не «Метрополь» однако. Не то что бы я ожидал роскошных апартаментов, но этот здешний минимализм наложился на преследующий меня последнее время игнор. Никому я не нужен, никто со мной встречаться не хочет. Садись за парту генерал и не отсвечивай. Обидно, досадно. Хотя… Сейчас в Белоруссии по всей видимости большая драка началась, и моим московским знакомцам просто не до меня, головняков сейчас у Генштаба и Ставки выше крыши и некогда им одному из многих генералов сопли подтирать.

Вешаю в шкаф полушубок, ранец туда же, выключаю свет и не раздеваясь заваливаюсь на кровать. Лень. Лень раздеваться, лень кровать бельём застилать, есть пока нечего, да и не проголодался ещё. Утро вечера мудренее. Посплю, там дальше будем посмотреть. Блин… Будильника-то у меня нет. Просплю – не просплю? Встаю с кровати, раздёргиваю шторы, приоткрываю окно. Начнётся утром движуха на улице, услышу и проснусь. Выглядываю в окно. Во двор въезжает машина. Эмка. Эмка? Возвращаю голову в тепло квартиры и наблюдаю. Эмка тормозит у первого подъезда. К ней от угла соседнего дома бежит мужик. Из эмки выходят трое, из водительской двери никто не вылазит. Подбежавший жестами указует на мой подъезд. Троица направляется к моему подъезду. За мной? Ко мне? За чем? Бандиты? НКВД? Или опять прокуратура? Вряд ли последние двое, но с другой стороны мало ли какие установки чекистам могли дать, мало ли чего неравнодушные люди про меня могли в прокуратуру настучать. Ладно, посмотрим. Не зажигая свет, на ощупь подхватываю из ванной топорик, ремень с кобурой на плечо и выхожу на лестничную площадку. Тихонечко прикрываю дверь и запираю её на замок. Теперь тихонечко-тихонечко, на цыпочках на пятый этаж.

Скрипит дверь подъезда. Троица полуночников пытается повторить мой манёвр по бесшумному передвижению. Шума почти нет, но вот фонариком они себе подсвечивают и мне виден их маршрут. Поднялись на третий этаж. Остановились у моей двери. Шепоток. Ковыряются в замке. Бандиты? Не факт. Может и вполне себе легальная группа захвата. Дверь открылась и троица заходит в мою квартиру.