Связка ключей. Тайная комната

– Мама в коме, Вова, срочно приезжай, – её голос звенел.

– В коме, – как робот повторил я.

– Да, ей вдруг резко стало плохо, мы вызвали скорую, – Ники замолчала и некоторое время в трубке были слышны лишь её всхлипывания, – а в скорой она впала в кому.

– Что случилось? – я никак не мог понять что произошло, до меня не доходил смысл слов, – как такое могло произойти?

– Я не знаю Вова, я ничего не знаю, врачи её забрали и всё, никакой информации пока нет, вылетай, пожалуйста, поскорей, – и она положила трубку.

– Я вызову такси, – глухо сказал я и прошёл к шкафу, чтобы взять вещи, которые я не мог оставить и не взять с собой.

ГЛАВА 2. МЕДЛЕННЫЙ ЯД

Странная пелена окутала меня. Я вроде бы находился в толпе людей – аэропорт привычно шумел и гудел людскими голосами и прочими звуками, но для меня сейчас всё это было вторично, всё ушло на дальний план.

Мама в коме. Как такое вообще могло произойти?

Не помню, чтобы она чем-то болела. Я вдруг остро осознал, что я родителями у же давно не интересуюсь. Это они звонят мне регулярно, спрашивая о том, чего новенького произошло в моей жизни, а я даже и одного вопроса не задал, ни папе, ни маме. Я был настолько поглощен собой, своей жизнью, своими мелкими проблемами и заботами, что мне даже в голову не приходило спросить – а как же дела у моих самых близких людей. Вот у Ники я спрашивал… комок подкатил к горлу, поскольку я очень хорошо понимал, что такое кома.

Как-то посмотрел старый фильм «Коматозники», в котором молодые врачи экспериментировали в этой теме, но самое главное, что я почерпнул из картины, это информацию о том, что большинство людей умирают после коматозного состояния.

Я просто могу больше не увидеть свою маму живой. Одинокая слеза скользнула по моей небритой щеке.

Память быстро подбросила воспоминание полутора годовалой давности. Когда я попал в инфекционку с банальной дизентерией и как быстро мама примчалась из другого города, и как ходила ко мне каждый день… мне стало стыдно.

Я нерадивый сын.

– Всё будет хорошо, – я почувствовал горячее дыхание на своем ухе и осознал, что Валентина обнимает меня очень крепко и отодвинувшись от неё, увидел бежавшие по её щекам слёзы, отчего сразу же вновь обнял её.

Мы стояли у входа в накопитель. Люди медленно входили на досмотр.

– Позвони мне как прилетишь, пожалуйста, – тихо сказала Валя.

***

Самолет тряхнуло. Шасси, подумал я. Я не мог вспомнить, как прошёл полёт. Я спал или дремал. Размышлял или читал журнал. Я глянул в иллюминатор, в котором блеснули городские огни и велел себе собраться, впереди было много дел и быть кисейной барышней в таких ситуациях я не привык. И когда только привык, подумалось мне.

Она стояла вдалеке, не толкаясь вместе со всеми встречающими. Я вышел из толпы. Она быстро приблизилась ко мне и крепко обняла. Это продолжалось какое-то время. Я не выпускал её из своих объятий и она тоже не спешила разнимать свои.

Мы не виделись довольно долго. А между тем, за время прошлогодних приключений, мы очень сблизились. Осознал я это прямо сейчас, всем своим существом чувствуя и понимая, что сейчас меня обнимает самый близкий на свете человек. Но где-то в этом городе было еще двое и один из них в критическом состоянии.

Я медленно ослабил хватку и чуть отодвинулся глядя Ники в лицо. Глаза были красные. Я не удивился.

– Что известно? – вместо приветствия сказал я.

– Это какой-то яд, – её лицо как-то неестественно перекосилось и слёзы хлынули из её глаз.

Я схватил и прижал её к себе. И вероятно потому, что у самого глаза тут же намокли.

