Красные страницы

– Спасибо. И это, извини за то, что тебя подставил.

– Да ничего, всё же обошлось. Слушай, Влад, а почему ты это скрывал? И зачем тебе поддельное удостоверение?

– Потому что из-за этого, что у меня отец – мэр, у людей ко мне отношение какое-то предвзятое. А про удостоверение долгая история, может позже расскажу, – Влад посмотрел на наручные часы. – Уже давно уроки идут. Ладно, ты иди в школу, а мне надо кое-что проверить. Ещё раз, извини. Давай!

– Пока!

Мы пожали друг другу руки, и Влад быстрым шагом ушёл в соседний переулок.

Я перешёл дорогу и пошёл к школе. У меня же завтра выступление. А сегодня генеральная репетиция. Надо идти в школу и поскорее, а то ругаться будут.

Чуть поодаль видно двадцатиэтажные дома. Позавчера, с крыши одного из домов, мы с друзьями смотрели на ночной Хатвин-хелд. В одной из квартир живёт Мия. Я был у неё пару раз вместе с Саней. Они, наверное, уже в школе. Между домами есть переход, срежу дорогу – пройду там.

Влад – сын главы города! В голове не укладывается. Всегда, когда Влада спрашивали о сходстве их фамилий, он говорил, что они с мэром не родственники, а просто однофамилицы. В интернете информации о семье таких важных лиц нет, поэтому мы верили, что Влад с мэром не имеют ничего общего, кроме фамилии. Неужели мэр ничего не предпринимает по поводу образа жизни его сына? Или он не знает, что Влад выпивает и курит? И уже довольно давно. Мэр должен был уже узнать. Интересно, зачем Владу поддельное удостоверение? Вряд ли, чтобы просто сигареты покупать. Что с ним не так?

Я не злюсь на Влада, всё же обошлось, ну и хорошо. Представить не могу что бы было, если бы мэр не узнал о том, что то резкое высказывание написал Влад, а не я. У нас же не Америка. У нас такие опусы про власть не остаются безнаказанными. Теперь понятно откуда Влад знает о проблемах с мэрией. Так или иначе, я рад, что меня отпустили.

Улицы пусты и безжизненны. Слышен лишь шум машин на трассах и пение птиц на деревьях. Оно и понятно: люди на работе, на учёбе. Мне кажется, что Хатвин-хелд спит не ночью, а днём

Будучи уже в переходе, я вдруг подумал: а который час? Если осталось немного времени до конца первого урока, то тогда мне будет лучше пойти сразу на второй. Достаю из заднего кармана телефон… Из кармана что-то выпало. Я остановился. Чёрт! Флешка! Я забыл её отдать. Я быстро поднял её и положил в карман кофты вместе с телефоном. Блин, и что мне делать? Надо вернуться и отдать. Если узнают, что я её взял, а кто-то точно узнает, то тогда мне уже так просто не выкр…

5 Мия

Чёрт! И как я могла так проспать? Уроки уже двадцать минут как начались! Хоть бы не наткнуться в школе на завучей.

Иду ускоренным шагом. Надо поторопиться, пройду между домами – срежу путь. Только я подошла к переходу и уже почти вошла в него, как вдруг раздался громкий выстрел. Испугавшись, я рефлекторно прижалась спиной к стене дома. Что происходит? Я подождала так секунд десять, но выстрелов больше не последовало.

Задержав дыхание, робко заглядываю в переход: там лежит человек, стреляли в него. Кто это? Приглядываюсь, уже отойдя от стены и сделав пару шагов вперёд. Русый, в белой кофте… Стоп! Такая же кофта у Марка. Нет! Неужели… Оглянувшись, подхожу ближе. Точно, это Марк! Нет! Почему? Что он вообще тут делал? Остановка в другой стороне, Марк так в школу никогда не ходит…

Подхожу к нему, и тут же отскакиваю, испугавшись увиденного. Слева, чуть ниже места, где, по моим представлениям, должно быть сердце, окровавленное отверстие, должно быть, от пули. Белая ткань школьной рубашки быстро окрашивается в красный цвет. Собравшись с духом, всё же, подхожу к Марку. Я вижу, что Марк дышит. Сердце, вероятно, не задето, но, я не знаю, насколько он плох.

