Нежеланная мечта. Том 1

– Что у тебя? – Шёпотом спросила меня Катя.

– То же самое, что и у тебя, только ещё пистолет, – ответил я.

– Ты не попал в первый раз. Я закончила дело за тебя.

– Знаю, моя дорогая, ты просто умница.

Ей понравилась эта похвала, несмотря на то, что она была сделана за убийство. Порой эта девушка бывает очень странной, для неё моё одобрение значит куда больше, чем человеческая жизнь. Иногда мне было просто страшно находиться рядом с ней в такие моменты.

Пока мы продвигались на запад, я вдруг заметил, что совершенно не чувствую сожаления за пролитую кровь. Первое, второе, третье убийство были просто ужасными, но сейчас ничего. Уверенность и спокойствие, только слегка тряслись руки и то лишь от того, что я не пил пару дней. Мне показалось это очень странным. Не уже ли я больше не буду страдать из-за чужих смертей. Меня это обрадовало, так было значительно проще. Но мне казалось всё это сном. Словно мы сейчас проснёмся с Катей в палатке и нам нужно будет пересекать границу ночью.

Мы вышли на первую попавшуюся нам дорогу уже к утру. Если я правильно всё рассчитал, то это была дорога из Щецина во Франкфурт и проходила она по восточному берегу Одры. Я конечно хотел посетить город Франкфурт, он был большим и очень богатым, так как находился на границе, оттуда можно было унести огромный улов, но нам было нельзя показываться в приграничных городах, после двойного убийства. Да и на этой дороге нам тоже нельзя оставаться, нас первым же делом начнут искать именно здесь. Так что мы отправились строго на запад, через реку. Я знал, что ближайший мост только во Франкфурте, так что переплыть реку было очень полезно, там нас никто не станет искать. К тому же местные леса были значительно приятнее, чем по ту сторону от границы. Здесь было меньше водоёмов, и они были больше. А с восходом солнца ещё и стало легко определять куда нам следует ехать.

Мы отправились прямиком в Берлин. Столицу Пруссии. Город новых возможностей для нас.

Мы скакали несколько часов, до того, как перед нами возвысился роскошный замок. Это стало моим первым впечатлением об Европе. Это территория огромных, роскошных и слегка пугающих каменных замков. Прежде я никогда не видел уединённого замка, поэтому мне показалось это невероятно прекрасным. Наверное, хозяева были добрыми людьми и наверняка бы пустили нас поесть и разузнать о наших путешествиях, но я почему-то не решился попроситься внутрь и лишь спросил у стражника где ближайшая деревня. Он указал мне путь, и мы поехали в деревню. Харчевни мы там не нашли, но нас накормили добрые фермеры.

Мы сочиняли нашу историю на ходу. Я был скромным парнем из бедной дворянской русской семьи, Катя была истинной дворянкой, но мы случайно встретились и полюбили друг друга. Мне нравилось её имя, поэтому я назвал именно его. Себя я назвал Петром. Мы решили бежать вместе из Москвы и отправиться путешествовать, Катя собрала немного денег и коней из своего дома, и мы отправились в великую и самую развитую Европу. Я стал сказителем и писателем, она переводчиком. Периодически мы задерживаемся в крупных городах, чтобы подзаработать денег, но никогда не задерживаемся в одном городе дольше месяца. Я предстал в образе общительного и разговорчивого парня, а Катя в образе скромной девушкой, которая не раскрывала рта без моего на то позволения. Фермеры не знали русского, а я слишком плохо знал немецкий, так что Катя переводила каждое их слово мне и спрашивала, что говорить.

Эта семейная пара с кучей детей собрала нам еду в дорогу и указала верную дорогу на Берлин. Катя хотела им заплатить, деньги у нас были, но я сказал, что это будет не соответствовать нашей истории. Потому мы отправились дальше в путь, душевно поблагодарив хозяев на двух языках.

Глава 5. Европа.

1

Вот мы и приближались к Берлину. Мы стали отличными наездниками, которые свободно сидели в сёдлах и превосходно управляли своими животными. В большой степени кони сами способствовали нашему обучению.

На фоне заходящего солнца мы увидели рассевающийся перед нами город. Катя начала диалог:

– Вот мы и приехали в Берлин. Какие у нас планы? Они ведь наверняка должны быть грандиозными? Что-то несоизмеримо крупное. Может мы попробуем ограбить банк?

Это вызвало у меня насмешку.

– Глупышка. Это огромный город и соответственно здесь куда больше полиции и военных. Что-то крупное будет для нас явной погибелью. Так что просто возьмём пару ростовщиков, не больше.

– Но ты же невероятно хорош в ограблениях. И я стала чуть лучше, ты сам говорил. Под твоим руководством у нас может получиться ограбить банк.

– Для банка нужно больше людей и больше времени. Мы можем конечно сделать всё быстро и вдвоём, но унесём оттуда только очень скромную сумму. Я объясню тебе позже все эти нюансы.

