Первоградские хроники

Несмотря на то что Ныра прикрепили к ареалу 375 Третьего Дна, он, со свойственной бедноте окраинных районов коммуникабельностью, в скором времени освоился и завел приятельские отношения во всем третьедонном районе. Уже через неделю он составил представление о жизни в Тсарстве онойян. Прожив месяц на Дне, он познакомился с Зоей IX из 319 ареала. Как и все жительницы нижнего мира, девушка имела две квалификации: военную – она была разведчик-диверсант – и гражданскую – проектировщик металлоконструкций. Собственно, так они и познакомились.

Когда смотрящая за Третьим Дном Ангелина V привлекла Ныра на ремонт одного из верхних тоннелей, сначала он ознакомился с чертежом, где взаимодействующие каркасные элементы уравновешивали друг друга по принципу тенсегрити. Ему стало понятно, что для осуществления этого необходимо максимально точное соединение. Затем к новому жителю Дна подошла вожак проекта, Зоя IX. Как правило, у онойян не было руководителей в обычном понимании этого слова, жительницы Донного тсарства, по тем или иным причинам имеющие компетенцию для выполнения какого-либо общественно значимого задания, могли назначаться общим советом на период выполнения необходимых работ.

Зоя IX была весьма придирчива, но Ныр, сам придававший большое значение деталям, смог и понять требования инженера-конструктора, и отметить то, что девушка сама обладала навыками сварщика и даже кузнеца. Беглец, не привыкший к такому количеству лиц женского пола, неосознанно воспринял Зою IX как существо более близкое, чем остальные жители Дна. Девушка иронично восприняла неловкие попытки уроженца окраинных кварталов сблизиться с ней, но препятствий не чинила и общалась с Ныром весьма охотно. Бывший голодранец вряд ли смог описать те чувства, которые он испытывал, вдыхая запах ее волос, глядя на точеную фигурку, наполненную удивительной силой, погружаясь в ее глаза цвета потемневшего с годами ясеня. Да как бы он смог описать то, что не испытывал ни разу в жизни, единственный его контакт с женщиной за все двадцать семь лет существования больше приводил в дрожь, чем дарил эйфорию. Смертопроказницы рассчитались с ним за изготовление несущих конструкций нового блока смертопроказного дома. Случай редкий, но не единичный, они разрешили ему воспользоваться любой из девушек-убийц на сутки. До самого окончания срока Ныр боялся, что его все-таки убьют. Смертопроказница чувствовала этот животный страх и глумилась над ним как могла. Такое не забудешь – тебя имеют и шутят: с какой стороны лучше перерезать горло!

Инженер-конструктор была весьма деликатным человеком, посмеиваясь над беглецом только чтобы придать ему смелость, она отвечала ему неторопливой взаимностью. Вместе с этим Зоя IX осторожно и аккуратно разъясняла правила донного существования. Уже после работы над тоннельными конструкциями девушка посвятила беглеца в некоторые особенности жизни онойян. Когда выходец из секторных окраин робко поинтересовался об отсутствии мужчин-онойян, Зоя IX открыла удивительную правду. Все дело в том, что обитательницы Донного тсарства не нуждались в мужских особях для продолжения рода. Они словно пчелы, насекомые с позабытой Земли, могут размножаться партеногенезом, то есть зачинать без участия другого пола.

Тем не менее у онойян существовали ритуальные отношения, предназначенные как для единения семей-ареалов, так и для получения чувственного удовольствия. Речь шла о Круге страсти, или страстнокружении. Как правило, в подобном ритуале участвовал один ареал, объединяющий группу донных обитательниц семейными узами. Женщины и девушки различных возрастов собирались в угодьях плесневых вазоратумов, фосфоресцирующих грибов, выбрасывающих раз в сутки мириады спор, которые вызывают у человека состояние расторможенности центральной нервной системы. Там они, предварительно испив сока гигантской росянки, действующей и на сознание, и на обмен веществ в организме, полностью обнажались и, втирая в себя агавовую пыльцу, садились в круг, взявшись за руки. Напевая заунывные, гортанные мелодии, обитательницы женского царства постепенно входили в глубокий транс. Так они становились единым организмом, чувствительным к вздохам мегастанции, цветению растений, жизни секторов. Гипнотический оргазм, рождающийся в ареале, по интенсивности представлял из себя сумму всех чувствований группы. Всплеск подобных ощущений, будто электрический импульс, передавался от женщины к женщине в долю секунды, изнуряя их до потери чувств потоком сверхнаслаждения.

Услышав такое, Ныр растерялся.

– Господь Всеблагой, да зачем им что-то другое! – с отчаянной тоской подумал он вслух.

Но Зоя IX утешила его:

– Онойяны стараются получить больше ощущений, которые затем дополняют чувства в ритуале страстнокружения. У мужчин иногда получается доставить нам удовольствие.

Она хитро улыбнулась Ныру…

За прошедшее время беглец заработал репутацию мастера и одновременно смелого человека. Его сближение с онойяной из 319-го ареала тоже не осталось незамеченным. Ныр, по настоянию самой Орландины Истомухан II, был назначен проводником в разведывательную группу, в задачи которой вменялась работа в Восточном секторе. Причина, по которой Совет уровней Дна принял такое решение, была известна каждой онойяне во всех четырех участках Донного царства. В Восточном секторе проявилась непонятная активность различных сословных общин, от Владык до смертопроказниц. Вся деятельность концентрировалась вокруг нуклеаров, что не могло понравиться онойянской общине, ибо любые действия, касающиеся инфраструктуры Первограда, могли нарушить хрупкий баланс жизни и смерти скользящей в межпланетном пространстве мегастанции…

Глядя на спящую Зою IX, Ныр вспомнил, когда он в первый раз наблюдал, как онойяна снимает свой черно-серый, будто въевшийся в ее плоть, костюм. Первый раз они договорились встретиться в плесневых садах – водных резервуарах, берега которых были покрыты вековым мшаником и освещались зеленоватым свечением плесневидных наростов. Тело Зои IX, как и всех донных жительниц, было алебастрово-белым, Ныр в первые секунды даже побоялся прикасаться к нежной коже девушки. По всему телу, словно проведенные акварелью, струились неровные линии различных оттенков: от оранжевого до фиалково-розового – это были отметки симбиоза с иглокожим костюмом. Та одежда, в которую облачались онойяны, представляла собой живое существо: поверхность функционировала как плоть морских ежей и голотурий, а внутренняя «ткань» более напоминала множество крохотных ресничек-пиявок, благодаря которым происходил совместный обмен веществ. Иглокожий не мог жить иначе, если онойяна снимала его более чем на двенадцать часов, он погибал. В обмен же костюм давал защиту от электрошокера, колющих и режущих орудий и даже от огнестрельных приспособлений, которые иногда встречались в Четырех секторах. Обычно им давали собственные имена, Зоя IX называла свой Агхом.

Сейчас, вспоминая редкие встречи в плесневых садах, бывший изгой и голодранец, разглядывая мерцающие на коже девушки симбиотические линии, думал о том, что через несколько часов им предстоит тяжелая работа. И даже проникновение в сектор в День бесплотных жителей не делало вылазку менее безопасной. Да и задание, которое им ставила Епископ Донного тсарства, фактически можно было приравнять к подвигу. Группе необходимо было разведать обстановку и расположение сил вокруг ядерных двигателей, определить места возможной атаки, точки для проведения необходимых диверсий и, самое главное, попытаться захватить специалиста, который бы имел представление о том, что происходит.

Очевидно, Епископ Истинной церкви Всеблагого действительно хорошо разбиралась в людях. Новый подданный царства без короля почему-то был уверен в одном: как бы ни сложились обстоятельства, если станет вопрос о том, чья жизнь будет положена следующей, его или Зои IX, беглец, наконец понявший, что такое счастье, отвечал себе без колебаний – он отдаст за прекрасного инженера-конструктора и жизнь, и душу.

«За счастье надо платить вовремя», – пронеслась несвоевременная мысль, и Ныр заснул, улыбаясь, чтобы проснуться через два часа.

