Гридень. Начало

– Жди за огородой Берлады! – приказал мне князь.

– Иван… э… Ростиславович? Мальца возьму с собой, – сказал я, чем вызвал недовольство у князя, но тот, чем-то мотивированный кроме того, что я могу быть в дружине и раскидал четырех рослых мужиков, промолчал.

– Пошли, балласт! – сказал я, подымая Спирку.

– Балласт? – недоуменно спросил парень, вполне себе справляясь с тем, чтобы подняться и даже стряхнуть с себя особо большие прилипшие комья грязи.

Симулянт, да и только.

– Пусчай купель оставит! – потребовал Илья, уже несколько понурив голову под пронзительным взглядом сотника Геркула.

– Не оставлю я! На что она волхву Чернобога? – выкрикнул Спирка и я даже приложил правую ладонь к своей голове.

Вот же дурень. Уговор же есть, что Илью отмажем от жесткого обвинения, чтобы спокойно уйти, так нет же, ляпнул Спиридон и сейчас может все по новой закрутиться, а у меня правая кисть набухает, пришиб ее.

– Уйдите, окаемы! – вызверился князь и к нам со Спиркой подбежал немолодой воин с потрепанной кольчуге.

– А ну, ходь от сель! Нынче князь взялся оборонить вас, но он и передумать может, – причитал умудренный сединами воин, подталкивая нас со Спиридоном прочь.

– Воисил? – уточнил я, узнавая голос.

– Он, то бишь я. Давай, отрок, выходи из града, да ентого забирай. Нынче стражников из нашей дружины поставили сторожить, выпустят без хлопот, – сказал очень смутно вспоминаемый ратник.

*............*.............*

Князь без княжества, Иван Ростиславович, еще немного поговорил с сотником Геркулом и отправился к себе. Геркул был личным должником князя, ему и следует уладить все нелепости, которые тут произошли. Тем более, что сам Геркул отказался пока присоединяться к Ивану Ростиславовичу, от того спешил хоть как угодить, чтобы князь в иной раз не забыл про сотника. Мол, семья у сотника, а ему ходить по земле и притулка своего искать не с руки. Нет, вот освоится Иван Ростиславович где-нибудь, так чтобы хотя бы семью было куда привезти, вот и пойдет Геркул служить Ивану, хоть бы тот и вовсе подался в наемные князья.

По совести, то те три десятка воинов, которые нынче прибились к дружине бывшего Звенигородского князя, это так… слабые они. А вот из сотни Геркула можно было сделать добрых воинов, там есть уже очень опытные бойцы.

Но не проблемы комплектования своей дружины именно сейчас беспокоили Ивана Ростиславовича, он жаждал мести. Был один у него, как считал князь, друг, Богояр. Был, да предал князя. И говорили же многие, тот же старик Воисил, что Богояр впадает в безумства, что он не надежный. Но не верилось и вот так получилось, что зря людей мудрых не послушал.

Когда Иван Ростиславович был призван горожанами Галича на княжения, у него было четыре сотни ратников и могло быть еще больше, если бы он призвал всех своих людей из Звенигорода, что недалече от Галича [не путать с московским Звенигородом]. Четыре сотни – это и не много и уж точно не мало. Такие дружины имели некоторые сильные князья. Можно было защитить город, если, как это было обещано, и сами жители помогли. Но…

Богояр отправился, якобы за остатками дружины Ивана Ростиславовича и вернулся уже в составе дружины Владимирко. Тогда обманом выманили Ивана из Галича, сам же Богояр и выманил, обещая, что нападет на Владимирко в стане его и убьет галичского князя, у него же в шатре. А случилось так, что Ивана Ростиславовича ждали. Насилу он вырвался, много добрых воинов полегло, чтобы Иван убежал из Галича.

– Мирон, ты ведаешь Богояра не горше моего. Он придет за сыном? – задумчиво спросил своего десятника Иван Ростиславович, когда уже возвращался в лагерь, расположенный за стенами города Берлады.

– Князь, ты хочешь словить Богояра на живца? – догадался Мирон.

Иван Ростиславович ничего не отвечал, не должен он отчитываться, пусть и перед тем десятником, кто заслужил доверие.

– Не губи, мальчонку, князь, верой и правдой отслужу, но не губи! – попросил Мирон.

– Агата просила за сына? – догадался князь.

Вот здесь позволил себе промолчать Мирон. Да, он был тем, из-за кого, возможно, и умерла Агата. Мирон, будучи младше этой красивейшей и статной женщины, влюбился в нее и тогда, одурманенный неведомым чувством, не давал проходу Агате. Вот Богояр и приревновал ее. А после… Агата, знала, или предчувствовала, что дни ее подходят к концу, вот и попросила присмотреть, если что, за Владиславом. А он и не усмотрел. Да и только сейчас Мирон удостоверился, что это тот самый сын Агаты.

– А что, князь, лихо разбросал отрок мужей? – решил сменить тему разговора Мирон.

– Лихо, но где ты там мужей видывал? Так, слабосилки, – улыбнулся князь.

*............*.............*

Галичский князь Володимирко стоял на стенах своего детинца и озирался на просторы Ополья. Удачное место было выбрано предками для строительства города. Все тут есть для того, чтобы жить и для того, чтобы не опасаться за свою жизнь. Кочевья половцев далеко, даже черные клобуки сюда не захаживают, чтобы пограбить, но иногда прибывают, чтобы торговать. Тут же есть возможности, чтобы вести торг с венграми и ляхами. Остается только жить и богатеть.