Люди проходили и смотрели на нас. Кто с улыбкой, кто с удивлением. А мы продолжали стоять, роняя слёзы. Всё глубже внутрь проникала мысль, что я забыл о родителях и теперь должен исправить данную ситуацию.

Я встряхнул сестру.

– Поехали, – коротко сказал я и мы двинулись к выходу из здания аэровокзала.

У меня была ещё целая куча вопросов к ней, но задавать их, стоя посреди зала прилёта мне было как-то не комфортно.

Несмотря на то, что день уже давно закончился, поехали мы прямо в больницу. Мне не терпелось поговорить с врачом, потому что ничего внятного относительно болезни, а точнее причин того, как мама впала в кому, Ники мне сказать не могла.

– Как это произошло? – спросил я как только мы сели в такси.

Не знаю почему Ники сама не села за руль, возможно в таком состоянии просто не захотела.

– Я не знаю, – ответила очень тихо.

– Я спрашиваю как, а не почему, – уточнил я.

– Она просто упала, – Ники снова заплакала и мне пришлось подождать, сдерживая при этом и себя.

Потому что одно дело смотреть как твоя сестра плачет, по какой-то неясно причине и пытаться её успокоить и совсем другое дело знать причину её слёз. Мне тоже было тяжело слушать подробности происшествия, но я должен был всё услышать, чтобы понимать как, зачем и почему. Возможно эти знания позволят мне увидеть то, чего не увидели остальные и помочь маме.

– Мы готовили завтрак, – всхлипывая продолжила Ники, а папа был в саду, ушёл посмотреть … что-то там с малиной, – она повернула ко мне своё заплаканное лицо, – я была рядом, она схватилась за стол и покачнулась, я удивилась, и тут же поинтересовалась, что случилось, мама улыбнулась и просто грохнулась на пол, глаза её закатились, – Ники снова заплакала.

– Просто ни с того, ни с чего упала и всё, – строгим голосом спросил я, чтобы встряхнуть и её и себя не давая впасть в слезливое состояние, – головой ни обо что не ударилась?

– Нет, удивительно, но она ни обо что не ударилась, – она снова пустила слезу, закрываясь, – если не считать пол, – её голос звучал глухо.

– Что-то похожее было за последние месяцы? – я вернулся к вопросу на который она не ответила, – не могла же она ни с того ни с сего упасть.

– Всё было хорошо, – чуть ли не крикнула Ники, – ничего подобного не было.

– Это точно не рак? – задал я волновавший меня вопрос.

– Нет, доктор сказал это отравление, – она размазала слёзы по лицу и я подумал о носовом платке, которого у меня отродясь не водилось, как бы он сейчас пригодился, – но его природу выявить непросто, так он сказал, и от того как быстро они её выяснят, будет зависеть мамина жизнь, – и тут она вновь разрыдалась, а я решил прекратить допрос, поняв, что лучше мне поговорить с доктором – так я получу точные ответы на свои вопросы.

***

Разговор с доктором не принес хороших новостей, но хотя бы дал ответы на вопросы и расставил приоритеты.

– Ещё раз говорю молодой человек, – доктор смотрел мне прямо в глаза, – мы делаем экспресс-анализы, но и они, к сожалению требуют времени, а его у нас как раз и нет, – мы стояли в глухом коридоре отделения, Ники вместе с папой, с которым мы лишь обменялись рукопожатиями, сидела около палаты интенсивной реанимации, – у нас в распоряжении меньше суток.

Мама была подключена к аппарату ИВЛ, к ней была подключена капельница, всё что могли сейчас делать медики, это по максимуму накачивать её промывающими и нейтрализующими яды растворами, не дать остановиться её дыханию и сердцу. Нужно было знать, что за яд, чтобы провести адекватную терапию и спасти маме жизнь.

Несмотря на состояние во мне закипала злость. Мозг разрывался от вопросов.

Почему она? Как так случилось? Откуда взялся яд? Кто может желать ей зла?

– Следов инъекций мы не нашли, – продолжал между тем док, – хотя искали пристально, поскольку это было требованием следователя.