Глава шестая. Разнонаправленные действия

Двадцать седьмой эпизод. Взросление Фаддея

У младшего Фаддея от обиды и унижения даже слезы выступили на глазах, когда он осознал, что его волокут на шесте, продетом через связанные кисти и лодыжки, четверо окраинцев. Адубгарат болтался из стороны в сторону, словно голодранец, доставляемый на судилище. Однако через некоторое время пленнику удалось собраться с мыслями: «Да, я недооценил Изопфеноффа. Но убивать меня не собираются. По крайней мере, стоит запомнить дорогу».

Несли четвертого мужа Елены ПР недолго. Через несколько минут окраинцы втащили добычу в полутемное помещение, швырнули на пол и вышли. Судя по всему, это была мастерская, в которой уже давно ничего не ремонтировали. Было тихо, лишь где-то в углу стекал конденсат из водоуловителя. Когда глаза младшего энергетика привыкли к темноте, он рассмотрел фигуру человека, сидящего напротив него. Даже в весьма неудобном положении Фаддей смог узнать сородственника. Джон сидел в расслабленной позе, с улыбкой наблюдая, как у его ног ворочается подавленный случившимся Адубгарат.

– Я тебя освобожу, но сначала ты должен понять, что я не враг тебе. Понял?

– Да, – выдавил из себя пленный, недоверчиво ловя взгляд Изопфеноффа. Тот устало вздохнул, но терпеливо продолжил:

– Послушай, мальчик, если бы я хотел, ты бы уже давно был бы мертв. Пойми, я вижу, как ты безумно и страстно любишь Елену. Да-да. Я не могу ей дать ничего из того, чем обладаешь ты. Клянусь Всеблагим, Адубгарат, я отношусь к ней как отец, желающий своей дочери счастья. Я знаю, что необходимо сделать, чтобы ты был единственным мужем такой прекрасной женщины.

Младший Фаддей несколько ошалело продолжал смотреть на своего гипотетического противника, но, судя по более осмысленному взгляду, начал задумываться. Джон вдохновенно продолжил:

– Я выяснил, что, если Primourbem будет находиться по-прежнему в космосе, мы погибнем. На Земле нас не ждут, там у власти находятся еретики, считающие, что все, что приходит из космоса, есть воплощение зла или дьявольское наваждение. Но мы, я говорю мы, надеясь, что ты мне поможешь, должны запустить ионные двигатели и направить Первоград в сторону Венеры. Нас обманывали, говоря, что это непригодная к жизни планета.

На орбите планеты мы разделим сектора, а затем и сектора на модули и сможем спасти и жителей, и твою любовь. Тогда никто, кроме тебя, не будет претендовать на Елену. Я даже готов предложить тебе возглавить операцию по спасению людей, населяющих мегастанцию, так ты обретешь и единственную любовь – Елену ПР, недаром Венера названа древними в честь богини любви.

Наслаждаясь произведенным эффектом, Изопфенофф подошел к связанному мужу номер пять и срезал путы, крепко стягивающие затекшие конечности…

К решению о том, что это дело невозможно совершить без надежных союзников, Джон пришел, как только увидел, насколько изменилась ситуация. Однако предполагать что хоть кто-то из первоградцев окажетсодействие в коллективном самоубийстве, было безумием в чистом виде. Надзиратель электросетей придумал связную легенду, которая могла обеспечить ему помощников из разных сословий. Переселение на Венеру было идеальным предлогом для уничтожения космического поселения, что точно устранит любую вероятность падения мегастанции на Землю. Изопфенофф намеревался задать курс на вторую от Солнца планету и эвакуироваться на спасательном модуле. Прежде чем его сторонники разберутся в том, что их ожидает, Primourbem уже невозможно будет развернуть по другой траектории, и гордость человечества будет похоронена на Венере.