Она согласилась со мной.

В берлине мы остановились на постоялом дворе. Город был непохожим на все предыдущие, из тех, которых я видел. Здесь было много каменных сооружений. Даже некоторые дороги были выложены из камня. Так же повсюду встречались замки и шикарные усадьбы. Но что мне больше всего понравилось в этом городе, так это размеренный темп его жизни. Он был конечно быстрее, чем в Бресте, Лодзе, Седльце, или Познани, но был и значительно медленней, чем в Варшаве, несмотря на то, что этот город был больше.

Больших планов на Берлин я не строил, лишь пара ростовщиков, покупка золота и отправление дальше. Главным фактором было то, что мой немецкий был ещё очень плох и мы не смогли бы проникнуть в общество.

Из-за дня в день мы наслаждались досугом, а я с каждым днём делал огромный прогресс в изучении языка, постепенно я стал понимать речь остальных людей и даже разбирал смысл сказанного ими, но всё равно каждый раз прибегал к полному Катиному переводу. Немецкий был быстрее английского, в этом заключалась главная сложность моего понимания. Люди здесь не старались разделять слова паузами, только предложения.

У нас появилась новая история. Катя стала Софией, дочкой известного русского дворянина и прусской графини из города Трир, и мы направлялись на родину её матери, в гости к бабушке и дедушке. Я же сын маленького графа. Меня звали Юрий. Моя родословная была не столь важна. Мы недавно поженились и отправились в свадебное путешествие. Здесь девушки, ездящие верхом, были нормой, так что София могла спокойно разгуливать в ездовой одежде по городу.

Несмотря на то, что мы не строили планов с высшим светом и просто развлекались, мы всё равно как-то оказались в компании радушных пруссов. К нам хорошо относились, мы много общались на тему взаимоотношений Российской империи и Пруссии. Я выступал в роли пацифиста, который не разделяет мнений о войне. Те, с кем мы общались были ярыми католиками и потому им нравилось моё отношение к войне. Мы даже начали посещать церковь по выходным. Я не большой фанат христианства, оно всегда вызывало у меня отвращение, потому что, прикрываясь именем бога, христиане пролили много крови с целью распространения и навязывания своей религии. Но католическая церковь мне понравилась. В ней было какое-то умиротворение и в то же время непринуждённая простая атмосфера. Да в ней было всё невероятно роскошно и дорого, в какой-то момент я подумывал об ограблении этого места, но потом я смотрел на людей, которые были так преданны этой религии и искали в ней очищения грехов, что желание грабить это место у меня пропало. К тому же церковь, в которой мы были, принимала в основном богатых людей, которые делали добровольные подношения. Никакой торговли за места в рай, никаких налогов и вымогательств. Даже меня осветил их главный и простил все грехи и сделал это с искренней добротой, хотя я нечего ему не дал. На исповедь я не решился. Я мог бы много чего сказать, я мог бы поведать обо всех своих грехах на немецком, но я не искал прощения и искупления, я не хотел этим ограничиваться, я хотел продолжать делать то, что делаю. И к тому же меня окутывал страх, страх того, что священник доложит обо всём полиции и меня арестуют. В фильмах и сериалах я часто такое видел, несмотря на таинство исповеди.

Мы совершили первое ограбление. Вынесли чуть меньше тысячи талеров. Это стало самым крупным кушем за всё время моего промысла. Бежать из города мы не собирались. Я обменял все наши оставшиеся рубли в банке на талеры и наконец-таки купил первый десятикилограммовый слиток золота на монетном дворе. Отдать за него пришлось тысячу талеров и все золотые рубли, что у меня были. Специально для перевозки новых побрякушек я приобрёл огромные сумки на седло с замками. Но Фаинд этому не обрадовался. Он был истинным рысаком, а не рабочей лошадкой, которая таскает тяжести. После кучи морковки, которой я его накормил он более-менее смерился, но всё равно оставался недовольным.

Театры, оперы, балеты, концерты, ужины, всё это у нас было. Правда платить приходилось самим. Наши друзья помогали с билетами, но не тратились на нас. На сколько я понял, это был немецкий менталитет.

Мы совершили второе ограбление. Унесли всего полтысячи. По сравнению с первым это было мало, но всё равно это было куда лучше, чем то, что я брал в Польше.

Мы оставались в обществе прусских богачей. Как бы они нам не были симпатичны, а они были куда лучше русских, мы всё равно начали строить планы по их ограблению. Немного о богатом обществе, в Пруссии нет рабов, как и официального рабства в принципе. Здесь были вольнонаёмные рабочие. И на этом фоне богачи выглядели лучше. Хоть они обращались с ними не лучшим образом, но зато они давали им множественные рабочие места, некоторые из которых казались для меня бессмысленными, например, зажигатель свечей. Они платили работникам жалование, кормили их на своих кухнях и даже предоставляли комнаты для жилья. Не у всех конечно были такие почести, только у лучших из работников, но всё же это было куда лучше, чем в 21 веке. Здесь не было какого-то жестокого цинизма и было больше человечности. К тому же богатые пруссы всегда оставались спокойными, медлительными, размеренными, вежливыми, внимательными. Они не позволяли себе повадок бедных людей, вроде громкого смеха, злоупотребления алкоголя, неподобающего поведения. В России же наоборот, дворяне вели себя куда раскованнее крестьян и лишь пытались казаться воспитанными. У пруссов же это было чем-то врождённым.

Мне начал нравиться этот стиль жизни и периодически я даже стал подумывать о том, чтобы остаться жить здесь навсегда, купить какой-нибудь завод, дворец, несколько ферм и радоваться жизни, но потом я быстро осознавал, что это слишком быстро мне наскучит. Я ещё молод для того, чтобы попуститься прелестям всей жизни настолько сильно, как эти богачи.

Мы задержались в Берлине ещё на неделю. План был прост, и мы могли в любой момент осуществить его, но мы хотели отдохнуть в этом спокойном и тихом мире без вечной спешки и суеты. Я кстати купил пару книг на немецком, и мы вместе с Катей читали их перед сном. Точнее я читал, а она переводила то, что я не знал. Но мой немецкий стал на удивление хорошим и периодически мне делали комплименты, что я говорю на нём не хуже пруссака, хотя во время комплимента я обычно забывал какие-нибудь формальности и просил перевода от Софии.

Я приобрёл ещё один золотой слиток, дабы уравновесить сумки. Так как золота у меня не осталось, то пришлось вывалить за него полторы тысячи. И у нас осталась всего одна сотня талеров. Но мы не огорчались, так как на следующий день отправились на дело.

Всё прошло очень хорошо, старый план. Сделали всё чисто и без жертв, только обмороки, крики, стоны и слёзы. После дела я полюбил Пруссов ещё больше. Эти люди реже пользовались расписками и потому у них было больше денег. Мы унесли чистую тысячу талеров. Вот правда с драгоценностями у них было туго, эти люди предпочитали скромность, так что надеяться можно было, что мы получим с драгоценностей не больше пары сотен.

2

Из Берлина мы отправились в Бранденбург. Мы двигались всю ночь малолюдными дорогами, адреналин на нас уже не действовал после ограблений. Мы как-то смерились с тем, что мы делали и это стало для нас всего лишь работой, не больше. Так что нас клонило ко сну, и мы были уставшими, и не особо реагировали на всё что происходило вокруг. Страха тоже уже не осталось, и мы не дёргались при приближении всадников, как это было раньше. Но к нам вдруг подъехали три всадника, они поравнялись с нами и окружили нас. Один был слева, за Катей, второй справа от меня и третий оставался сзади.

– Спроси, что им надо, – попросил я Катю по-русски.

Я насторожился. Она спросила, я понял, что они двигаются в ту же сторону, что и мы и хотят составить нам компанию, чтобы было не так скучно в дороге. Катя продублировала на русском всё тоже самое.

– Скажи им, что мы не хотим ехать в их компании и нам комфортней передвигаться вдвоём.

Я мог сказать всё это и сам, но почему-то они не вызывали у меня доверия, и я решил прикинуться, что не понимаю их. Они точно не были полицейскими, или военными, я уже знал, как те выглядят по Берлину. Эти были в гражданском, но одежда была походной, это значило, что они часто пребывают в дороге. Возможно даже чаще чем мы. Они сослались на то, что мы можем проехать вместе немного, пока их кони отдыхают в неспешной ходьбе, а потом они отправятся дальше в привычном темпе. Они поинтересовались из России ли мы. Похоже они осознавали, что я говорю на русском, хоть и не понимали моих слов. Тут я заметил на бедре мужчины, что был справа от меня, револьвер. Мне это понравилось.

– Что ты о них думаешь? – Спросил я у Кати.

– Они меня пугают. Похожи на вербовщиков.

– Это кто такие? – Я нечего не знал ни о каких вербовщиках.

– Во время войн, вербовщики хватают всех иностранцев, бедных людей и тех, у кого нет денег и продают их армии, чтобы те воевали.

Мне показалось это крайне странным. О Пруссии у меня изначально сложилось хорошее впечатление, а тут самое наивысшее из проявлений работорговли. Я не хотел в такое верить.

– Ты уверена?

– Не знаю. Но я иногда слышала о таких людях в Пруссии.

Мужик слева спросил Катю о чём мы говорим.

– Скажи ему, что мы действительно русские и спорим на тему того, чтобы продолжить с ними путь. Тебе эта перспектива нравится, мне нет.

Катя начала переводить мои слова, добавляя немного от себя, чтобы звучало убедительней. Потом тот мужчина сказал, что они не доставят нам никаких проблем и мы всего лишь проведём время за интересными разговорами, им интересна русская жизнь и как продвигаются военные действия в Крыму.