На чёрных крыльях феникс

Суюн сделал паузу, всмотревшись в глаза Суа.

«Он будто проверяет меня, насколько я сообразительна!» – подумала девушка.

– Получается, это было предупреждение для ордена Дракона? Они пользовались чёрной магией, призвали квищин и вселили их в тела мёртвых?

Суюн коротко кивнул, вновь отвернувшись к росписи на стене.

– Конечно, вся Сэге знает другую историю: будто сами божественные жрецы хотели обрести власть, прикрываясь карой небес.

– Историю пишут победили.

– Опасаясь божественной кары, Драконы переложили все свои грехи на орден Феникса и истребили его.

– Дом Феникса проиграл коварству и алчности Драконов. Но откуда эта история известна в ордене Змеи?

«Неужели кто-то сумел выжить в той резне?» – подумала Суа, но вслух произносить свои догадки не стала.

– Предыдущий Глава нашего ордена узнал об истинной истории не от Фениксов, но от свидетеля. Это была женщина из дома Тигра и близкий друг Главы Ли Дэхёна. Она бы присоединилась к Змеям, если бы на неё не напали в тот день. Ни она, ни предыдущий Глава Сон не выжили в битве против магов и призраков.

– Тогда как давно ты Глава?

Действительно, сколько же тебе лет, красавчик?

Этот вопрос позабавил Суюна, и Суа впервые увидела, как этот мужчина улыбается. Это была светлая улыбка, которая оттеняла печаль в глазах мужчины.

– Всего с десяток лет. Временным Главой был мой отец, будучи другом предыдущего Главы.

«Разве у Главы Сон не было наследника? Что случилось с отцом Суюна? Почему он перестал быть Главой?» – эти вопросы крутились в голове девушки, но сейчас она не смела их задать.

Разглядев на лице Суа замешательство, Суюн ещё раз мягко улыбнулся.

– Если верить тому, что имя ордена небессмысленное, то, возможно, Фениксы по природе своей не могли быть полностью уничтожены. Или их сила.

Суа уставилась на Главу расширенными глазами.

– Возможно, твои способности – божественные силы. И если это так, это большая удача для всей Сэге. Магия привела призраков, поэтому она неспособна изгнать их. Но священная сила нужна для поддержания равновесия. Она способна очистить мир от скверны.

Слова Суюна произвели лечебный эффект на Суа. Её способности были ценными для Сэге! «Как лакрица из аптеки» – подобрала девушка в голове подходящее выражение. Значит, если она разовьёт божественные силы, то станет способной защищать народ от несправедливой чёрной магии власть имущих. Суа решительно сжала кулаки. Глава с интересом наблюдал всё это время за её лицом.

– Обучите меня, учитель! – воскликнула Суа.

Система: «Пак Суюн находит ваше поведение очаровательным».

– Хорошо. Я сделаю всё, что смогу. Но я один не смогу помочь тебе на этом пути…

Ханок, где жил Минхо, был небольшим, но с черепичной крышей. Суа стеснялась входить в дом мужчины каких-то пару секунд, а потом смело и даже нахально шагнула вовнутрь. Кроме кухни, террасы и отдельно стоящей комнаты садан, в которой почитаются духи умерших предков, здесь ещё было пять внутренних комнат. Этот ханок и так был одиноким, стоя на отшибе, но и внутри было как-то непривычно пусто. Ни слуг, ни гостей. Но таким был внутренний мир Минхо. Суа за это время никогда не видела, чтобы мужчина надолго оставался с кем-то в компании. Быть может, он любил одиночество. Быть может, он так целеустремлённо следовал пути самосовершенствования. Именно на балконе-нумару Суа и нашла Минхо. Мужчина полулежал на подушках, похожий на отдыхающего дикого кота. На столике перед ним стоял чайничек с длинной ручкой и чашка на подносе из красного дерева. Минхо лениво поглощал маленькие рисовые сладости – чынпхён. В коробочке, стоящей на столе, их ещё было много, и Суа облизнулась при виде столь красиво и вкусно выглядящих пирожков. Они блестели под солнечными лучами, привлекая ещё большее внимание.

– Я тоже хочу, – проворчала Суа, и Минхо оторвался от созерцания природы за окном.

Он не был удивлён присутствием Суа, но, заметив её взгляд, гипнотизирующий сладости, усмехнулся. Одним жестом он пригласил девушку, и Суа быстро устроилась напротив. Взглядом потребовала угощения, чем вызвала очередную усмешку на губах Минхо.

– Но у меня одни палочки, – произнёс он.

«Не хочет делиться?!» – импульсивно подумала Суа, но изобразила на лице заискивающую улыбку.

Нет, нет, дорогая, кажется, наш любимый предлагает нам что-то неприличное, а ты и не понимаешь. Даёшь косвенный поцелуй!

– Ничего.

