Другими глазами

Другими глазами
Девочка из Тюмени

Все мы в детстве думали, что игрушки живые, а с возрастом забыли об этом. Но что если мы были правы? Что если каждый предмет имеет сознание, но не может это показать?

Посвящается тем, кто рядом.

Было это в новогоднюю ночь. Я проснулся под мерцающей яркими огоньками елкой, окруженный коробками и пакетиками. Где-то далеко были слышны шаги и гул, разговоры и поздравления. Но все они казались далекими, совершенно чужими. Вся магия творилась в комнате. Сказочный запах елки, прекрасный аромат женских духов, атмосфера простого, но очень душевного праздника. Таким был день моего рождения.

От природы у меня остался белый, как первый снег, мех, черные глазки-пуговки, а также тонкая синяя лента, протягивающаяся от ушей до кончиков ног. Я был лучшим представителем своего рода. Единственной и неповторимой игрушкой, созданной в жаркой стране, но посвященной холоду и морозам.

В ту ночь, когда шум и холод с улицы принесли в наш уютный мир людей, они увидели нас. Каждый был счастлив, все радовались, вытягивая то один мешочек, то несколько коробок. Я смотрел на них и ждал, когда-же я познакомлюсь с маленьким чудом, которому стану самым верным другом.

Но время шло, и я остался один под елкой. Лежал, вглядываясь в тусклые огни над головой. Люди ушли, унесли с собой тепло и волшебство воздуха, оставив запах перегара, алкоголя и пота.

–Все ли люди такие? А если и мой человек будет таким же? – я лежал и размышлял о своей несчастной участи, вздрагивая при каждом звуке за дверью.

Прошел не один час, веселье затихло. Звезды сменялись рассветом, тонкие лучи которого с каждой минутой становились все ярче. Моя надежда обрести свой дом улетала вместе с праздничной ночью.

В это время, за дверью, плавно и бесшумно двигалась девочка с тряпкой. Она аккуратно убирала стол, мыла и протирала стаканы, задвигала стулья и разбирала мусор. Зайчик не слышал ее движений, но его плюшевое сердце с каждой секундой, с каждым ее шагом билось все чаще.

Наконец, она зашла в комнату. Игрушка вздрогнула и замерла. Девочка огляделась вокруг и, заметив игрушку, подошла к нему. Обычный белый зайчик, подвязанный остатками ленты. На ушке бирка: «От дорогого Олега Ивановича; Для Нины».

Нина, так вот значит, как тебя зовут – подумал зайчик, разглядывая девочку. Темные короткие волосы, убранные серым ободком, бледная, почти белая кожа, большое и испачканное старое платье, а также перчатки для уборки.

Так прошла их первая встреча. Простого подарка от хозяев квартиры и девочки, не видевшей ничего дальше горизонта.

Неизвестно, сколько прошло времени, шерстка зайчика побледнела и стала темнее, но он все также заслуженно спал на самой видной полке в подвале, а днями путешествовал со своей подругой по всему свету.

Они ходили в дом к старой тетушке Зое, которая угощала домработницу чаем и рассказывала странные истории.

В мою первую встречу с тетушкой Зои и ее другом я очень испугался. За пределами подвала, где мы жили, всегда было очень шумно, но друг тетушки, старый дом, меня пугал больше всего. Он был большим, мрачным и очень-очень громким. Его кости-доски постоянно трещали, а голова-крыша гудела целые сутки напролет. Но он был верным другом для тетушки, и она его очень любила.

Внутри дома всегда было тепло. Горел камин, искусно украшенный резцами в виде лампы, из которой клубами дыма вылетал джин. Рядом сидела обезьянка и молодой парень, тянущийся руками к лампе. В полумраке костра орнамент оживал, раз за разом рассказывая историю о дальних берегах и невиданных странах.

После уборки мы с Ниной шли в гостиную. Там старая женщина, тетушка Зоя, смотрела на огонь в большом коралловом кресле, допивая остывший чай. Так проходили все дни, когда мы у нее бывали. Кажется, что и все остальные её дни тоже были такими: подъем и пожелание доброго утра своему другу, завтрак в одинокой кухне с длинным столом и медленная прогулка до самого верхнего этажа. Раньше, в молодые годы, тетушка вместе с мужем забирались на самую крышу и, вместе с домом, встречали первые лучи солнца, сонно разговаривая и тихо напевая песни.

Но годы шли и вскоре второе кресло у камина опустело. Тетушка, некогда бывшая прекрасной дамой, заметно постарела. В каштановых волосах появилась блестящая седина, глаза стали грустнее, а черты лица более мягкими и уставшими. Все чаще она оставалась одна, но каждое утро, в знак памяти, она продолжала подниматься как можно ближе к небу и встречать рассвет, напевая старую песню про двух влюбленных.