Двадцать восьмой эпизод. Судьба Доротеи Хо

Жуанзубан Хо отдыхал. Нельзя сказать, что он был абсолютно безмятежен, но, судя по всему, охота на него цепных псов Старейшин мало волновала уставшего человека в текущий момент. В недавнем прошлом блистательный энергетик, он прекрасно осознавал: Владыки успокоились, обеспечив двойной защитой все коммуникации и нуклеары. Представители Ассасината, которым поручены захват беглеца и дознание в отношении его дела, зная своего бывшего собрата, также не будут принимать поспешных мер и суетиться. Если раз упустили, далее они будут действовать внимательней и скрупулезней, а пока… Пока у Жуанзубана было время обдумать дальнейшие шаги. И первый шаг Хо вознамерился совершить в обитель смертопроказниц!

…Мать смиренного консультанта Старейшин по вопросам энергетики, Доротея Хо, была необыкновенной женщиной. Уже в семь лет она знала наизусть полный Кодекс Всеблагого. Низкое рождение не позволяло ей по умолчанию учиться в высокосословной школе, но все шло к тому, что в четырнадцать лет она должна была поступить в благородное учебное заведение как «отмеченная Господом». Таких детей обычно рекомендовали модульные священнослужители – низшие чины в клерикальной иерархии Храма Всеблагого.

Одун Рэу из 23-го модуля Мусорных кварталов был наставником Доротеи в течение всего периода ее взросления. Он много занимался с талантливым ребенком, давал знания не только Кодекса и Ритуалов, но и снабжал ее знаниями по физике, химии, пифагорейскому искусству и астрономии. Хо самостоятельно продолжала изучение этих, как и многих других, дисциплин, внимая наставлениям отца 23-го модуля. Расхваливая не по годам умную девицу, Одун не уставал ей объяснять: как много он вынужден уделять внимания ее обучению и воспитанию, как он надеется на благодарность Доротеи. Задумал ли что-то Рэу с самого начала или темноволосая, голубоглазая девочка завладела всеми помыслами модульного священнослужителя за долгие часы учебы, неизвестно. Но в один из дней она почувствовала, что он как-то иначе гладит ее по нежной шейке, ближе наклоняется для того, чтобы разъяснить урок. Наконец, путанно бормоча, он начал сдирать с нее платье, весьма неотзывчивое к таким попыткам: голодранские жены с детства остерегались насилия, их одежды казались доспехами, скрепленные массой застежек и шнуровок.

В свою очередь, Хо была истинным ребенком окраин. Как и многие дети, она носила с собой мелконож – острый кинжал длиною с детскую ладошку. Рефлекс, выработанный годами жизни в голодранских кварталах, сработал моментально. Доротея, выхватив нож, полоснула Одуна по руке, в надежде, что это остановит обезумевшего учителя. Но тот, замешкавшись на секунду, уже с яростью раненого медведя набросился на девочку. Послушная ученица не задумываясь выбросила вперед руку, и узкое лезвие на две трети вошло в шею нападавшего. Святой отец 23-го модуля, сметая книги со стола, бросился наружу из приходского домика. Уже в общем пространстве он упал на четвереньки, а когда его в таком виде застали стражи, залитый кровью священник, перед тем как встретиться с Неблагим (куда же его еще девать), выдохнул: «Эта одержимая тварь убила меня!»

Все это видела дрожащая Хо. Когда охранитель наклонились над Рэу, она уже поняла, что жить ей осталось пару минут. Стражи вряд ли станут выяснять, насколько талантлива была голодранка. Доротея выскочила через техническую переборку и побежала, она услышала за своей спиной крики разгневанных мужчин и побежала еще быстрей, девочка чувствовала, как патруль нагоняет ее, но продолжала бежать, словно предпочитая умереть на бегу, свободной. Пусть и свобода не предполагалась на длительное время, в следующие несколько секунд ее должна была заменить смерть, но вдруг она почувствовала, как ее схватили. Беглянку цепко держали тонкие, красивые руки, унизанные браслетами и не знавшие тяжелого труда. На лицо ей опустились локоны каштановых волос.

– Не торопись, успокойся. Я ждала, когда ты попадешь к нам. Я хозяйка смертопроказного дома, Лориан Заю.

Навстречу запыхавшимся стражникам лениво вышли несколько рыжеволосых девиц. Они не выказывали никакой агрессии, молчали, можно сказать, являли собой аллегорию Смирения, но у каждой в руке был нож, похожий на солнечный луч в виде извилистой линии: так его рисуют дети, так он выглядит на старинных гравюрах. Патруль замер как вкопанный.

– Я, Лориан Заю, свидетельствую, что мне известна история девочки. Она защищалась, при необходимости у нас найдется много свидетелей. В том числе и пан-управитель, который давно заметил безумие Одуна. – Хозяйка обворожительно улыбнулась.

Охранители ушли ни с чем, начав бормотать проклятия только на почтительном отдалении от Дома солярных дев, а маленькая Хо осталась взрослеть у смертопроказниц. Сама она уже видела свой жизненный путь в качестве одной из рыжеволосых ведьм, как их называли горожане. Девушка готовилась к окрашиванию волос и нанесению татуировок Солнечных сестер – так именовали себя сами женщины, но судьба в лице главенствующей в то время Адолины Изу распорядилась иначе. Сестры подготовили в лице Доротеи дознавателя и соглядатая в несолнечном мире, мире, который окружал рыжеволосых красавиц, не являясь их частью…

Двадцать девятый эпизод. Озарение Константина Бу

Медленно оглядывая воображаемых собеседников, Константин Бу растерянно думал, как задать вопросы своим друзьям, чтобы они помогли ему хоть как-то сдвинуть замысел с мертвой точки. Биоинженер успешно использовал зелье из первоградских растений, к ним пристрастились десяток рядовых охранителей, один десятник, один сотник, пару квартальных старост и, удачная добыча, пан-управляющий Иннокентий Здоб. Однако, не имея опыта общения с людьми и тем более управления ими, замкнутый в себе главный агроном сектора не имел понятия о том, что же делать с марионетками. Константин не обладал техническими знаниями, которые бы позволили направить одурманенных на достижение поставленной цели. Так можно было бесконечно тратить драгоценную настойку, но вряд ли получится взять управление движением Первограда в свои руки.

Когда же один из его невольных слуг сообщил о том, что нуклеары взяты под усиленную охрану, Бу растерялся и созвал друзей на краткую встречу. Он не пожалел об этом. Харкающий Паслен настоял на разговоре с Джоном Изопфеноффым, чтобы определить, можно ли ему доверять и заручиться его содействием. Ему он казался таким же психом, как и сам Паслен. И несмотря на то что Придонный Вазоратум горячо высказывался о необходимости опоить и старого энергетика, остальные возражали против этого. Было известно, что Джон, по сути, единственный настоящий землянин. Более того, немногие знали и то, что надзиратель энергетических сетей мечтал вернуться на родную планету и недолюбливал космический город. Если он даст согласие, Константин Бу сможет поручить ему техническое обеспечение задуманного.

«Господь Всеблагой, как же я раньше об этом не догадался!» – Главный агроном увидел выход из патовой ситуации.

Тридцатый эпизод. Новая жизнь застывшей

Во всех секторах Первограда где-то на задворках городской жизни нашли себе приют застопоренные дети. Изгнанные из родных семей, застывшие обретали новое рождение с помощью Голоса. Они селились в заброшенных помещениях на окраинах сектора, которые после кропотливой отделки могли соперничать по комфортности с покоями квартальных панов-управителей. Разумный город называл их Убежищами, и его воспитанники знали, что так оно и есть. Год за годом Primourbem помогал находить оборудование, книги, оружие и даже роботов – все, что способствовало нормальному существованию выброшенных из общества человечков. Окраинцы не пытались разобраться, что за маленькие существа живут рядом с ними, редкие патрули охранителей не придавали большого значения «детям бедноты». Так, постепенно, сложилось, что в каждом из четырех секторов незримо обитали около трехсот городских подкидышей. Они взрослели, учились, раскрывали в себе диковинные таланты, но никогда не росли. Канув в безвестность первоградского водоворота, они считались погибшими в некогда родных семьях, о них старались забыть, как о позорном грехе.

