Катькино лето

Дома девочки вытащили из своих карманов черешню, и Катька сложила ее в глубокую пиалу. Потом она наскоро пришила манжету, отметив про себя, что у нее неплохо получилось, и устроила грандиозную стирку. Высыпав в большой тазик пол пачки стирального порошка, она вместе с Викиным платьем постирала и свое. После стирки Катька развесила одежду на бельевой верёвке и со спокойной душой поставила чайник на газовую плиту. Нацепив на себя фартук, она достала из буфета вазу с печеньем, извлекла из холодильника колбасу и сыр и сделала два огромных бутерброда.

– Иди, пока включи телевизор! – сказала она Вике, снимая с плиты чайник.

Девочка пошла в зал и нашла канал, где показывали очередную серию мексиканского сериала. Благодаря ему во дворе каждый вечер становилось неестественно тихо и пустынно. Даже дети бросали свои лопатки в песочнице и бежали наперегонки с родителями к телевизору. Только Катьку сериал оставил равнодушной. Ей не нравилось то, что в этой мыльной опере вечно плакали, с большой периодичностью падали с лестницы, постоянно попадали в больницы и почти что умирали чуть ли не каждую серию, но в следующем выпуске вдруг каким-то немыслимым образом снова оживали. Вечерами Катькина бабушка тоже смотрела этот фильм. «Они своими слезами затопят нам телевизор!» – возмущалась девочка, глядя на бабушку и надеясь найти в ней отклик. Но она, уставившись, не моргая на экран, не обращала на внучку никакого внимания. Единственное, что Катьке нравилось в мексиканских сериалах, так это то, что благодаря им вечером все разбегались по домам, забирая с собой суету и шум. Тогда Катька обходила весь двор, представляя себе, что это ее владения и чувствовала себя полноправной хозяйкой на своей улице. Катькин обход непременно заканчивался у ее любимой яблони и она, перед тем, как уйти домой, обнимала ее, прощаясь с ней до следующего дня.

Заварив чай, Катька притащила к телевизору табуретку и соорудила из нее подобие стола, на который выложила пиалу с черешней, бутерброды, печенье и две чашки с чаем. Увидев на экране очередное заплаканное лицо, она возмутилась:

– Давай переключим на другой канал! Неохота на это нытье глазеть!

Но Вика вдруг заупрямилась. Она со своей матерью тоже каждый день смотрела этот сериал у себя дома.

– Какая она все-таки красивая! – сказала восторженно она, когда в следующей сцене появилась главная героиня. – И платья у нее такие изумительные! Я бы тоже хотела носить такие, когда вырасту! – с воодушевлением добавила она.

Катька равнодушно взглянула на шикарно одетую актрису и перевела взгляд на угол экрана, где на заднем плане, на столе стояла фруктовая ваза с большими апельсинами и ананасами. У нее загорелись глаза. «Вот бы это все сюда!» – мечтательно подумала она, сглотнув слюну.

Пока Катька мечтала о вазе, набитой экзотическими фруктами, в дверь кто-то громко постучал. Девочки испуганно переглянулись. Катька кинула взгляд на большие настенные часы – они показывали всего лишь два часа дня. «Вряд ли это была бабушка» – подумала она про себя. Она встала с пола и выключила телевизор.

– Давай не будем открывать! – предложила она. – Если бы это была моя бабушка, то она открыла бы дверь своим ключом!

– А вдруг это моя мама? – растерянно произнесла Вика, боязливо поглядывая в сторону коридора.

– Ты же сказала, что она до вечера будет на работе?

– Ну, иногда она может прийти и раньше…

В дверь продолжали настойчиво стучать. Нужно было выяснить, какой незваный гость так бесцеремонно прервал их веселое чаепитие. Осторожно крадучись, Катька подошла к двери и заглянула в глазок.

– Это действительно твоя мама!.. Беги в ванную комнату и натягивай быстро на себя платье! – скомандовала она.

Не торопясь, девочка начала неохотно открывать дверь. Стоявшая на пороге тетя Таня окинула ее холодным взглядом. Впрочем, другим взглядом она Катьку никогда не удостаивала. На ней был серый брючный костюм, в руках она держала аккуратненькую небольшую сумочку белого цвета. Ее длинные светлые волосы были красиво собраны в пучок на затылке.

Катька вежливо поздоровалась.

– Моя дочь случайно не у тебя? – спросила она, заглядывая в коридор.

На Катькино приветствие она не ответила.

– У меня, я сейчас ее позову! – девочка обернулась и замерла в ужасе.

Перед ней стояла Вика в таком помятом платье, словно его коровы жевали, а пятна не отстирались, а еще больше расползлись по одежде, лишь слегка поменяв свой цвет. Теперь пятна были светло-желтого, а не розового цвета. Само платье еще не высохло, и пришитый рукав был гораздо короче своего собрата.

– Что с твоим платьем? – с испугом спросила тетя Таня, рассматривая с недоумением наряд своей дочери.

Вика застыла, словно безмолвная статуя, потупив взор.

– Это я виновата! – призналась Катька. – Я срывала черешню и складывала ее в карманы Викиного платья! – то, что черешня была на другом конце города, девочка решила не уточнять.

– Понятно… – тетя Таня покачала головой, недовольно сдвинув свои тоненькие черные брови у переносицы. Бросив на Катьку взгляд, полный осуждения, она взяла Вику за руку и, не сказав больше ни слова, повела ее домой.

Катька проводила их долгим взглядом, пока они не скрылись из виду.

«Почему взрослые не могут закрыть глаза на такую мелочь, как выпачкавшееся платье?» – подумала она с обидой и захлопнула дверь.

