Откупоривая тайну. Приключения со смыслом

– Прежде надо вознести молитву ко Господу!

Он накатил налитую Ящуром порцию, для пущего вдохновения запил её пивом, приложившись к бутылке Яна, встал лицом к алтарю и начал первую молитву. Ян, Саша и диакон встали за спиной Сергия, однако только диакон успевал повторять вслед за Сергием слова, так что им оставалось лишь периодически креститься. Ящур к ним не присоединился, однако с уважением взирал на импровизированное богослужение, похрустывая маринованным огурцом и поблёскивая пивной бутылкой из угла.

Скоро Сергий запел. Ян про себя удивился: «Надо же! Поёт как красиво, сцуко! Я так не умею!» И действительно, Сергий пел замечательно. Его мягкий баритон приятно заполнил всё пространство часовни, а мелодия и слова молитвы, нехитрые каждые в отдельности, вместе образовывали какой-то волнующий симбиоз, на удивление цельный образ, который захватывал душу и не позволял отвлекаться. Даже когда, не сумев сдержаться, Ящур смачно рыгнул, вдохновенная атмосфера не нарушилась.

– Что ж, хорошая прелюдия! – искренне похвалил Сергия Ян, когда тот закончил свои песнопения. – Действительно настраиваешься на высокую волну! Знал бы заранее – подобрал бы другую технологию, более уточнённую!

Довольный Сергий хотел что-то ответить, но его перебил диакон, только к этому моменту осознавший, что Ян собирается осуществить магический ритуал прямо здесь, напротив алтаря.

– Так это! Ты это! – не сумев сразу подобрать нужных слов, тыкал диакон пальцем в Яна. – Ты что же, игнева мать, колдовство в храме учинить хочешь, богохульник?! Обруел?!

– Тихо, тихо! – обеспокоенно схватил его за руку Сергий. – В Божьем храме громко матом не ругаться!

– Вань, успокойся, это не колдовство в том смысле, как ты его понимаешь! – взял диакона за другую руку Ян. – В чём суть традиционного колдовства? В том, что колдун теми или иными средствами заставляет работать на себя внешние силы, выступая в роли как бы завоевателя мира, пусть и малой его части. Поэтому колдовство считается грехом, и поэтому за него требуется плата. А я не колдун – я маг нью-эйдж! У нас совсем другая ситуация. Мы исходим из того, что человек, созданный по образу и подобию Божию, сам творит свой мир, реализуя свою свободную волю. Это, кстати, не противоречит классическому богословию, ведь свободная воля человека – один из краеугольных постулатов веры. Даже сам Господь не может спасти человека, если тот этого не захочет! И здесь мы просто формулируем волю, заявляем о ней миру, а ритуал нужен, чтобы чётко зафиксировать своё намерение. Можно обойтись и без него, но, когда что-то делаешь в материальном мире, фиксация срабатывает намного сильнее. Так что это не колдовство в его обыденном понимании, а скорее заявление о намерении или тоже, в своём роде, молитва! К тому же, если ты действительно христианин, ты вообще не должен верить в колдовство, оно для тебя не существует, ибо ты веруешь в Иисуса!

Диакон осмысливал услышанное, продолжая недоверчиво смотреть на Яна. В свою очередь, Сергий решил дополнить сказанное своими аргументами.

– Иван, понимаешь, сейчас под угрозой не только наши жизни, но и цель всей нашей экспедиции. А ведь мы делаем исключительно важное для Родины дело! Ведь настоящий православный должен быть патриотом, так? И вот ради этого дела, я считаю, можно ну если не на Бога схулить, то в виде исключения отступить от канонов. К тому же ритуал не мы будем проводить, а Ян, а он католик, ему до звезды!

С последним Ян был категорически не согласен. Ему вовсе не «до звезды», напротив, он привык с уважением относиться к чужой вере, в том числе к православной. Даже несмотря на то, что со стороны православных он много раз натыкался на обидную, оскорбительную, злобную и бескультурную критику католичества. Но было не время спорить. Увидев, что диакон стушевался, он приступил к осуществлению ритуала.

– Возьми бумагу, записывай! – протянул он Саше лист и ручку. – Ты ведь хотел учиться!

