Беглецы

Беглецы
Денис Александрович Игумнов

Банда малолетних психопатов под предводительством зловещего главаря – Поводыря, пытаясь избавиться от ненавистной им окружающей действительности, ищет выход в драках, пытках, убийствах. Заглушая сигналы тонущего корабля совести алкоголем и наркотиками, они буквально купаются в крови своих жертв. Свои «подвиги» они снимают на видео, и это становится единственным выходом – своеобразной исповедью для садистов.А пока рядовые веселятся, вожак готовит свой побег из концлагеря нашей реальности. Книга содержит нецензурную брань.

Беглецы

Денис Александрович Игумнов

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

© Денис Александрович Игумнов, 2022

ISBN 978-5-0056-6524-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В стальном зеркале отражалась красная верхушка восходящего солнца. Всё вокруг окрасилось в малиновый цвет раннего июньского утра.

Картинка постепенно смещается назад и вправо. Видно, как отражающая природу поверхность превращается в хромированное топорище на длинной железной рукояти, обмотанной чёрной изолентой. Топор в руках держал молодой человек, худощавый, с длинной тёмно-русой чёлкой, свисающей с левой стороны лица. Лицо с тонкими чертами, изогнутыми, как крылья орла в полёте, бровями, и чётко очерченным благородным профилем греческого философа. Он стоял на обрыве над рекой и его лёгкий тёмно-серый плащ трепал лёгкий прохладный ветерок. Стальной змей реки изогнутым рукавом между зеленеющими берегами уходил в сторону восходящего светила. Юноша с топором задумчиво смотрел на восход, потом повернулся и прямо в камеру сказал:

– Вот и кончено. С какой стороны не посмотри, либо умирает ночь, либо – день. Заканчивается всё всегда одинаково – смертью. Только она по-настоящему вечна. Лето в начале, а я уже чувствую прелый запах приближающейся осени.

– Поводырь, посмотри в камеру и улыбнись. И не грузись, такая весёлая была ночь, а ты с самого утра по мозгам долбишь, – возразил Поводырю молодой человек, держащий в руках портативную видео камеру. Оператор имел плотное телосложение штангиста, рост ниже среднего. Широкое его лицо с узким разрезом карих глаз, большим ртом и густыми бровями, выглядело добродушным. Одет он был в шорты и синюю ветровку.

– Джимбо, ты явно не поэт. Высокие душевные порывы тебе чужды. Мне жаль тебя. Иди, снимай дальше своё кино. Я хочу побыть в одиночестве.

Джимбо послушно продолжил съёмку. Он, Поводырь, и ещё трое их друзей, сейчас мирно бродящих на поляне, плавно переходящей в навес крутого речного берега, окружённой со всех сторон берёзовой рощей, приехали сюда вчера отдохнуть и приехали ни одни. Предыдущая ночь хотела их вымотать, опустошить, но так и не смогла, чувствовали они себя великолепно, на подъёме: все кроме их вожака – Поводыря. Он, как всегда, как настоящий перфекционист в погоне за идеалом, остался недоволен.

Ближе к деревьям дымили, слабо испуская белые струйки, оставшиеся от ночного костра угли-головешки. Кругом валялись бутылки, пивные банки и обёртки из-под гамбургеров. Среди этого мусора на вытоптанной земле поляны мирно лежали три женских тела. Жизнь успела покинуть телесные оболочки девушек. Лица трупов отличались особым приобретённым в смерти выражением спокойного облегчения. Глаза закрыты. Для них муки жизни уже закончилась.

Девушки лежали в одном нижнем белье, на спине и по-солдатски вытянувшись в струнку. На их животах и груди виднелись глубокие раны, нанесённые тесаками и топором, сквозь которые выглядывали синеватые кишки и белые осколки костей. Около мертвых тел суетились их убийцы, разматывая чёрные рулоны толстой полиэтиленовой плёнки. Из большой спортивной сумки один из них достал моток верёвки: он обрит наголо; лицо его молодо и нагло; широкие плечи и мускулистые руки хорошо видны из-под надетой на парня джинсовой безрукавки; мощные мясистые ноги облегают пятнистые, маскировочного цвета военные штаны со многими карманами. Штаны бритоголовый заправлял в чёрные армейские ботинки на толстой ребристой подошве. В правом ухе у него торчала серьга в форме серебряного черепа.

