Трёхглазая рыба минога

– Что?

– Спрыгивай в воду и беги до трещины в стене. Если сможешь залезть в неё и спрятаться, они тебя не заметят.

Он не знал, слышала ли она последние слова. Девчонка спрыгнула в реку и с трудом пошагала вперёд, вода доходила ей до коленей.

Рома больше не видел её. Катер приближался. Десять метров до трещины, пять, совсем близко.

Катер прошёл мимо.

Рома вдруг понял, что стоит в воде, наклонившись вперёд и правый ботинок совсем промок. Он отступил на шаг назад. Пикнула рация.

– Где они?

– Прошли. Подожди ещё секунд тридцать и вылезай. На такой скорости они дойдут до шлюзов минут через десять, и ещё десять назад, ты успеешь подняться.

Вдруг катер развернулся и направился обратно.

– Какого…

– Рома, что происходит? Мне выходить?

– Нет, сиди тихо, они почему-то возвращаются.

Катер остановился ровнёхонько напротив трещины, из него в воду спрыгнул мужик в синей куртке.

– Рома?

– Да?

– Они нас слышали. Конец связи.

Рация замолчала. Рома стоял и беспомощно смотрел, как девчонка выходит навстречу к катеру. Судя по её позе – руки упёрты в бока – она совсем не боялась и как будто даже насмехалась над всей ситуацией. За неё боялся Рома. Сотни сценариев пронеслись в его голове, вплоть до того, что всё происходящее только сон и сейчас он проснётся и будет снова пятница. Почему-то вспомнилась тупая примета «сон с четверга на пятницу – вещий».

Рома видел, как мужик в синей куртке протянул руку и сватил девчонку за локоть. И Рома ничего не мог сделать. Тогда он закричал. Он орал и махал руками, как безумный, в надежде, что контрабандисты обратят на него внимание и девчонка выиграет пару секунд, чтобы вырваться и забраться наверх по камням.

Бах!

Рома вздрогнул и замолчал.

Над противоположным берегом взметнулась чайка и, печально крича, полетела куда-то в сторону моста.

Мужик в синей куртке неуклюже завалился набок, чуть не повалив с собой в воду и девчонку.

Катер рванул с места, но проехал всего несколько метров, когда раздался второй выстрел. Катер остановился и подрейфовал по течению.

– Беги! – Рома забыл про рацию и крикнул, надеясь, что на том берегу его услышат. Он остервенело вырвал табличку из песка и кинул её в реку. – Беги же!

Девчонка сидела на корточках прямо в воде, закрыв уши руками. По стене ловко спускался лысый бугай в чёрной кожанке. Он спрыгнул в воду, и вообще не обращая внимания на девчонку, широкими шагами пошёл за катером.

Рома ничего не понимал. Почему она не бежит? Никто же её не держит!

Катер вернулся. Лысый сбросил якорь, подошёл к девчонке и, как котёнка за шкирку, поднял её на ноги, держа за куртку. Целую секунду ничего не происходило. Рома услышал, как где-то у него в горле два раза стукнуло сердце.

Лысый резко макнул девчонку лицом в воду. Раз! Два! Рома поперхнулся, как будто это ему надо было задерживать дыхание. Третий раз девчонка провела под водой чуть дольше. Но когда лысый вынул её и просто положил в катер, если б она была безжизненным грузом, у Ромы в глазах заплясали чёрные точки и загудело в висках, и тогда он наконец-то глотнул воздуха.

Она жива? Мертва? Что происходит?

Лысый выловил мужика в синей куртке и легко забросил его на борт, словно тот весил не больше мешка с картошкой. Катер тронулся и пошёл по течению, унося последнюю надежду на то, что Рома когда-либо снова поговорит с кем-то по душам. Или увидит маму.

Катер скрылся за мостом. Рома тупо стоял и смотрел ему вслед ещё несколько секунд. Он опять не смог спасти её. Он опять всё испортил.

13

Сорока решил, что безопаснее всего будет смотреть в потолок. Не то чтобы ему очень нравилось то, что он там видел, но так хотя бы не было риска встретиться глазами с Вадимом. Тот сидел за столом и вроде как всегда ничем не выдавал свои эмоции, но Сорока уже заметил, как напряглись его пальцы и правое плечо поднялось чуть выше левого. Босс был в крайней степени раздражения, даже почти в гневе.

В кабинете пахло одновременно бытовой химией и сыростью. Полы покрыли какой-то вонючей жидкостью и плохо отмыли, и при ходьбе приходилось наступать на него всей стопой, чтобы не скользить. Даже на месте стоялось как-то неустойчиво. Сорока нервничал. Он чувствовал, как потеет под курткой, и вся жидкость скапливается там, где кобура прижималась к телу.

Феликса эта ситуация, похоже, забавляла. Он тоже посмотрел в зеркальный потолок, поймал там взгляд Сороки и подмигнул ему. Сорока отвернулся и сразу же попал в поле зрения Вадима. Это было похоже на касание задней стенки языка металлической палочкой: тебя не рвёт, но почти.

– Где катер?

– В море.

– Туринские?

– Там же.

– Так. Майя?

– Сидит в комнате.

– Хорошо. Феликс, приведи.

Сорока снова вперился взглядом в потолок. Его отражение разделилось надвое на стыке зеркальных плиток, это раздражало. Сорока шагнул вправо, чтобы лицо оказалось посередине зеркального квадрата.

– Так. Погранцы тебя явно слышали, но в полицию ещё не заявили. Иначе мы бы с тобой не беседовали тут. – Вадим слегка расслабился, через зеркало Сорока видел, как сравнялись плечи, разгладились тёмные складки на пиджаке и босс снова приобрёл спокойную симметрию манекена.

– Они с Туриным заодно. – Все это знали, но Сороке важно было озвучить, что это «они». Они, но не он, не Сорока.

– Верно. Тебя кто-нибудь видел?

– Мальчишка на той стороне. Молодой, меня не знает.

– Точно? А если в милицию сунется?

– Да что они сделают? – Сорока пожал плечами. В отражении потолка это выглядело, как будто плечи стали уже, а потом шире.

– Если такие же, как наши, то определённо ничего. Попросим Феликса пробить по своим, пусть поговорят с мальчуганом, если он в отделении объявится. Молодец, Сорока. – Вадим отбил короткую трель кончиками пальцев по столу: эту тему можно было закрыть.