Пережить сегодня

– Ну что ты, перестань, Вань. Мы же каждый год все гостим у бабушки на ее день рождения. В этот раз ей исполняется семьдесят лет, так что думаю праздновать будем не меньше недели, – я вложила в ответ максимум позитивных ноток, на которые только была способна в этот момент.

Ваня остановился, но я заметила это только спустя несколько шагов. Я «надела» на лицо добродушную улыбку и непринужденно повернулась к сыну. Колесико чемодана не то издало предсмертный скрип, не то просто вздохнуло с облегчением.

– Вас же у бабушки целых семь детей! Ну не приедешь в этот раз, никто и не заметит. А я у тебя один… давай просто по городу погуляем? – предпринял еще одну попытку Ваня.

– Эх Ваня-Ваня! А я думала ты уже взрослый… – притворно вздохнула я.

– Я взрослый. Взрослый! – похоже сын заглотил наживку.

– Хорошо – я тебе верю. Ты же знаешь, нам взрослым иногда приходится делать то, что нам не нравится. Папа вот тоже не очень любил свои командировки… – зря я упомянула Кирилла, голос невольно дрогнул и на глазах предательски выступили слезы – он всегда хотел проводить больше времени с тобой. Ты же знаешь каким папа был сильным? Поэтому как бы он не хотел быть с нами, он всегда находил в себе силы летать на работу в такие далекие страны. Теперь ты главный мужчины в семье и тебе придется быть сильным. Сможешь помочь мне у бабушки?

Губы у мальчика задрожали, но он вытер слезы рукавом рубашки. Ваня шмыгнул носом и засунул руку в задний карман джинс. Игрушку от киндера что ли туда положил? Когда он извлек руку из кармана, то зажал игрушку в кулаке. Пальцы сжимали ее так сильно, что побелели костяшки.

– Я такой же сильный как папа! Я буду тебе во всем помогать, честно. Только… они опять меня все время обнимать будут. А от них пахнет… ну этими… лекарствами. А от дяди Миши и дедушки сигаретами, – Ваня смутился и принялся смотреть на свои ботинки.

Я улыбнулась услышанному. Да, он никогда не любил когда его затискивали все наши родственники. Я подошла к сыну и, присев на корточки, крепко обняла его. Он обхватил меня руками и я почувствовала, что его левый кулак все еще сжимает игрушку из киндер-сюрприза. Если она помогает тебе быть сильным, то держи ее так крепко, как только можешь. Может она из последнего шоколадного яйца, которое ему купил Кирилл?

– Ты у меня совсем взрослый. Давай это будет твоей работой на эту неделю? – я отпустила сына и улыбнулась, сидя перед ним на корточках – Ты будешь обнимать их всех и… и постарайся улыбаться.

– Всех!? И даже дядю Мишу? От него всегда воняет! – недовольно уточнил мальчик.

– И дядю Мишу тоже! Иногда… Ну как, сделаешь это для меня? – спросила я.

Ваня вздохнул очень печально, но позже решительно свел брови. Точно также как это всегда делал Кирилл. Сын снова сильнее сжал в кулаке игрушку и решительно кивнул. Мои виски снова наполнил приступ резкой головной боли, от чего я едва не закричала вслух.

Глава 3

– Аргрхр! – оскаленная пасть зомби рванулась к моему горлу.

Широкое лицо лысого мужчины покрывала сухая, грубая кожа. Словно древний пергамент, она застыла жуткой маской, сковывая мимику трупа. Кожа лопнула на правой щеке, обнажая черную прогнившую до костей плоть и два засаленных лоскута болтались в такт движениям мертвеца. Почти все волосы на его голове выпали, оставив лишь несколько куцых прядей на висках и макушке. Челюсти с, неправдоподобно, хорошо сохранившимися зубами с быстротой кобры метнулись ко мне. Я выставил ладони перед собой, но они были слишком скользкими и легко пропустили перекошенное лицо мимо себя. Они были слишком мокрыми… мокрыми от крови!

Почти до самых локтей мои руки покрывали темно-красные «перчатки» из густой и липкой крови. Я резко отклонил голову назад в последней попытке увернуться от гниющего людоеда и… Нет, чтоб тебя, нет! Да чего ты такой быстрый? И в тот момент, когда я осознал, что не успеваю уклониться, оскаленная пасть сомкнулась на моем горле, разрывая гортань, лишая возможности кричать. Непроглядная тьма поглотила меня… и тут я проснулся.

Дышать было тяжело, словно после много километрового кросса. Я поднял дрожащие руки и ощупал ими горло. Шея не болела и вообще не была никак повреждена. Я унял дрожь в руках и на всякий случай посмотрел на них. До конца, не придя в себя после ночного кошмара, я все еще ожидал увидеть на ладонях кровь. Но крови не было, как не было и жуткого мертвеца, который напал меня. Так выходит, что и вчерашний инцидент с Наташей и бешеным трупом мужика после ДТП тоже просто дурацкий сон.

– Уф! – я облегченно выдохнул.