Затем достал из своей сумки другой лист, запасную ручку и объявил:

– Я применю технику рисунка. Сейчас на этом листе я в образной, то есть абстрактной, форме нарисую текущую ситуацию с бандитами. Мне надо сосредоточиться и настроиться, поэтому прошу не мешать.

Ян устроился прямо на полу, развернувшись так, чтобы не заслонять собой свет от свечей, и на какое-то время замер. Затем стал медленно рисовать. Все остальные молча следили за ним, и даже Ящур передвинулся поближе из своего угла.

Саша пытался понять, что же рисует Ян, но так и не понял. Какие-то завитые линии, пересекающиеся кривые, странный фонтан листьев из центра… Закончив, Ян показал своё произведение.

– И что ж это ты тут намалевал? – недоумевающее спросил диакон.

– Это образ нашей ситуации!

– Какой же это образ! Это ж мазня какая-то!

– Погоди, Ваня! Не мешай человеку работать! Он специалист! – вступился за Яна Сергий, который не задавал вопросов, так как, видимо, знал смысл этой технологии.

– Нормальный абстрактный образ, в своём роде портрет! – в свою очередь, пояснил Ян. Здесь зафиксировано наше положение: на нас наехали бандиты и охотятся за нами, создавая угрозу! Теперь я изменю этот образ так, чтобы ситуация стала безопасной!

– А как ты его рисуешь, Ян? – вступил в разговор Саша. – И откуда знаешь, как его менять?

– Это я вижу на своём «внутреннем экране». Настраиваешься на ситуацию и ловишь интуитивный посыл. Потом примерно зарисовываешь то, что видел.

Ян снова замолчал и в этот раз сидел над своим листком довольно долго, зато после несколькими размашистыми движениями изменил рисунок. Теперь поверх прежнего пронеслись несколько загогулин, издали напоминающие хвост скорпиона, хотя при детальном рассмотрении и не похожие на него.

Ян снова показал рисунок.

– Я внёс в ситуацию изменения, означающие, что мы в безопасности, а агрессия бандитов возвращается к ним самим!

– И что? – опять встрял диакон. – Это же просто рисунок!

– Не совсем! Это рисунок, оплодотворённый смыслом и энергией, которые мы в него вложили! Но теперь нам надо перенести этот смысл на реальность, чтобы он начал материализовываться. Здесь останется только бумажка, а смысл отправится в мир. Поэтому рисунок полагается уничтожить! Можно просто его порвать, но, – Ян посмотрел на свечи, – пользуясь случаем, лучше сжечь!

– Ты тока часовню не спали! – предостерёг его Сергий.

– Не ссы, всё под контролем!

Ян начал двигать по полу самый большой подсвечник, на котором горели несколько свечей и была ещё маленькая лампадка в середине, и расположил его так, чтобы тот оказался прямо под единственным куполом часовни. Затем поднял рисунок вверх обеими руками и, торжественно сказав «Да будет так!», опустил его на свечи.

Бумага вспыхнула, свернулась, и через минуту от рисунка остались только рассыпанные по подсвечнику куски чёрного пепла.

– Месса совершилась! – громко и торжественно объявил Ян, как это делают католические священники в конце службы.

– Можно убирать за собой и отваливать! – добавил Сергий.

Быстро прибрав в часовне и затушив свечи, компания двинулась к бараку. Там их уже поджидал товарищ в штатском, чтобы обсудить завтрашний маршрут.

Первый прорыв

Утром встали очень рано, едва начало светать. На улице сгустился страшный туман, от одного конца барака не было видно другой. Умывшись холодной водой, Саша курил натощак, наблюдая приближение со стороны дороги светового пятна. Пятно приобретало всё более отчетливые очертания, затем распалось на четыре части и скоро проявило себя медицинским уазиком Оливы, на котором помимо основных горели ещё две жёлтые противотуманные фары. Олива выключил мотор, вышел из кабины и тоже закурил.