Суа наблюдала, как рисовое полукруглое пирожное, украшенное цветком чиндалле, уверенно уселось между концами палочек и подъехало к её лицу. Один укус, и палочки опустели. С наслаждением разжёвывая сладость, Суа издала тихий стон. Минхо просто смотрел своим пронзительным взглядом – Суа никак не удавалось прочитать его эмоции, если они у него были.

– Так вкусно? – всё же спросил мужчина. – Чаю?

Суа отрицательно замотала головой. Минхо отправил следующий чынпхён себе в рот, потом вновь протянул угощение Суа. И снова всё повторилось.

– Я всё же принесу вторую чашку, – произнёс Минхо и поднялся.

Пока его не было, Суа украдкой слопала ещё два кругляшка из рисовой муки, вымоченных в вине.

«Минхо, похоже, любит сладкое. Интересно, откуда у него эта прелесть…» – подумала Суа, облизывая губы от воспоминаний о чудесном нежном вкусе.

Погодите-ка, а что если эти сладости ему приготовила женщина? Буду верить, что это была мама. Хотя странно, что он живёт не с ней. В любом случае, он не женат. Минхо, ты мой, не забудь!

Минхо вернулся с дополнительной чашкой и палочками. Когда коробочка с угощениями опустела, а Минхо и Суа утолили жажду чаем, он произнёс:

– Так ты пришла десертом настроение себе поднять?

– А, точно! – вспомнила девушка. – Я говорила с Суюном.

Суа вылезла из-за стола и снова опустилась на колени, лбом в пол перед Минхо.

– Стань моим учителем!

Глава 5

Прошёл месяц с тех пор, как Суа оказалась в ордене Змеи. За это время она много тренировалась сначала в простых действиях, которые даже не сразу приняла за обучение – таскала хворост, мыла полы в доме Бо Нгаи, собирала с ним травы или раскладывала их по тонким пучкам. Всё ради воспитания выносливости и терпения, хотя и мышцы после таких ежедневных заданий тоже ныли, и некогда нежные ладони артистки загрубели. Позже тренировать начали Суюн и Минхо. Первый заставлял слушать его философские лекции, читать и пересказывать книги, иногда столь мудрёные, что даже обученная чтению и письму в специальном учреждении «кебан» кисэн не справлялась. В конце концов, Суа плохо знала ханъчхаль – то был письменный иероглифический язык знати. Второй мучил медитациями и упражнениями с кинжалом и мечом, проверяя отработанные навыки в условиях имитированного поединка, вот только чаще всего имитация у него выходила слишком натуральной. Суа злилась на Минхо, даже не скрывая своих чувств. Ей казалось, что он несправедливо к ней придирается, заставляет делать невозможное, и что вообще, став её учителем, он стал более холодным и вредным, чем раньше. В какой-то степени это заряжало её на усердные тренировки, чтобы в бою с Минхо утереть ему нос, но Минхо всегда одерживал победу.

«Проверяет, не сломаюсь ли я при постоянных неудачах?! Снова воспитание «духа»?! – думала Суа в раздражении. – Но ведь нет такого, с кого нельзя вытрясти пыль!».

Не переживай, Суа, один раз у нас с ним уже был поцелуй. Остался ещё один – и он не отвертится. Уж на что, а на это я «силой воли» не поскуплюсь!

Суа была занята от рассвета до заката, даже иногда чуть дольше. У неё были перерывы на обед, но всё же интенсивность тренировок была столь тяжёлой, что девушка выматывалась. Она хотела поспрашивать как-то аккуратно о слабостях Минхо у соседей, но это намерение так и оставалось намерением, потому что в конце дня Суа просто падала на постель и, когда открывала глаза, обнаруживала, что уже новый рассвет. Но человек ко всему привыкает, и в конце концов Суа научилась жить в этом ритме. Теперь она могла позволить себе погреться в бочке с горячей водой в конце дня, а во время перерыва погулять по деревне и побеседовать с людьми. Но на её окольные вопросы о слабости Минхо все только усмехались. Видимо, даже в их глазах он был невероятным «сульса», о которых ходили сказки, что они летают по воздуху, словно воробьи, от дерева к дереву, с крыши на крышу. Говорили, что Минхо владеет более чем четырьмя тысячами техниками рукопашного боя, обладает знаниями более чем о ста различных оружий, а также с помощью специальной техники бок-син-суль может читать мысли. «Рыцарь ночи» был для всех таинственной фигурой, достойной поклонения, хотя он не был разговорчив, а если и говорил, то вежливости и почтительности, даже к старшим, от него не слышали. Зато Бо Нгаи как-то, видимо, в знак утешения, обмолвился парой ценных словечек:

– О, с некоторых пор он и впрямь стал сильнее.

– А раньше, значит…?

– А раньше этот сорванец всегда работал один. Все считали это проявлением силы и бесстрашия.