– Кольцо, давай приподнимай первую, а мы её упакуем.

Обращаясь к бритому, как у них в банде заведено, по кличке, сказал недавно перекрасивший свои волосы в желтый цвет блондин. Друзья звали его – Пантелей. Он тоже небольшого роста, как и Джимбо, лицо у него красивое и если бы не рост, то он идеально подходил бы под требования, предъявляемые к внешности кремлёвских курсантов. Такая же идеальная осанка, открытый взгляд, подтянутая фигура, голубые глаза покорителя женских сердец. Его торс плотно обтягивала белая футболка с изображением красного черепа и с надписью под ним – «Палачи». Пантелей любил одежду свободного покроя, поэтому всем видам классических джинсов и брюк предпочитал широкие штаны: сегодня он надел клетчатые, свои любимые.

К Пантелею подошёл последний из этой странной компании чел. Вместе они начали подсовывать под поднятый Кольцом труп девушки полиэтилен. Последнего звали Венц. Его кличка была Венц, его настоящего имени никто из друзей не помнил. Это был жилистый с резкими движениями двуногий хищник. Венца среди прочих порочных одногодок всегда выделяли большие ладони и будто бы добрые глаза, не свойственные выходцам из среды малолетних рецидивистов, а ещё мягкий рот и высокий лбом математика. Кажущийся немного неловким парень, но по некоторым его движениям опытные уличные бойцы сразу определяли Венца, как чрезвычайно быстрого, взрывного, опасного оппонента. Венц, действительно, опасен, он соткан из противоречий и поэтому непредсказуем. Орудует он сейчас, здесь на поляне, в рубашке и джинсах: никаких наворотов в одежде и аксесуарах, исключая очки «Рэй-Бан», презрительно поднятых на лоб.

К возящимся с трупами друзьям подошёл Поводырь и сказал:

– Сбрасывайте их вниз, к реке. Там к ним привяжем груз и утопим. В багажнике машины возьмите железки для груза, чтобы они не всплыли. На всё про всё у нас не более десяти минут. Пора отсюда сваливать.

Быстро закончив упаковку страшных подарков смерти, молодые подонки разбились по парам. Поводырь и Венц, Пантелей и Кольцо. Первый из пары брал упакованный в кокон из плёнки труп за ноги, второй за плечи и голову. Подходя к обрыву, они раскачивали свою ношу и бросали. Вслед за телами покидали и утяжелители, которые принесли из машины Кольцо и Пантелей. В качестве утяжелителей воспользовались простыми блинами от штанги по пятнадцать килограммов каждый.

Все вместе убийцы спустились к реке. Там они привязали груз к телам, разделись и опять же по парам стали заносить коконы трупов на глубину. Возню компании молодых ребят с мертвецами продолжал снимать на свою видеокамеру Джимбо. Вообще он следовал за ними по пятам. Джимбо, как бы, всегда был с ними и в то же время держался на дистанции. Он снимал, переговаривался с участниками действия, иногда комментировал происходящее, но никогда сам ни в чём таком не участвовал. Он никого не убивал, перед законом и людьми он был чист… ну почти.

Закончив свои дела, четвёрка парней и оператор, поднявшись на берег, направились к своей машине. Путь к ней лежал через берёзовую рощу. Шли молча, каждый думал о своём. Ясное утро дарило свежесть их опухшим от насилия этой ночи восемнадцатилетним мозгам. (Вся их компания состояла из ровесников. Только Венцу два месяца назад исполнились полновесные 19 лет. Он среди них был старший, но не главный.). Для них наступило время эмоционального контраста. Всё ещё звучащим в ушах визгливым крикам, захлёбывающимся словам мольбы, наступающее утро противопоставляло щебет птиц, шум потревоженной ветром листвы и проникающие разноцветной радугой сквозь кроны деревьев ласковые солнечные лучи.

