Птица-тройка

6

Маленький Паша безмятежно любил своих родителей и восхищался ими. Его сердцу было ясно и понятно, что лучше их нет никого на свете.

Однажды проснувшись в день своего рождения, он увидел желанный замечательный деревянный грузовик и был несказанно обрадован счастливому событию. Но больше всего поразили Пашу любящие глаза родителей в минуту его восхищения игрушкой.

Близкое к этому было и чувство к дедушке и бабушке.

Живых прародителей Паша застал только двоих.

Бабушка ему досталась по маминой линии, а дедушка – по папиной.

Характеры бабушки и мамы были похожи своей твердостью, однако первая имела еще и зашторенную духом прошедшего времени не очень понятную загадку веры в Бога.

Последнее Паша незримо чувствовал явственно. Мама в сравнении с бабушкой была намного строже к Паше, что, впрочем, никогда не вызывало в нем никакого протеста.

Дедушка и папа были немного разными. Они были едва похожи, но какие-то жесты, повороты головы и зоркие взгляды делали их сходство заметным. Папа всегда пространно говорил, старался все объяснить и все понять, а дедушка был молчалив и больше общался с Пашей и братом созерцательно мягкими доброжелательными взглядами, поглаживанием по голове, неповторимыми и неожиданными подарками. Во всех действиях и поступках дедушки ощущалась неподдельная искренняя доброта и непосредственность. В противовес своему доброму и мягкому характеру он имел очень твердое имя – Петр. Паша запомнил, что однажды дедушка сказал, глядя на него: «Петр и Павел – духовные братья…».

У бабушки было очень теплое и казавшееся малышу объемное имя – Ирина. Паша часто с большим интересом слушал сказки Пушкина, которые, по словам папы, поведала ему няня. И бабушка всегда представлялась мальчику тихой и ласковой Ариной Родионовной.

С мамой они часто ездили в гости к бабушке, которая жила в Богородском, в половине деревянного дома без водопровода и городских удобств. Ехали на трамвае и метро до красивой станции «Сталинская» с монументальным уходящим вдаль рядом массивных широких колонн и множеством военных знамен, барельефов оружия и техники, а потом опять на трамвае до остановки «Вторая прогонная».

Бабушка объяснила малышу это странное название, и Паша искренне недоумевал, что здесь когда-то гоняли многочисленные стада коров.

Обратно домой возвращались с букетом цветов из бабушкиного сада. Причем он был в начале лета небольшим, с нежными оттенками, а осенью – едва умещавшимся в руке, и более ярким и красочным. Сад всегда радовал цветением, ростом маленьких завязей и наливающимися к осени красивыми и сочными яблоками, которые также в избытке везли домой. С братом они всегда без ограничения ели прямо с ветки созревшую вишню, позднее – слегка мохнатый крыжовник и сверкающую на солнце смородину. Малыша всегда привлекал в бабушкином саду громадный чугунный чан, куда с крыши дома стекала дождевая вода. Похожий на небольшое и удивительно прозрачное озеро, он поражал образовавшимися от ржавчины замысловатыми резными картинками дна, которые Паша любил подолгу рассматривать.

Бабушка каждое воскресенье ходила в церковь и соблюдала престольные праздники. О значении этих праздников она иногда рассказывала внуку, но Паша не понимал и не проникался ими, кроме восприятия радостных и праздничных застолий или гуляний. На Пасху бабушка обязательно собирала у себя внуков и детей, угощала печеными хлебными жаворонками, хрустящим хворостом, дарила пасхальные яйца и куличи каждому, в том числе самый маленький – Паше. Этот праздник, как и Первомай, своими улыбками, разноцветными бумажными цветами всегда особенно подчеркивал радостное весеннее настроение. Мама не принимала религию, и мальчик никогда с ней не заходил в церковь, и потому, несмотря на влияние бабушки, у малыша не проявлялось желания проникнуться в глубину религиозных чувств. Из рассказов мамы он знал, что бабушка окрестила его в младенчестве, одновременно с братом, в Богородском храме.

Бабушка жила вместе с семьей младшей дочери, тетей Тосей, с ее мужем и двухгодовалым сыном. Каждый имел свою отдельную комнату, включая ребенка. В этом доме был неповторимый запах деревянного жилища с необычными ощущениями ласкового тепла печки.

В гостиной висел цветной ковер с изображением крупного мужика-пахаря, идущего с сохой за лошадью. На вопрос малыша:

– Что это за странный дядька?

Бабушка ласково объяснила:

– Это граф – Лев Толстой.

– А кто такой этот граф? – недоумевал малыш.

– …Богатый человек, владелец поместья. Он сам трудился, пахал землю… И писал интересные книги…

Мальчик знал, что давным-давно были богатые и много бедных людей, которые работали для того, чтобы богачи отдыхали и веселились.

«Этот граф даже своим лицом не похож на ленивого богача, – думал малыш. – Но о чем может писать этот мрачный трудолюбивый человек?»

От бабушки Паша узнал, что писатель граф Толстой уже давно умер. Но каждый раз, глядя на этот ковер, малыш задумывался, почему же все-таки об этом громадном пахаре осталась такая память и что даже бабушка повесила этот ковер в гостиной.

Со временем малыш привык к этому изображению, и оно уже казалось ему неотъемлемой частью прародительского дома.

В комнате бабушки висела икона Николая Чудотворца с добрым и проницательным взглядом. Паша знал, что мужа бабушки, его очень рано умершего второго дедушки, звали Николай, и потому у него не было сомнений в выборе этой иконы. На комоде среди других небольших икон стояли очень привлекательные, загадочные и милые статуэтки ангелов, которые волновали его воображение значительно больше.

Он долго не решался спросить, но однажды бабушка сама заметила его взгляд:

– Тебе нравятся эти лики ангелов?

– Да… Очень интересные изображения людей с крыльями.

– Это вовсе не люди, – ласково посмотрела на внука бабушка. – Это ангельские духи, свободные от голода, жажды и всякого людского греха.

– Какого греха? – поинтересовался Паша.

– Пока трудно это тебе объяснить… Например, непослушание родителей, обида на кого-либо…

Паша молчал: он всегда старался слушаться, и от природы не был агрессивен, для того чтобы обижать. Но слово «обида» несло нечто другое.

– Человек всегда чувствует, что совершает несправедливо… или нехорошо.

– Всегда? – удивился малыш.

– Если ты чувствуешь этот свой грех, то… о нем знает и Бог, – продолжала бабушка. – И прощает, если ты поймешь, что это нехорошо…

– А как он узнает об этом? – не унимался Паша.

– Бог все видит и знает…

Бабушка указала на большую икону с лампадой в углу комнаты и перекрестилась.

Это было для малыша совсем непонятно.

«Как он может видеть все из угла комнаты…», – размышлял он.

– А ангелы… тоже все видят? – вырвалось у малыша.

– Конечно… Они ближе к людям… и они Его посланники…

Это было понятно: «Ангелы с крыльями и, летая по небу, все видят сверху».

– Ангелы красивые, – восхищенно смотрел на них Паша.

– Да… они пребывают на небе, и в отличие от людей, не умирают, – поясняла бабушка.

Это обстоятельство было самое удивительное для Паши. О смерти он слышал много, и она казалось ему такой же загадкой. В ней было что-то странное и непонятное.

Запомнившиеся ангелы являлись ему и в снах.

Однажды Паша рассказал бабушке о высоком дяде с крыльями со светлым нимбом вокруг головы, который явился ему во сне. Он излучал сиреневый свет. Загадочный гость смотрел внимательно и молчал.

– Тебе повезло увидеть его во сне… Это Архангел Гавриил… он строг, но справедлив, и близость к нему несет благость.