Но что-то было не так. Еще до конца не понимая, что именно кажется мне странным, я осмотрелся. Дыхание постепенно восстанавливалось. Я все также сидел на кресле в приемном отделении, только кто-то заботливо укрыл меня медицинским халатом.

За окном вовсю хозяйничало солнечное утро. Я потянулся, разминая, затекшие после сна в неудобном положении, руки и ноги. В комнате никого не было. Я посмотрел на часы – половина девятого. Пересменка должна идти полным ходом, однако в приемном отделении не было ни души. За почти пять лет моей работы в этой больнице такого не было ни разу, да и случиться просто не могло. Моя стройная теория насчет кошмарного сна рушилась, не выдерживая проверку действительностью.

Так выходит это был не сон. Я на самом деле вчера убил скальпелем мужчину после ДТП. Хотя почему убил? К тому времени он уже больше пяти минут как был мертв. Все еще до конца, не веря в случившееся я встал и выглянул в коридор. И здесь никого! Вообще вокруг было непривычно тихо, как будто все в больнице вымерли. Вымерли… В свете вчерашних событий, это выражение приобретало какой-то особенно зловещий смысл.

Ладно, на время предположим, что из-за случившегося вчера весь персонал вывели из больницы и где-то собрали… и во всей этой суматохе про меня просто забыли. Но пациенты то должны были остаться в палатах. Пациенты… Наташка! Надо узнать в каком она состоянии.

У нас в больнице нет специальных отделений для жертв каннибалов, так что уверен, что мою подругу положили в хирургию. Пройдя до конца по коридору, я вышел на лестницу и перепрыгивая через ступеньки быстро вбежал на третий этаж. Двери, ведущие с лестничной площадки, были распахнуты. На пластиковой табличке над входом значилось – «Хирургическое отделение». Я прошел к столу дежурной сестры – здесь тоже никого. Из нескольких палат доносились тихие стоны. Я заглянул в верхний ящик стола. Ага – а вот и журнал пациентов. Так, так-так… А вот и она. Померанцева А.В., теперь обитает в девятой палате.

Около входа в палату я остановился и прислушался еще раз. Из-за двери раздавались тихие стоны. Но они не шли ни в какое сравнение с рычанием, доносившимся из самой дальней палаты. Я решил сначала проведать Наташу и осторожно толкнул дверь с табличкой номер девять. Сопровождаемый скрипом плохо смазанных петель, я медленно вошел внутрь. Обычная комната, с одиночными койками для четверых, стены и пол выкрашены в белый, на полу старая кафельная плитка темно-коричневого цвета. Напротив двери в стене было окно. Белая краска на его деревянной раме давно облупилась, обнажая отсыревшее от сырости темное дерево. Через мутное от пыли стекло в комнату лился солнечный свет. Справа, от меня снова донесся тихий стон. Я вздрогнул и повернулся к источнику звука.

На кушетке, на спине лежала Наташка. Ее глаза были закрыты, рот застыл в форме буквы «о». Сквозь потрескавшиеся губы и вырывался этот полу-вздох, полу-стон. Женщина на кушетке как будто была черно-белой копией Наташи. Кожа поблекла и посерела, а под веками пролегли такие тени, что, казалось, глаза провалились внутрь черепа. Поврежденная рука была плотно забинтована, а к здоровой тянулась трубка капельницы.

– Ах ты тварь! – раздался с улицы надсадный мужской голос.

В унисон крику загрохотала автоматная очередь. Любой, кто хоть раз смотрел боевик, узнает звуки выстрелов. Однако в жизни они оказались во стократ громче и били по барабанным перепонкам подобно грому в грозу. Я подошел к окну. Слева от него над тумбочкой на стене висело видавшее виды зеркало

Я оперся руками на подоконник и выглянул в окно. На улице стоял совсем юный парень в полицейской форме. Перед ним метрах в трех лежал на спине мужчина в строгом костюме серого цвета. Его тело было наискосок рассечено отверстиями, оставленными пулями из автомата. Однако труп не обратил ни малейшего внимания на полученные раны и словно ни в чем не бывало начал медленно подниматься.

– Бум! – позади меня раздался негромкий, но отчетливый звук падения тела на пол.

Сначала я подумал, что нужно без резких движений повернуться по направлению к звуку. Но потом быстро себе представил, словно взглянул на себя со стороны. Я стою в комнате спиной к возможно очень опасному существу. Прямо как в каком-нибудь тупом фильме, в котором главные герои по какой-то причине никогда в своей жизни не видели ни одного ужастика и от того не знают, что сейчас произойдет.

Эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, после чего я резко обернулся почти на сто восемьдесят градусов. Да уж – тянуть с разворотом точно не стоило! То, что еще вчера было Наташей, теперь свалилось с кушетки на пол. По облупившейся напольной плитке медленно перебирая руками, ко мне ползла тварь с посеревшей кожей и мутными глазами. Трубка капельницы натянулась и металлическая стойка на которой крепилось лекарство для Наташи, с грохотом повалилось на пол. Я рефлекторно отшатнулся назад.

