Наемник

Это сейчас он уже не видел себя без учеников, но ещё два года назад Эвальд не спешил брать эонгов и уклонялся от этого до последнего. Он всегда был одиночкой: путешествовал один, брал работу на одного, если было надо больше людей, то нанимал на короткое время обычных любителей лёгких денег, которые могли отвлечь противника. Но полтора года назад члены Совета решили дать ему эонга – ученика, да не одного, а сразу двух… Времена для Ордена были не самые лучшие, после междоусобных северных войн погибло много их членов, которые были наняты в свиты князей и королей и за семь лет войны строй наемников поредел, поэтому Орден пытался пополнить своих членов за счёт новобранцев и их обучения, поэтому многие наставники получили по два подопечных. Сперва Эвальд был с ними отстраненным и только говорил, что делать, но со временем он понял, что одиночество не есть хорошо и время проходит краше, когда кто-то есть рядом и будущее не кажется таким и мрачным, даже если кто-то твердит о том, что Орден не протянет тысячу лет…

«Протянет, – подумал Эвальд, – Орден уже переживал времена и похуже, сейчас это только временные трудности».

Отбросив эти мысли, наемник заказал ещё кубок эля и постарался сосредоточиться о новом задании. Работа с бандами была не по душе ему, ведь у тех не было чести, правил, принципов и от разбойника можно было ожидать чего угодно… Но, если все пойдет как надо, они застанут в врасплох большую часть банды и выведав место их логова с главарями, смогут обрушиться на тех, как снег на голову. По пути к Староместу, они смогли выведать у местных все, что им надо: как часто нападают разбойники, сколько их, где чаще видят и так далее. Ада запоминала каждый серебряника, который они давали информаторам, что забавляло Эвальда, ведь одним из главных критериев победы была информация, если которой правильно воспользоваться, то победа была гарантирована.

Допив крепкий напиток, оставшийся гость поставил его на стол и достав из кармана куртки три медяка положил их на стойку, после чего махнув рукой трактирщику отправился вверх по лестнице в комнату.

Поднявшись на верх, он оказался возле своей двери. Второе чувство Эвальда подсказывало, что было как-то не так и он тут не один… Обхватив левой рукой рукоять кинжала, который был спрятан у него за спиной, он правой рукой толкнул входную деревянную дверь. Послышался скрип, после чего он вошёл в комнату, освещённую светом горящей на столе свечи.

– Ну здравствуй, сладкий…

Голос был женским. Эвальд сразу увидел красивую обнаженную девушку, которая грациозно поднялась с кровати и лёгкой поступью приблизилась к воину.

– Я от тэна, – подойдя в плотную она обхватила его грудь и очутившись за его спиной, стала гладить рукою.

Оглядевшись по сторонам, Эвальд немного расслабился и закрыл за собой массивную дверь.

«От тэна, так от тэна, – с радостью подумал он.»

Лезвие от летящего кинжала просвистело через комнату и мгновенно перерубив свечу пополам, заставило ее пламя затухнуть, а пламя самого Эвальда разгореться с двойной силой…

Следующий день все было как они и планировали. Проснувшись утром в своей кровати от стука в дверь, уже без девушки, которая успела улизнуть, Эвальд получил от двух угрюмых воинов большой сундук. Открыв его, он обнаружил мешок с золотом и купеческую одежду, все как обговаривалось с Евсевием. Отдав кошелек с монетами Аде и Раймонду, который без лишних слов взял их, те отправились кутить, оставив Эвальда самому себе. За целый день парочка обошла все трактиры и рынки Староместа. Покупая разные вина, еду, одежду, компания угощала обычных людей, особенно сомнительной внешности и во всю рассказывали о своей легенде. Благодаря этому половина города запомнила эту парочку: голосящую пьяную девку, в ярком красном наряде, которая плясала с каждым кто ей предлагал или смеялась с каждого слова и юношу, который пел бравые песни о ратных подвигах и пил так, что местные пьяницы слюной давились. Бравый юноша постоянно кричал, о папином наследстве, о товаре, что они везут для него, сколько у них дворцов и слуг, кричал даже, что уже воевал и сложил десятки голов ордынцев, что кочуют по бескрайним степям Саригоса и не боялся кого-либо. Несколько раз он завязывал драки и только прохожие успевали его разнимать, под хохот и смех красавицы девушки. Они даже спалили фургон, груженный капустой, чем привлекли к себе внимания стражников, но блеск нескольких серебряников и улыбка красавицы, уладили конфликт. Ближе к ночи половина Староместа только и говори о не известно откуда появившихся то ли племянниках купцах, то ли детей вельможи, с несметными богатствами и деньгами! Особенно ссуды шли в трактирах и в лавках торговцев, где слова передавались из уст в уста. Когда на улице уже стемнело и город погружался в сон, ещё иногда то в одном месте, то в другом слышался звонкий голос юноши ещё продолжал быть слышен по всюду.

– Я от тэна, господин, – другой женский голос застал Эвальда в том же месте, что и вчера – в своей комнате на втором этаже таверны.

Весь день, что его эонги кутили и сорили деньгами, он посещал все трактиры и закоулки города, пытаясь узнать хоть какую-то полезную информацию, но слухов, кроме как о двух избалованных родственниках какого-то вельможи, разбрасывающих деньгами и угощающих всех выпивкой, никто не хотел говорить, из-за чего наемник покупал только выпивку и к вечеру изрядно был пьян…

Эвальд вновь огляделся, но на этот раз кинжал не метнул. Вместо этого он разглядел в полумраке красивую нагую девчушка, которая только-только расцвела, с пышными светлыми волосами, плавно окружающие ее груди.