На обочине просёлочной дороги рядом с рощей подельников ждала машина марки шевроле «Тахо». Она сверкала своей чёрной, тщательно вымытой и отполированной поверхностью. Колёса семнадцатого радиуса с хромированными, облегчёнными дисками и убитые тонировкой стёкла, дополняли впечатление о последней премиальной модификации автомобиля этого года выпуска.

Первым в салон на водительское место сел Венц: он завёл мотор, а следом за ним в салон забрались и остальные. Рядом с водителем уселся Поводырь. Он залез в бардачок, достал оттуда пакет с сигаретами самокрутками, обернулся и сказал, обращаясь к остальным:

– Налетайте, пацаны.

Все взяли себе по сигарете, и водитель Венц не поостерегся, потянулся за косяком, не взял только Джимбо. Ему было неудобно одновременно курить и снимать. Защелкали зажигалки, автомобильный салон наполнился запахом сладко тлеющего сена. Трава расслабляла, делала мир добрее. Сделав крутую затяжку, водитель завёл двигатель, и машина дёрнулась с места. Сильно вильнув корпусом автомобиля, Венц вывел автомобиль из придорожной низины на дорогу, газанул ещё, и в клубах поднятой колесами пыли помчался в направлении ближайшей деревни.

Через тридцать минут тряской езды выехали на МКАД. В салоне всё ещё витал специфический запах запрещённой травки. Джимбо снова включил свою камеру и, стараясь перекричать грохочущую в салоне композицию группы «Наутилус Помпилиус» – «Я хочу быть с тобой», спросил:

– Мужчины, а откуда у вас такая замечательная машина появилась? На прошлой неделе, когда мы последний раз с вами виделись, вас Жигули возили.

Ребятки находились в расслабленном состоянии и несколько притормаживали. Первым откликнулся на вопрос оператора Пантелей, он как раз сидел рядом с оператором-хронистом и до него быстрее, чем до остальных, дошёл смысл задаваемого вопроса. Он попросил Венца сделать потише грустные вопли Бутусова о потере единственной любви в коварном огне и ответил:

– Здесь одна история случилась, три дня назад. Помнишь, мы в пивнухе на Ухтомской сидели?

– Ну?

– Гну, ёпт. Там за соседним столиком сидел парень с девкой, намалёванной как на свой последний трах в жизни. Мы его знаем, он в соседнем доме живёт. Папаша у него бизнесмен, денег свиньи не жрут, так их много. На его день рождения в прошлом месяце он ему «Тахо» подарил.

– Ну?

– Блять! Не беси меня, Джимбо! И не перебивай, сейчас всё расскажу….

Четверо пацанов стояли около входа в подвал дома, в котором жил один из них и в котором они обустроили себе логово. Они пили баночное пиво и внимательно наблюдали за тем, как в пятидесяти метрах от них около подъезда соседней девятиэтажки мужчина лет двадцати пяти тщательно протирал замшевой тряпочкой свой новенький внедорожник.

– Слышь, Кольцо, шикарный агрегат, а? – заметил Поводырь.

– Ага, по-моему, он ему совсем не подходит.

– Ты этого мажора знаешь? – спросил Поводырь, обращаясь к Пантелею.

– Знаю. Это Костя у него отец обувью занимается. Имеет сеть магазинов.

– Кто кого имеет, это мы позже разберёмся. Кроме папы, родственники ещё есть?

– С женой в разводе. От неё ребёнок есть, мальчик трёх лет. Он его каждые выходные к себе забирает.

– Ситуация ясна. Машина сама катиться к нам в руки, бойцы. Венц сегодня же нас покатает с ветерком. За мной храбрецы.

С этими словами Поводырь пошёл к человеку, который так самозабвенно, пока, ухаживал за своим железным другом.

– Салют! – первым поздоровался Кольцо.

Остальные встали полукругом около правого крыла автомобиля, которое как раз усиленно надраивал Костя.

– Привет, – разогнувшись, сказал Костя и повернулся к парням.

– Смотрим, тачку шикарную приобрёл… прямо загляденье, – продолжил Пантелей.