В первый год, когда Лиза Руднак еще осваивалась в общине таких же, как она, существ, девочка с испугом шарахалась от встреченных ею знакомых из прошлой жизни. Но в ребенке их голодранских кварталов, одетом в перешитый комбинезон работяг, никто не узнавал дочь пана-управителя. Как-то Лиза увидела даже свою мать в срединных кварталах, но уже тогда она четко помнила наставления Советника:

«Если увидишь кого-нибудь, кто был тебе близок в прошлом, маму, братьев, кого угодно, не вздумай подходить к ним. Ты погубишь и себя, и человека, с которым попытаешься заговорить!»

Тогда новая застывшая прошла в двух шагах от Стефании, глядя мимо людского потока стеклянно-наглыми глазами вороватого ребенка голытьбы. Вернувшись в убежище, она не плакала. Почти. С ней вновь заговорил Советник Не-Тут. Он ей рассказал то, что Руднак поняла самостоятельно, беседуя с другими застывшими. Глас был не Богом и даже не одним из его ангелов, с детьми, страдающими от редкой аномалии, говорил сам Первоград. В глазах Лизы это было гораздо удивительнее, тем более что все живущие в этих коммунах, по сути, и являлись ангелами-хранителями Града разумного. Он был умен, но беспомощен без не-детей.

За прошедшие десять лет, оставаясь внешне девочкой из бедной семьи, Руднак продолжала учиться, благо Советник Не-Тут делал все, чтобы вновь поступающие имели доступ ко всем интересующим их знаниям. Как и большинство несуществующих в секторальном мире не-детей, бывшая знатнорожденная освоила два ремесла: военное и цивильное. Лиза получила навыки шпиона-дознавателя, а в качестве гражданских навыков приобрела специальность инженера-энергетика. Как правило, «мирная» специальность использовалась исчезнувшими из первоградского социума для организации жизни в Убежищах. А все, что было направлено на служение космическому городу, имело статус военных профессий.

Практически все застывшие были людьми общительными и дружелюбными, они с видимым удовольствием помогали вновь прибывшей адаптироваться к новым условиям. В свою очередь Руднак не чувствовала себя белой вороной среди других жителей Убежища, в этом обществе большинство представляло из себя «заумных выскочек», если говорить о них языком бывших соучеников Лизы. Но к двадцати годам бывшая дочь пана-управителя сблизилась с Лили Иглунд, которая, будучи на пятьдесят лет старше Руднак, выглядела как смешливая курносая девчонка, присыпанная веснушками. Их сближение произошло, когда у Лизы обнаружился дар, сходный с необычными способностями Иглунд. И та и другая застывшие обладали способностью к душестранствиям. Такая паранормальная способность встречалась крайне редко даже среди аномально одаренных детей Первограда.

Возможность личностной сути выходить из тела и внедряться в другого человека была весьма ценным свойством для Города, стоящего на пороге катастрофы. Но Primourbem ограничивал применение этого дара застывшими до двадцати пяти – двадцати семи лет, то есть до того времени, когда человек в теле ребенка сможет более осмысленно видеть жизнь, других людей и не поддаться на чары ментального бродяжничества. Когда Руднак исполнилось четверть века, ее подруга и наставница Лили решила, что она может использовать этот дар в своей работе шпиона-дознавателя, а Первоград одобрил решение. Это было тем более важно в силу того, что Город озадачился новой целью: поговорить с неким Жуанзубаном Хо, гениальным энергетиком, сумевшим найти оптимальные решения для поддержания жизни в слабеющей мегастанции. Первоградца, стоящего на столь высоком уровне в иерархии четырех секторов, было несложно отыскать, но вот уговорить его встретиться с Городом или даже заставить прийти – это была крайне сложная задача, которую поручили Лизе.

«Очевидно, это забавный, сухонький червячок с огромными глазными усилителями, который оживает только за экраном вычислителя», – подбадривала себя Руднак, составляя план действий. Первые шаги по реализации задания были весьма незамысловаты: найти семью этого Хо, угрозами и посулами склонить к лояльности не-детям Города кого-либо из членов семьи, чтобы изучить Жуанзубана и затем решить, как выполнить наказ Советника Не-Тут.