Ещё пару секунд я стояла в ступоре, поняв, что надо делать, я судорожно начала искать в сумке телефон, чтобы вызвать службу спасения. О, нет! Второпях оставила телефон дома. У Марка должен быть свой. Надо поискать у него. Нерешительно склоняюсь над ним и обшариваю его карманы в поисках телефона. Нашла! Вот и телефон в правом кармане его кофты, а месте с телефоном лежит какая-то чёрная флешка. Может на ней что-то важное? Оставлю пока у себя.

На телефоне пароль, но службу спасения можно набрать, не разблокировав его. Набираю… Трубку взяли почти сразу:

– Служба спасения. Что у вас случилось?

– Здравствуйте! В человека стреляли! Он ранен!

– Где вы находитесь?

– Около шестьдесят пятой школы. В жилом дворе, напротив.

– Ясно. Попробуйте остановить кровотечение, сдавите рану как можно сильнее. Выезжаем.

Я аккуратно переворачиваю Марка, чтобы посмотреть, прошла ли пуля на вылет. Так в кино часто показывают. Нет, выходного отверстия нет, пуля внутри. Значит, надо быть крайне осторожной, а то, пуля сместится, и откроется сильное кровотечение. Это я тоже знаю благодаря кино. Осторожно переворачиваю Марка обратно на спину. Чем бы сдавить рану? Точно! Моя бандана! Я ношу её на руке. Развязав бандану, я сложила ее несколько раз пополам. Одной рукой плотно прижимаю рану и…

Мне показалось, что Марк перестал дышать. Вдруг, меня посещает страшная мысль: А Марк жив вообще?

Нет, Мия, не думай так! Всё с ним будет отлично! Скоро он придёт в школу, как обычно, и будет радовать нас всех своим озорным характером.

Другой рукой, на которой у меня надеты наручные часы, беру запястье Марка. Ели честно, мне страшно проверять, но тем не менее я нащупываю пульс. Сердцебиение замедленное: всего 50 ударов в минуту.

– Марк, не умирай! Ты нам ещё нужен! Таких дурачков как ты в мире немного! Ты о читателях своих, хотя бы, подумай. Ты вчера главу «Мы не идеальны» на самом интересном месте закончил, а сегодня новую должен выложить. Никто вместо тебя это сделать не сможет. Ты же никому не рассказываешь. Даже мне, сколько бы я не просила…

Слышу вой сирены – это скорая.

– Так что, давай, не умирай. Ты нам живой нужен.

Машина остановилась, и из неё выскочили два фельдшера. Под оглушающий вой сирены. Они быстро положили Марка на носилки и закатили в машину.

Один из фельдшеров мне что-то говорит на ходу, но, из-за воя сирены я почти ничего не слышу. Читая по губам, разбираю слова – «Садись с нами в машину! Помочь надо». Я залезаю в салон скорой помощи вместе с ними, прихватив ещё серый школьный рюкзак Марка. Когда дверь, наконец, закрылась, сирена кажется уже не такой громкой, и теперь я могу расслышать разговоры фельдшеров.

Фельдшер попросил меня подержать кислородную маску, пока он сам замеряет пульс. Держа маску, я стараюсь не смотреть на Марка, мне страшно: страшно смотреть на запёкшуюся кровь на одежде и коже, на закрытые глаза, на своего друга, находящегося на пороге смерти, да и чего уж там таить, на то, как он умирает.

Второй фельдшер сел рядом со мной:

– Как тебя зовут?

– Мия. Мия Вебер.

– Знаешь его? – он показал на Марка.

– Да, это мой друг, одноклассник.

– Как его зовут?

– Марк Петерс.

– Кто стрелял, знаешь?

– Не знаю. Только выстрел слышала.

– Понятно.

Я посмотрела на первого фельдшера. Измерив пульс, он едва заметно покачал головой.

– Что? Как он? – вопросительно посмотрела я на него.

– Пульс слабый.

– Когда я вас вызывала, было 50.

Фельдшер удивленно вскинул бровь.

– Умеешь оказывать первую помощь? Молодец. Не растерялась.

– У Марка есть шансы выжить?