– Ай! – от резкой боли мир вокруг вспыхнул яркой вспышкой света.

Я со всей силы врезался спиной на стену, разбив затылком висевшее на ней зеркало. Стекло покрылось сетью трещин, мелкие осколки посыпались на пол. Я потер ушибленный затылок. Опустив руку, я уставился на пятна крови, оставшиеся на моей ладони.

– Аргрхыр! – рычание зомби раздалось вновь и вывело меня из ступора.

Я опустил глаза вниз – оживший труп Наташи был уже, в каком-то метре от меня. Она протянула ко мне правую руку. Скрюченные пальцы только слегка скользнули по штанине хиркостюма, схватив пустоту. Вот черт! Я отдернул ногу, но кровожадная тварь уже подтягивала себя руками еще ближе ко мне. Стойка капельницы с металлическим скрежетом волочилась за ней по кафельной плитке на полу.

На мгновение меня охватила паника. В ужасе я оглядел комнату в поисках пути к спасению. Слева и справа стены, позади окно и три этажа свободного падения, а впереди зомби. С улицы снова донесся грохот выстрелов. Внезапно он сменился сухими щелчками, отчетливо давая понять, что патроны у стрелявшего закончились.

Беги пареньили тебя сейчас сожрут! – мысленно посоветовал я. Тьфу ты! А я-то чего тогда застыл как истукан? Мое сознание мгновенно прояснилось и паника, сковавшая мое тело, отступила под его натиском. Что было сил, я пнул перекошенное лицо Наташи точно в лоб. Ее голова мотнулась назад, но она все равно была прямо передо мной. Делать нечего. Я оперся руками о подоконник и сжался словно пружина. Оттолкнувшись руками и ногами, я прыгнул вперед, оставляя позади оживший труп моей подруги.

Не оборачиваясь, я пулей выбежал из палаты и захлопнул за собой дверь. Слева, со знакомым мне уже рычанием из дальней палаты вышел еще один зомби. Это был мужчина, один из тех, кого при мне вчера доставили в больницу с укусами. Внешне он продолжал походить на обычного живого человека. Однако кожа на его лице и запястьях огрубела и приобрела серый оттенок, а глаза подернулись белесой дымкой. Дожидаться, когда и он тоже до меня доберется, мне совсем не улыбалось. Оставаться здесь было равносильно смерти. Поэтому я, больше ни секунды не сомневаясь, сбежал вниз по лестнице.

На первом этаже я не пошел обратно через весь коридор в приемный покой. Центральный выход был ближе и здесь пока не было ни одного зомби. Возле дверей я остановился и прислушался. Не хотелось бы вместе с солнечным светом, впустить в больницу еще несколько оживших людоедов. Но из-за дверей не доносилось ни звука. За последние несколько часов я устал бояться.

– А будь, что будет! – со злостью сказал я и рванул на себя двери.

Глава 4

– Приве-е-е-ет! – раздался дружный хор веселых голосов, когда дверь наконец открылась.

– Заходите скорее, мы вас уже давно ждем! – сказал моя мама – Как добрались? Устали небось? Миша, что ты там стоишь? Забери у Катьки чемодан!

Вперед вышел долговязый мужчина с довольно худыми руками и ногами, но очень объемистым «пивным» животом. Прежде чем взяться за ручку чемодана он чмокнул меня в щеку. Второй рукой он сгреб Ваню и прижал его к себе.

– А ты стал совсем большой! Еще немного и я уже не смогу вот так тебя таскать, – добавил он в упор глядя на моего сына.

Я почувствовала как мой брат привычно благоухает всеми оттенками запахов никотина, смешанного с водкой. Похоже мужская часть нашей большой семьи не дождалась официального начала застолья и накатила заранее. Я успела увидеть как Ваня снова крепко сжал игрушку в кармане. На его лице выступило что-то, отдаленно напоминающее улыбку. Вот уж кто точно не огорчится, если на следующий год Миша не станет таскать его как плюшевого медведя.

– Конечно уже большой. В следующем году сам тебя на руках таскать будет! – я весело подмигнула Ване – Чем помочь, мам?

Миша выпустил моего сына и протиснул свой пивной живот мимо мамы, унося мой чемодан в недра довольно ветхого, но ухоженного четырехкомнатного дома на окраине частного сектора. Помню как в детстве я любила шлепать босыми ногами по вечно прохладным доскам деревянного пола. Дверь предбанника тоже была открыта и я нашла взглядом за длинным и уже частично накрытым столом широкий плазменный телевизор. Это лет пять назад Кирилл настоял и купил моей маме новый – взамен старого советского. Телевизор новый, но привычки старые. Вот и сейчас через верхнюю грань черного прямоугольника была переброшена белая ажурная салфетка. Ковер, кстати, уверена все также висит на стене над диваном.

– Да ничего не надо… но все равно пошли на кухню, – улыбнулась мама – Но сначала… иди же скорее ко мне мой самый любимый внучок!