Но тишь и благодать оказались лишь кажущимися. Город бурлил изнутри, не для всех Володимирко был любимым князем. Бояре и купцы решили, что для них будет выгоднее поставить на галичский стол сговорчивого Ивана Ростиславовича, князя, который бы не вмешивался в дела торговли и не вводил новые подати.

До сих пор то и дело, но слышится плачь вдов и сестер, которые лишились своих мужей и братьев в том бунте. А нечего было идти против своего князя. Володимирко залил кровью Галич после того, как город посмел ему противиться. Теперь половина всех купцов и бояр либо сбежала из Галича и нынче ищет себе пристанища, либо была перебита.

Князь Галича хотел еще казнить главу своей дружины Дмитра, за то, что тот дал уйти врагу Ивану Ростиславовичу и большей части его дружины. Но после передумал это делать. Дружина – это сейчас почти что единственное, на что мог опереться Володимирко. Его гридни и ратники нынче обогатились, именно к ним перешла большая часть имущества казненных или сбежавших бояр и купцов.

Среди дружинников Володимирко были и те, благодаря которым князь смог вернуть себе город. Сотник из дружины Ивана Ростиславовича, Богояр, послал своих людей, чтобы нагнали Володимирко, который отправился на долгую охоту. Вот они и вернули его. Иван не успел освоиться в городе, даже подтянуть все свои силы в Галич, потому и сопротивление было отчаянным, но недолгим и Володимирко ворвался в свой же город, а Иван вырвался из него.

– Князь! – Богояр поклонился своему нынешнему нанимателю.

Володимирко любил решать все вопросы на воздухе, вне помещений. И это несмотря на то, что князь был в таком достатке, что мог весь день и ночь освещать свои хоромы восковыми свечами, такими недешевыми. Но все эти свечи чадили и у князя то и дело, но болела голова. А вот тут, обозревая просторы и вдыхая свежий воздух, даже думается лучше.

– Пришел? – констатировал факт князь, небрежно повернувшись к Богояру.

Володимирко был из тех князей, кто старается свою честь беречь, правда имея странное понятие о честности. Потому общение с явным предателем, пусть и предавшим врага князя, всегда было небрежным, если даже не презрительным. Богояра же это не смущало. Он получил свои солеварни, с которых уже имеет большой доход, а так же князь дозволил ему временно кормиться с двух деревушек. И пока такие вот прибыльные подарки поступают, Богояр готов служить.

– Михаил, ты уже слышал, что враг мой отправился к беззаконникам к Дунаю? – спросил князь, обращаясь к сотнику по его христианскому имени.

– Да, князь, слышал, это мои люди сообщили. У меня есть свой человек в дружине Ивана, – несколько горделиво отвечал Богояр.

Князь сморщился. Еще одно напоминание, почему Володимирко приходится быть благодарному этому сотнику. Теперь князь знает о всех, или почти всех, перемещениях Ивана Ростиславовича.

– Почему твой человек не лишит Ивана живота его и дело с концом? – спросил Володимирко.

Странное было у князя понимание чести, когда он был готов отдать приказ ударить исподтишка, но презирал тех, кто будет это исполнять.

– К Ивану не так просто подступиться. А коли не сладится, так не будет моего человека при беглом князе, – объяснял Богояр под одобрительную ухмылку князя.

– То добро, что ты все разумеешь. Но есть у меня дело до тебя. Отправляйся в Киев, опереди Ивана. Пусть примет мои дары великий киевский князь Всеволод Ольгович, – приказывал князь.

Теперь настало время поморщиться уже Богояру. Сотник сам принимал участие в походе простив Всеволода, когда тот поднял мятеж против киевского князя Ярополка. Тогда стены Чернигова выстояли и не дали войти коалиции и Всеволод выжил, уже после смерти Ярополка заняв-таки вожделенный Киев.

– А простил князь киевский то, что против его воевали? – решил все же уточнить Богояр.

– То, что было, все быльем поросло, да и я не был в походе, а ты волю исполнял и даже не мою. Так что спросу с тебя не будет. А вот дары славные, токмо соли Всеволоду сто пудов отправлю, – сказал Володимирко и сделал вид, что потерял интерес к сотнику.

Богояр поклонился и пошел к лестнице, чтобы спуститься со стены детинца. Он все понимал, уже чувствовал, что лишний тут, не хочет князь видеть рядом с собой предателя, пусть и предательство было против врага князя Галича. Но пока столько серебра приносят дары от князя, Богояр продолжал служить.

Ничего у сотника не осталось, всего лишился. Жену приревновал и… сам, своими же руками. После жил ради сына, учил его на славу и воинским премудростям и даже в церковь отдавал, чтобы грамоте научили. Перед тем, как совершить предательство, Богояр отправил своего сына из Галича и после не было ни каких сведений о нахождении Владислава. А торговый поезд, в котором был пристроен сын, не добрался до Торческа. Говорят, что половцы напали, но это могли быть и черные клобуки, лихие люди, которых так же хватает в лесах вдоль речных путей.

Более всего, Богояр хотел бы увидеть своего сына, или хотя бы узнать о его судьбе. Для кого еще все те богатства, что он награбил и приобрел в дары от князя Володимирко? И поездка в Киев может быть полезной, чтобы что-то узнать. По крайней, известны орды половцев, которые кочуют в тех краях, где был ограблен поезд из Галича. Это орда хана Акума. В Киеве часто пребывают представители половецких орд, бывает так, что получается выкупить своего родственника.

Так что в Киев. И главная цель – это узнать о сыне, а не выполнить поручение князя Владимира.