Тяжело вздохнув, Эвальд хотел было сказать отказом – перед работой надо было набраться сил, но дневная попойка, которая была с утра и до вечера утомили его и заставили выпить внизу ещё несколько кубков староместского эля, который дал ему в голову.

Девушка, заметив, что мужчина не отказывает, подошла к нему и закрыла за ним дверь, после чего начала ласкать его шею и грудь. Шаг за шагом она стала стягивать с него кожаную куртку, штаны и сапоги. Движения ее были четкими и осознанными, что позабавило Эвальда, ведь девушка была ещё юна. Чем меньше одежды оставалось на Эвальде, тем ближе они становились к кровати, возле которой горела свеча. Наконец добравшись до последней рубахи, девушка ахнула и отскочила.

– Как… – ее круглые глаза были напуганы и удивлены одновременно.

Эвальд ее не винил. Поглядев на свою грудь, он также рассмотрел три глубоких шрама рассекающих его грудь от левого плеча и до пупа. Три ужасных глубоких шрама, которые чуть было не выпустили кишки Эвальда, но благодаря богам он смог выкарабкаться и выжить…

– Ты не видела шрамов? – он с любопытством перевел взгляд на девушку.

В… Видела, но такие… – она с опаской проглядела ему в глаза, – господин, кто вас так…?

– Дикий медведь, – усмехнулся он, но девушка все равно глядела с опаской.

Обняв ее за талию левой рукой, он правой затушил свечу, погрузив комнату в кромешный мрак.

– Теперь тебя это не должно пугать… – проговорил он томным голосом и опустил девушку на ложе, выкинув сегодняшний день из головы.

– Мама! – детский крик заглушали звуки битвы.

Десятки воинов с ржавыми мечами или ломаными копьями кололи, резали, рубили и били обычных крестьян, занимающихся разведением овец на землях южной четверти Нортланда.

– Неееее…

Ребенок лет шести в серых лохмотьях, покрытых грязью и травой лежал рядом с телом женщины, из груди которой торчало древко черного копья… Открытые глаза ещё как будто были живыми, и ребенок, постоянно толкая ее рукой, думал, что она вот-вот поднимется, после чего они вместе убегут, но женщина продолжала лежать на земле глядя в даль, где до самого горизонта подымался дым и делал день темнее ночи…

– Мама… Поднимайся… – ребенок, вытирая слезы рваными рукавами вновь сделал попытку поднять руку матери, но та камнем рухнул на примятую траву.

Рядом раздался стук копыт, и ребенок с короткими черными волосами только успел моргнуть, как копыта лошади прошлись по лежащему телу матери, но она даже не вздрогнула. Упав на спину он сквозь слезы видел, как высокий бородатый воин, сидя на черном коне глядел прямо на мальчика.

– Живой!? – рявкнул воин, глядя своими маленькими глазами.

Ребенок стал отползать назад, пока не упёрся во что-то мягкое. Оглядевшись он расширил глаза от ужаса: ещё несколько тел лежали все в крови и смотрели прямо на него…

– Мамка? – воин кивнул на женщину, которую пытался поднять мальчик, – жаль, что издохла, я бы с ней потешился…

Мальчик лёжа на земле видел, как ухмыляется воин и как к нему подскочило ещё двое похожих. Они что-то между собой обговорили и один из них спрыгнул на землю. Подойдя ближе, воин в черной кольчуге и длиной бородой, опустился рядом с женщиной и сорвал с той платье….

– Нееет!!!! – мальчик понял, что происходит и прыжком кинулся на насильника.

Как будто тот был комаром, воин оттолкнул его рукой и вернулся к своей работе, снимая себе штаны. Мальчик поглядел по сторонам и нащупав рукой камень с кулак. Схватив его и сжав так, что ногти впились в кожу, ребенок с рыком кинулся со спины на воина и приложив все свои усилия, начал бить того камнем по голове. Смех сбоку прекратился и послышалась ругань, но ребенок не обращал внимание на это и продолжал бить по уже красной голове. Мальчик и дальше бы бил, но крепкая хватка взяв его за шиворот, отбросила в сторону, заставив лицом пропахать землю.

– Фаргус? – злой голос раздался позади, – убил…

Мальчик весь в крови, грязи и слезах с глазами полными ненависти, глядел на двух мужчин, достающих мечи и приближающихся к нему.

– Ах, ты мелкий паразит! – сверкнула сталь….

– Вся деревня вырезана.

«Откуда голос? – мальчик не мог открыть глаза, так как дикая боль отдавалась в груди при каждом вздохе, – мама?»

– Проклятый ярл, – послышался новый голос, – если бы он раньше к нам обратился…

– Жадность – главный порок, мой юный эонг, – первый голос звучал мягко и по отцовский, но в его тоне слышалась скорбь, – скажи остальным прочесать все на расстоянии нескольких верст, возможно они ещё не ушли далеко.

– Да, учитель, – послышался топот копыт, после чего тишина.

– А тут у нас что?

Шаги стали слышны все ближе и ближе, после чего мальчик почувствовал, как его кто-то перевернул на спину, и из-под закрытых глаз прорезался свет.

– Боги… Живой…

Ребенок не подавал каких-то намеков на сопротивление, только лежал, закрыв глаза. Почувствовав, как его кто-то поднял, он попытался открыть глаза, но издал только глухой звук.

– Держись, малыш, – было слышно, как мужчина торопиться.

После неудобной тряски они остановились, и мальчик услышал разговор: