Заблудшие

– Заплутал я, мужички, – бойко начал врать Никита. – Утром как от охотничьей артельки отбился, так и мыкаюсь здесь.

– Далеко ли артелька твоя?

– Вверх по Эхе-Угунь пошла. А я изюбря раненного через перевал гнал. Спустился и заплутал тут на болотах, – Никита в сердцах опустил руку. – И зверя упустил, и сам чуть не сгинул.

– А сам откудаво?

– С долины. А в ущелье монашеской братии помогаю.

– Монашеской? – удивился Фрол.

– Мы на реке, там где источники целебные, православную пустынь возводим. По указу архиепископа Нила работу ведём. Он велел место обустроить, чтобы люди божьи молились в уединении и хвори лечили. Хорошее дело!

Фрол кивнул, делая вид, будто понимает, о чём речь.

– А вы, как видно, не местные?

– И мы заплутали, братя! – признался Фрол. – Тока не сегодня. Уж два месяца как по горам слоняемся. В чашу плохую попали, вот горе и помыкаем. Мурцовки хватили, аж до слёз! Пока решили здесь обосноваться – от знающего человека помощи ждать.

– Два месяца! – изумился Никита. – Ну так не мудрено дело. Здесь можно годами никого не встретить.

Лука всё время молчал, как-то воровато водил зенками. «Видно до сих пор опасается, что я леший», – подумал Никита. Что это его сегодня все за нечисть принимают? Рога что ли отросли?

– Сголодал, поди? – спросил Фрол. – Вон супа поешь. Анагдашный, правда, – утром ещё делали, но авось не запортился.

На огонь поставили обросший сажей котёл. Внутри что-то зашипело, забулькало. Потянуло тяжёлым запахом переваренного мяса.

Никите вручили долблёную чашку, он жадно накинулся на варево. Мясо было с лёгким душком.

– И ружьишко было у тебя? – поинтересовался Лука.

– Было, – бросил Никита с сожалением. – Не уберёг, в реку сронил.

Лука несколько раз кивнул головой, как курица.

– Вас-то самих как угораздило? – спросил Никита.

Мужики переглянулись, словно нашкодившие детки.

– С геологами мы ходили, разведку вели, – начал Лука. – В туман как-то попали и растерялись. Мы вот с Фролушкой нашлись. Был ещё Яшка с нами, да помер – не выдержал мытарств. В общем, такого натерпелись, что супостату не пожелаешь.

Никита хмыкнул, поднял какой-то прутик и поковырял в костре.

– Ну вы и забавники! – усмехнулся он. – Кто по горам полгода ходит, когда каждая речка вниз ведёт? Иди себе по воде – придёшь рано или поздно.

Лука вскочил на ноги, но тут же присел обратно.

– Ты, малой, думаешь, большеголовый такой, будешь сейчас старших учить? – с упрёком сказал он. – У тебя ума три гумна, а мы, дурни, без тебя-то и не знаем, куда реки текут!

– Ну так чего не вышли? – огрызнулся Никита. – Разведку вели?

– Ахти-мнёшеньки! – воскликнул мужик, глядя на Фрола и, обернувшись к Никите, продолжил: – Ты по лабиринту ходил? Нет! И я не ходил, чего уж… Однако знаю: если левой стеночки держаться и налево поворачивать, то однажды и выйдешь. Но до этого и весь лабиринт обойти придётся от и до. Если жизни хватит, то и выберешься, а скорее всего – сгинешь на полпути. Это тебе не мутовку облизать! Вот и с речками твоими также. Думаешь, мы по ним не хаживали? Мы со стороны Китоя хотели горы перейти, чтоб в долине вашей оказаться. По речке какой-то подымались, потом в цирк зашли, перевалили и стали по другой реке спускаться. Петляли, петляли и снова к Китою вышли! Потом опять так же, но по другим рекам.

Никита молчал. Лука глазел на него в упор, а в карих глазах приплясывали отблески костра.

– Ты, пустомеля издогадливый, взрослых учишь, а сам-то заплута-ал! – издевательски протянул мужик.

– Мне бы к речке выйти. Сегодня до темноты не успел, так завтра выйду и спущусь.

– Спустится он! Куда река бежит-то, знаешь? В долину или ещё куда?

– Значит, по реке вверх пойду! Там я дорогу до перевала знаю, не сплутаю больше.

Лука вздохнул с видом утомлённой бабы и ничего не ответил.

– Дома-то от бати попадёт? – спросил Фрол. – Ружьё потерял, сам чуть не пропал.

– Нету бати у меня. С Кириллихой живу. Мачеха это, только с батей не зналась.

Никита поднялся.

– Куды собрался? – насторожился Фрол. – В обидку пошёл?

– Вот ещё! До ветру схожу и вернусь.

– Погодь! Не ходи в ту сторону.

– Чего так?

– Там ручей, мы из него воду берём. Нагадишь ненароком, – он указал рукой в противоположном направлении. – Туды двигай, мы там справляемся.

Никита побрёл в кусты. Странные эти мужики. И безобидные вроде, но что-то не договаривают. История у них явно не складывается: то с геологами разминулись, то почему-то к Китою никак не хотели спускаться. С чего бы? Наверняка варнаки какие-нибудь. Беглые. Потому и Китоя сторонятся, и в Тункинскую долину боятся выйти.

Вернувшись, он снял промокшие ичиги и насадил на рогатины у огня. Хотел было портянки посушить на горячих камнях, но не решился – очень уж стойкий аромат пойдёт.

Лука тем временем набрал воды в другой котелок и стал готовить чай.

– Всю дрянь уже поназаваривал, – ворчал на него Фрол. – Что на этот раз?

– Ишь ты – «дрянь»! Всё самое лучшее в округе собираю, – возмутился мужик. – То башмачки заварю, то смородинку. Волчью травку бросаю. Все они травки пользительные!

Чай быстро поспел. Лука передал кружку и Никита с жадностью хлебнул отвар. Он обжег губы и похлопал по рту ладошкой – так делала мать.

– Кириллиха-то твоя хороша? – спросил Лука.

– Хороша, коли спит или дома нет, – буркнул Никита в кружку.

– Да я не про то. Красивая?