Глава V. Знакомит с Громилой, благодаря которой у Катьки появляется еще один верный друг

Утром, когда Катька в очередной раз проводила бабушку на работу, она примостилась на подоконнике в кухне и принялась кормить птичек, подбрасывая им на карниз хлебные крошки. Воробьи, голуби и синички часто прилетали к ней, и она с удовольствием подглядывала за ними, спрятавшись за шторкой. Один раз прилетела даже ворона и девочка не удержалась, протянула руки, чтобы поймать птицу, но не тут то было. Ворона, возмущенно каркнув, упорхнула, и Катька снова осталась одна. Мечта приютить хоть какого-нибудь питомца все еще не покидала ее. Но бабушка не хотела и слушать об этом, хотя подкармливать птиц внучке разрешила.

Катька наблюдала за птичками и не спешила во двор, – сегодня Вика должна была пойти к бабушке в гости на целый день. Утром она успела заскочить к ней и сказать, что ее мама уже не сердится на нее за выпачканное платье. Может потому, что ей удалось вчера вывести пятна при помощи какого-то дорогого порошка. Не сердится ли ее мама на Катьку, подружка не стала уточнять, и убежала, пообещав зайти к ней на следующий день.

Окно в кухне выходило в соседний двор, в тот самый, где завел себе друзей темноволосый кареглазый Артем, недавно поселившийся в их доме. Катька заметила, как по тропинке, ведущей к дороге, идет Наташа. Это была крупная четырнадцатилетняя девочка, получившая кличку «Громила» из-за своей большой комплекции и буйного нрава. Ее старались обходить стороной даже самые заядлые драчуны их района. Она могла без особого труда одной рукой поднять своего недоброжелателя в воздух, а другой отметелить его, как грушу и, при этом, даже не вспотеть.

Не известно, какая муха укусила Катьку, но девочка вдруг начала ее поддразнивать, выкрикивая в форточку: «Наташка-какашка!».

Громила остановилась и стала заглядывать в окна, пытаясь определить, у кого хватило смелости или точнее глупости так гнусно ее оскорбить. Катька быстренько спряталась за штору.

– Я тебя вижу! – закричала кому-то Наташа.

«Интересно, кого она там углядела?» – подумала Катька, и, не сдержавшись от любопытства, аккуратно выглянула из-за шторы. И тут она с ужасом обнаружила, что Громила в упор смотрит на нее, и жестом своей огромной руки показывает, как перережет девочке глотку.

– Тебя твой бант выдал, бестолочь! – громко прокричала она. – Ну, ничего, я с тебя сделаю котлету в скором времени, только попадись мне во дворе! – торжествующе пообещала она Катьке.

«Ну, надо же было так проколоться!» – злилась на себя Катька. Теперь она точно из нее сделает котлету, ведь она слов на ветер не бросает, и даже бабушка не успеет ее спасти. Можно было бы попробовать сразиться с ней, но Наташа, скорее всего, уложит ее с первого удара, что было бы не удивительно при ее мощи и комплекции.

Поразмыслив над случившимся, девочка решила в целях своей безопасности несколько дней не выходить на улицу. «Авось обойдется!» – подумала она и тут же успокоилась. Но как часто бывает в этой жизни, то чего больше всего избегаешь, настигает тебя совершенно внезапно.

Спустя пару дней, после своего добровольного заточения, Катька вышла во двор и столкнулась с Наташей возле своего подъезда.

– Ага, попалась, маленькая гадина! – заорала она, схватив Катьку за ворот платья. Очевидно, она караулила здесь девочку не один час, решив претворить обещанные угрозы в жизнь.

Убежать Катька не успела. Она начала что есть мочи вырываться и даже не заметила, как очутилась в воздухе, беспомощно барахтаясь ногами. Со всей силы Громила принялась трясти Катьку, как грушу. От такой встряски у нее потемнело в глазах. Она вцепилась обеими руками в Наташину шевелюру и, собрав все свои силы принялась дергать ее голову в разные стороны.

Но на Громилу это не подействовало, и она продолжала трясти девочку, звонко заливаясь смехом. Когда Катька уже потеряла всякую надежду на чудесное спасение, помощь появилась неожиданно в лице Артема, который, как потом выяснилось, увидел эту живописную картину со своего балкона, когда мастерил себе удочку. Вися в воздухе, девочка заметила, как он бесшумно подкрался сзади, а потом сжал руку в кулак и толкнул Наташу в спину. Она, ойкнув от неожиданности, выронила Катьку на землю и с нескрываемым ужасом оглянулась назад, не в силах поверить в то, что кто-то осмелился толкнуть ее.

Артем, не мешкая, пока Громила опомниться, схватил Катьку за локоть и потащил ее в свой подъезд. Поднявшись на третий этаж, он открыл свою дверь и запихнул Катьку в коридор.

– Побудь у меня немного, пока она не уберется со двора! – предложил он, с интересом разглядывая девочку.

– Хорошо, – ответила Катька, рассматривая синяки на руках, которые оставила ей на память Наташа. Помимо синяков, у нее была оторвана оборка на рукаве, а на щеке горячим пламенем горела большая царапина.

В квартире кроме них никого не было – родители Артема были на работе.

– И чем же ты умудрилась так разозлить Громилу, что она чуть по стенке тебя не размазала? – спросил мальчик, провожая Катьку на кухню, поближе к окну, чтобы рассмотреть ее на предмет ссадин и ушибов.

– Несколько дней назад я обозвала ее Наташкой-какашкой! – пояснила Катька, садясь на небольшую коричневую табуретку, которая находилась рядом с ней.

Артем с минуту стоял молча, удивленным взглядом глядя то на девочку, то на ее руки, густо покрытые царапинами и гематомами.

– Я еще таких ненормальных, как ты, не видел! – признался он. – Тебе что жить надоело что ли?