Весь день она проводила в библиотеке, раз за разом перечитывая любимые книги, пересматривая фотографии и письма, а когда засыпала – тоже самое делал и дом, тоскуя по своему другу. Он плакал, поскрипывая и посвистывая щелями между камней и досок, напевая ту родную песню, которую каждое утро пела Зоя.

В доме, в маленькой комнатке с верандой, стоял рояль, подаренный дедушкой в день свадьбы. Муж Зои очень любил играть на нем, виртуозно перебирая по клавишам длинными тонкими пальцами. Послушать мужчину собирались все соседи и друзья семьи, превращая обычные посиделки в литературные вечера. Дом много рассказывал про них, пока я сидел в кресле и ждал Нину. Музыка, танцы, стихи и рассказы – искусство лилось из той маленькой комнаты с роялем. И каждый такой вечер начинался с песни тетушки, ее мужа и большого дома, в котором они жили…

Мне нравилось слушать рассказы, но однажды, когда я мирно спал на своей полке в чулане, Нина вернулась в слезах, схватила меня за уши и крепко-крепко прижала к себе. Я чувствовал ее грусть, слышал часто бьющееся сердце и дрожь в руках. Я не знал, что произошло, но к тетушке Зои мы больше не ходили. Но даже в чулане мне были слышны всхлипы и тихий плач дома напротив…

Не знаю точно, сколько времени прошло с тех пор, но, однажды, мы снова пошли куда-то. Прошли мимо плачущего дома и ушли даже за пределы улицы. Заглянули в парк и, вдыхая ароматы цветущих деревьев, пришли к другому дому. Пологая крыша из красного кирпича и мраморные колонны встретили нас у входа. Дом был богатым, очень богатым и красивым. На него заглядывались прохожие, о нем писали газеты, а все его жильцы становились очень популярны для визитов.

Нина зашла в дом и с ужасом поняла, что внутри он ещё больше, чем выглядит снаружи. Дверь вела в огромную комнату, почти без мебели, завешанную большими картинами и праздничными лентами. В углу стоял длинный стол из дерева, накрытый белоснежной тканью. На столе стояли остатки еды, разноцветные пятна которой портили идеальный вид скатерти, пол был местами липкий, а местами скользкий.

Девушка тяжело вздохнула, разгребла небольшой кусочек стола и посадила меня туда. Сама она направилась выполнять свою работу, а я остался наедине с домом. Он был молчалив, сколько бы я не задавал вопросов, он никогда мне не отвечал. Я думал, что ему плохо и попытался развеселить, но он лишь фыркнул и продолжил коротать время в величественном молчании. Время тянулось очень долго, но хозяева вернулись, пока Нина еще не спустилась с верхнего этажа. В дом зашла семья. Красивая женщина с золотыми волосами, убранными в сложную прическу, мужчина в строгом костюме с уставшими, печальными глазами и мальчик в шортах и футболке, которые были ему явно малы.

Мальчик весело побежал в сторону стола и остановился, увидев меня. Посмотрев по сторонам, он протянул пухлую детскую ручку ко мне и больно схватил за уши. Руки его были грязными и липкими. Казалось, что он съел карамель этими руками, а потом помыл их в луже.

– Мам, мам, смотри какой зайчик! – воскликнул он, тряся меня вверх и вниз. – Он такой классный – крикнул малыш, ударив меня об стол и только потом понес к родителям.

– Да, милый, но лучше положи на место, он же грязный – с отвращением сказала мама мальчика. Ее голос был самым ужасным из всех, что я слышал. Он был похож на смешение крика и расстроенного рояля, по клавишам которого кто-то бездумно ударил.

Вниз спустилась Нина. Она вежливо поприветствовала хозяев, а потом заметила мальчишку, державшего меня за уши.

– Что ты делаешь? Отпусти, ему же больно. – крикнула она, быстро подбегая к мальчику. Но он успел ухмыльнуться. По злому, как улыбаются те, кто увидел слабость человека и собирается ее использовать. Мальчик разжал пальцы, и я полетел вниз.

Полет казался вечным. Я вспомнил нашу первую встречу с Ниной, наш чулан, тетушку Зои и ее друга, ребят с улицы и отчима моей подруги. И вот, земля. Чувства медленно покидали тело, когда я вновь ощутил теплые руки Зои, ее вечно дрожащие, но такие родные руки. Она крепко обняла меня, осмотрела и только потом подняла глаза на родителей мальчика. Те, в свою очередь, никак не отреагировали на происшествие, только немного улыбнулись и отправили сына мыть руки к обеду.

– Он кинул на пол моего друга – тихо сказала Нина – Из-за вашего сына ему сейчас очень плохо. – Родители ничего не сказали в ответ на замечание девочки, только попросили закончить побыстрее уборку. Положив сумки, они ушли куда-то наверх, оставив плачущую девочку в полном одиночестве.

Как бы я хотел обнять ее сейчас. Сказать, что от такого падения не умирают. Попросить прощения, что я плохой друг, раз не могу защитить себя и ее. Я лежал у Нины на руках, поглощенный мыслями и надеясь на то, что, хотя бы одну из них моя подруга услышит.