Скоро подъехала ещё одна «буханка», с военными номерами. Это прибыли обещанные сотрудники. Дальше решили ехать на двух машинах – для конспирации и надёжности. Ян в этот раз сел спереди, рядом с Оливой. Из всей компании обликом своим он более всего походил на доктора, придавая таким образом осмысленности красным надписям «Медслужба» по бортам машины. Уазик с компетентными сотрудниками последовал за ними. Ян внимательно смотрел по сторонам и заметил, как от другого выезда с подворья одновременно с ними двинулась чёрная, наглухо тонированная девятка, немного насторожился. Конечно, может быть, это кто-то из священнослужителей отправился по своим делам в столь ранний час, ведь они сегодня нередко выглядят, а то и ведут себя так, что от бандюков не отличить. С другой стороны, надо было предупредить Сергия, но говорить прямо не стоило, чтобы не пугать Оливу. И Ян решил подождать до первой остановки – и так напрягало движение в условиях ограниченной видимости.

Ян уже успел привыкнуть к стандартам безопасности западных стран и неуютно себя чувствовал, сидя, словно на витрине, на переднем сиденье мчащейся в туман «буханки». Пристегнуться не получилось, так как ремни безопасности не предусматривались конструкцией. Впрочем, сама по себе скорость была не так велика, как казалось из-за шума и тряски, – опытный Олива вёл машину очень осторожно.

Тем не менее, когда в какой-то момент он слегка прищурился от слепящих фар встречного грузовика и отвёл взгляд, бросившаяся слева тень оказалась для него неожиданностью. Чёрная «Хонда-Аккорд» буквально шла на таран, прижимая уазик к обочине. Однако Олива дело своё знал хорошо, и резкий манёвр помог избежать столкновения, хотя в задней части диакон и грохнулся со скамейки.

– Ослиное хлебало! – обругал водителя «хонды» Ян, и Олива снова вздрогнул. – Какой у него номер-то, 002 кажется?

– Да, 002, – ответил Олива после паузы. – Я давно приметил – от машин с номерами 002, 222 и похожими всегда надо скотской, ублюдочной выходки на дороге ждать. Эти хуже чёрных себя ведут! Вот в Греции такого нет – уж какая-никакая страна, но всё-таки европейская! Когда же у нас так будет?

– А с чего ты думаешь, что у нас так будет? – удивился Ян.

– Ну мир ведь развивается, двигается куда-то, эволюционирует, так сказать!

– Смотря какой мир. Вот индейцы, например, сами по себе никуда не эволюционировали, жили тысячелетиями в вигвамах своих, и до сих пор бы жили, но не дали им. Или Африка – если б не колонизаторы, они бы до сих пор по деревьям лазали. Видишь ли, развитие, прогресс – это не универсальные характеристики. Они присущи западной культуре, в ней они действительно являются ключевыми, но в традиционной культуре их значение мало. Там важнее следование устоям, а это противоречит прогрессу – ведь развитие означает постепенную смену устоев!

– Со сменой устоев у нас, конечно, навряд ли! Но как-то же должны мы развиваться!

– Развиваться надо целенаправленно! А если «как-то», то тут несложно и назад пойти. Смотри: ваши бабки местные безграмотно говорят по-русски – «шашнадцать», «итить», «броется»… Ведь они и в молодости так говорили, и ничего не изменилось за столько-то лет. Потому что не ставили такую задачу. То же и культура в России, и цивилизация – никто ведь не пытается ничего сделать! Скорее наоборот! Вот, помню, в советское время студенты хотели создавать, работать! А когда я из университета питерского увольнялся, студенты только и обсуждали, где какую взятку дать, чтобы купить должность и самому потом взятки брать – в таможне, в следственных органах… Потому что видят, кто как живёт. Устройство в стране такое!

– Это точно! – согласился Олива. – Я думаю, вот почему это. У нас в стране вертикаль власти. Чем выше ты в вертикали, тем больше тебе можно. Захотел – человека насмерть задавил, и того ещё и обвинили, захотел – стрельбу устроил, знаешь, что всё сойдёт с рук. А у них там вместо вертикали – закон, один для всех, и все его соблюдают – и министры, и полицейские, и простой народ! Я хочу, чтобы и у нас так было!

– Я тоже хочу, – ответил Ян, – но боюсь, не будет. По крайней мере, при нынешнем курсе. Вот я и уехал в Америку.

– Да, я бы тоже не прочь! Но как тут поедешь – денег нет, детей двое малолетних, английского не знаю…