Сыщик. Рассказы

В первый раз я от месяца греюсь,

В первый раз от прохлады согрет,

И опять и живу и надеюсь

На любовь, которой уж нет…

Сержант, страховавший майора со спины, засмеялся…Гинев гневно посмотрел на него и коротко стрельнул приказом:

– Работать!

Сержант осекся и направился дальше…

Майор повернулся лицом к пацану и продолжал внимательно слушать.

Жизнь – обман с чарующей тоскою,

Оттого так и сильна она,

Что своею грубою рукою

Роковые пишет письмена.

Я всегда, когда глаза закрою,

Говорю: «Лишь сердце потревожь,

Жизнь – обман, но и она порою

Украшает радостями ложь…

Прошел час, майор все так же стоял и продолжал слушать стихи Есенина в исполнении киргизского мальчишки. Тот же ни разу не остановился, не споткнулся, не заикнулся и не повторился…

Наконец Гинев не выдержал.

– Как зовут-то тебя?

– Медербеком, – ответил мальчишка.

– Как? – переспросил Гинев.

– Есенин…

– Откуда ты так русский язык хорошо знаешь и стихи нашего поэта?

Ответ маленького Киргиза поверг в шок не только видевшего и вертевшего весь этот мир майора, но и всех стоявших рядом бойцов отряда и простых прохожих.

Его отец, прапорщик советской армии Семенов Василий Иванович проходил службу в воинской части, расположенной в поселке Каракол Киргизской ССР, вплоть до развала советского союза и увольнения в запас.

Мать Медербека, красивая киргизская девушка Гузель, вышедшая замуж за советского военного, родила ему сына и такую же красавицу дочку, как и сама.

Гузель была сиротой, воспитывалась в детском доме, она окончила педагогический институт и работала преподавателем русского языка и литературы в местной средней школе.

Семья была счастлива…почти. Пока прапорщик бывал трезвым. А трезвым он бывал только тогда, когда чем-то сильно болел или болел сильно, но с похмелья.

С раннего детства Медербек помнит на себе руки отца…точнее его кулаки. Избитыми бывали все: и жена, и сын, и даже малолетняя дочка Семенова.

Несмотря на покладистый характер восточной женщины, после очередных побоев Гузель собрала детей и убежала в другой поселок Тамчи, на другой стороне озера, пока пьяный муж спал дома… Она сделала все, что бы муж не нашел ее и даже не стала устраиваться работать в школу.

Женщина торговала на местном рынке, подрабатывала в кофейнях посудомойкой, вертелась как могла, чтобы просто существовать и кормить двух детей.

Медербек не посещал школу, он стал помогать матери, как мог, как умел в свои 14 лет.

Гузель была очень красивой женщиной, прямо как Шамаханская царица, на нее то и дело обращали внимание и местные мужчины и не многочисленные туристы. Ей даже предлагали выйти замуж и не единожды, но она была сыта по горло браком, да и страх не покидал внутреннее чутье женщины.

Однажды на рынке Медербека подозвал к себе старый киргиз, чинивший обувь в своей лавке.

– Внучок, не дело это, что вы при живом отце и без отца растете. Позови его, пусть попробует начать с вашей мамой все с начала. Она очень хорошая женщина. Вы не должны страдать.

Медербек послушал старика и написал отцу короткое письмо. Он ничего не сказал своей матери…

«Отец, мы с мамой и сестренкой живем в поселке Тамчи. Приезжай за нами. Мама тебя очень любит»…

Отец приехал…он приехал как раз в тот момент, когда к матери пришел с официальным предложением руки и сердца очередной местный кавалер….На счастье, Медербека с сестрой дома не было. Они были на озере…это их и спасло.

Пьяный прапорщик ехал не забирать семью,…он ехал их забивать, как скот. У него с собой был топор. Небольшой, но очень острый топор. Он не нашел его там, на новом месте жительства его семьи…не купил в лавке в Тамчи, он специально вез его с собой….

Тогда, в 1992 году, на уже отпочковавшейся от союза республике Кыргызстан – это было самое кровавое и жестокое преступление.

Тела двух людей, мужчины и женщины были не просто зарублены топором, они были искромсаны на куски,…разрублены и разбросаны по всему дому…

Эксперт и следователь целые сутки проводили осмотр места происшествия, собирая по частям изувеченные тела погибших…

Медербек принял все мужественно, как мог, как умел в свои 14 лет…и решил бежать. Бежать подальше, из страны вместе с сестренкой, иначе детдом. Он не хотел в детдом. Мама часто рассказывала, как ей там было тяжело и плохо.

Мать убита, изверг отец арестован.

Дети одни отправилась в соседний Казахстан. Теперь Медербек был старший в их семье. Он принял такое решение.

Сестренке только что исполнилось 12 лет. Она все понимала, она любила и слушалась уже только его, своего старшего брата и кормильца.

– Найза, мы обязательно вернемся к маме на могилу, сейчас окрепнем немного, на ноги встанем и вернемся. Что бы почтить ее память.

– А папа, Медербек, что с ним, он больше нас не будет бить?

– Не будет, у нас нет больше папы…

У них не осталось даже фотографии их матери…только томик стихов Есенина, которые Гузель забрала с собой, при побеге от мужа-тирана. Этот томик стихов пах руками его мамы. Он его не просто читал. Он его впитывал всей подкоркой своей души и своих внутренностей, чтобы хоть как то запомнить запах матери…он не учил стихи наизусть специально, он как будто разговаривал с убитой, но все еще живой для него мамой…