Девочка вытерла слезы и погладила зайчика. Еще раз осмотрев его с ног до головы, она положила друга на прежнее место и продолжила уборку.

Снова оказавшись на столе, я услышал дом. Он громко смеялся, иногда вздрагивая. Я спросил у него, в чем причина. И дом заговорил…

– Вы такие смешные, бедняжки. Ваши желания и проблемы так ничтожны и поверхностны. Вам, бедным, никогда не понять ни настоящей красоты, ни морали и жизненных ценностей. Бедные люди бедны не из-за отсутствия денег…

Дом говорил прерывисто, иногда переводя дыхание от смеха. Но то, о чем он говорил заставляло меня задуматься.

– Дом, а ты, ты-богатый? – после долгого молчания спросил зайчик. Дом снова громко засмеялся. Лучисто и звонко, как смеются мальчишки после обидной и колкой фразы, которая показалась им особенно остроумной.

– А по мне не видно? Разве я похож на тебя или на служанок, чтобы быть бедняком? У меня богатый, очень богатый внутренний мир. Мои стены покрашены самой дорогой краской, потолок украшен лучшим художником страны, мебель изготовлена из самого дорогого дерева и кожи, а пол – величайшее достижение человеческого ума.

И долгие часы дом рассказывал про внутреннее убранство комнат, про стулья, столы, ткани и доски, картины, узоры, драпировки и даже про людей. В самом конце, пока Нина выносила мусор, дом рассказал мне, как прекрасно его украшают люди. Рассказал, что эта семья – его величайшая гордость и главная ценность.

Я очень обрадовался, когда мы покинули этот дом. От его монологов болела голова, хотелось тишины и разговоров о чем-то кроме внутреннего мира. Скоро, после выхода из богатого дома мы оказались в парке. Весной он был особенно красив. Воздух, наполненный свежестью и чистотой, окружал с ног до головы, а порывы ветра приятно колыхали мою шерстку и волосы Нины. Она держала меня за руку, идя по пустым тропинкам парка, иногда рассказывая про окружающую нас природу.

Мы медленно шли, редко оказываясь на центральной дорожке, но, как ни странно, именно во время прогулки по ней нам попалась старушка, сидящая возле нескольких букетов цветов. Я сразу заметил, что вокруг нее, на земле и в листве деревьев находилось множество белых ягод, а сама старуха шептала что-то себе под нос. Она спрашивала, отвечала и снова спрашивала что-то у деревьев. Те с огромно радостью отвечали ей, шелестя листьями и немного покачивая ветками. Женщина слышала деревья, понимала их язык и с радостью рассказывала им обо всем.

Пока мы шли рядом, Нина замедлила шаг и прислушалась. Ей тоже было очень интересно и немного жалко старушку. Посадив меня на траву, девочка начала рыться в карманах, пытаясь найти деньги, я в это время поздоровался со старушкой:

– Доброго вам дня – достаточно громко сказал зайчик.

– Ой – вздрогнула бабушка и деревья вокруг грозно зашелестели – Кто же ты, загадочный незнакомец?

– Я друг девочки, которая стоит недалеко от вас. Тот белый зайчик, сидящий в зеленеющей траве, опираясь на дерево. – А вы – зайчик удивился – вы меня слышите?

Старая женщина тихо посмеялась. Прохожие испуганно посмотрели на нее и, прижав детей поближе к себе, ускорили шаг. – Да, малыш, я слышу тебя вполне отчетливо. Как поживаешь? Чем увлекаешься? – женщина подняла глаза, и я отчетливо увидел в них отражение себя. Она видела мир не так, как моя подруга или все проходившие люди, она слышала все в мире потому, что умела слушать. А это очень редкий дар.

– Я, я не знаю чем увлекаюсь и как поживаю. Я везде хожу с Ниной, разговариваю с ней и домами, которым она помогает. Единственное, в чем я уверен, так это то, что я счастлив с ней. – зайчик хотел продолжить разговор, но его подруга уже нашла деньги и оставив их женщине, пошла дальше по парку.

Зайчик понял, что старая женщина была особенной. И очень сильно хотел бы побольше узнать про нее, но Нина, все также держа его за лапу, минула железные ворота и вновь оказалась на улице. Мы шли мимо деревянного дома с треугольной крышей, который влюбленно рассказывал милый стих дому-даме рядом, шли мимо маленьких сараев и собачьих будок.

Вскоре Нина и я попали на улицу, где все дома были одинаковы. Стоял ужасный шум. Дома спорили между собой, постоянно крича друг на друга. Выстроены они были из серых бетонных блоков, а украшены серыми досками. Головы их покрывала серая крыша, а у порога стоял белый почтовый ящик. Деревьев на улице совсем не было, только идеально зеленая трава разбавляла серую палитру домов.