Изгои. Сделка с совестью

Изгои. Сделка с совестью
Денис Басацкий

Первый рабочий день младшего сотрудника конвойной службы Максима Жданова выдался весьма ответственным. В составе группы молодому человеку следовало сопроводить обычного арестанта из сибирской колонии до ближайшего города, желательно живым и без прочих форс-мажорных происшествий. Воодушевлённый будущей поездкой, конвоир забирается в кузов старенького автозака, ещё не догадываясь, что спустя несколько часов лицом к лицу столкнётся с неприкрытой коррупцией, человеческой трусостью и предательством, коими пропитан весь уголовный мир. Впрочем, Максим лично преступит закон, оказываясь втянутым в паутину криминальных интриг, повлёкших за собой смертельную опасность. А тот, кто виделся злейшим врагом, вдруг станет единственным спасителем.

Денис Басацкий

Изгои. Сделка с совестью

Дисклеймер

.

Данное произведение может содержать в себе сцены насилия, злоупотребления алкогольной продукцией, табакокурения, употребления запрещённых веществ, секса, деструктивного образа жизни, суицидальных мыслей и наклонностей, аморального поведения и использования нецензурных выражений.

Данное произведение не направлено на возбуждение ненависти, вражды, уничижения достоинства человека, равно как и группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, недееспособности, а также принадлежности к какой-либо социальной группе, в том числе общественной нравственности, неуважение к обществу, государству, представителям власти и официальным государственным символам РФ.

Данное произведение не пропагандирует нетрадиционные сексуальные отношения, предпочтения и смену пола, ЛГБТ сообщества, трансгендерность, беспорядочные половые связи, аморальное поведение, педофилию, оскорбление чувств верующих, изготовление, употребление и незаконный оборот наркотических веществ и их аналогов, романтизацию криминальной жизни и запрещённых организаций на территории РФ.

Данное произведение не содержит призывы к действиям, в результате которых может быть нарушена территориальная целостность РФ, а также лозунги с публичным позитивным отношением к отделению части территорий России, фейки, ставящие под угрозу жизни людей, безопасность населения и территории, призывы к несанкционированным публичным акциям и массовым нарушениям общественного порядка, террористическим актам и актам насилия против военных, гражданских и иных лиц и инфраструктуры, а также призывы к их оправданию.

Убеждения персонажей не обязаны совпадать с убеждениями автора, а автор не несёт дискурсивной и иной ответственности за поведение персонажей, их эстетические вкусы, вредные привычки и сексуальные предпочтения.

Данное произведение основано на реальных событиях, при этом все персонажи вымышлены, а любое совпадение – случайность.

ИК-13, где-то в Сибири, наши дни.

– Осётр, «хозяйка» ждёт. – сутулый паренёк лет двадцати в грязной майке поверх спортивных штанов с вытянутыми коленками мялся в продо?ле, не решаясь зайти внутрь тюремной камеры без особых на то оснований. Заполучив утвердительный кивок, он всё же быстренько скрылся обратно, растворяясь во мраке обшарпанных стен и весьма дово?льничая собой, ведь смог выполнить важное указание и услужить авторитетному человеку. В тюремных бараках такая способность довольно часто поощрялась всякими ценными штуками – мешочком чайной заварки, пачкой крепких сигарет или ложкой бурого героина. По последнему благу парень грустил более всего, всё ещё надеясь, что когда-нибудь, пока мотается долгий срок, ему выдастся шанс хорошенько вмазаться.

Свесив ноги с тюремных нар, седовласый мужчина нащупал мягкие домашние тапочки, и, опираясь ладонями на железный край постели, неспешно поднялся с тюремного матраса. Довольно крупный, даже близкий к полноте, Джавид Асатиани по кличке Осётр вот уже четверть века скитался по лагерным ссылкам, редко задерживаясь на воле дольше нескольких лет. Хотя нахождение взаперти в периметре сибирской колонии, обнесённой колючей проволокой, не мешало успешно управлять своей криминальной империей. Так что, как ни крути, мужчина являлся человеком высшего звена в преступной иерархии, впрочем, никогда не представляясь «законником». Ему сподручней была характеристика, записанная в личном деле ещё в детской комнате советской милиции – грузинский вор.

Выйдя из камеры в тюремный коридор, Джавид бросил взгляд в сторону скучавшего корпусно?го с пышным пузом, торчащим из-под камуфляжной робы. Мужчина тут же убрал мобильник за спину, вытягиваясь по струнке, будто на плацу заприметил славного дедушку-генерала. Охранять покои авторитета – лучшая должность из всех возможных, потому утратить доверие грузина не входило в планы нерадивого сотрудника. Не сказав ему ни слова, старый арестант проследовал вдоль закрытых камер к лестничному отсеку, огороженному от помещений камерного типа двумя решётчатыми дверьми. Клю?чник суетливо отворил замки, бренча массивной связкой и желая предоброго утра, а Джавид, мрачно улыбаясь, спустился по серой мраморной лестнице на этаж ниже. Потратив ещё какое-то время, пока следующий сотрудник отворит решётки, важный арестант проследовал до конца коридора к кабинету начальника колонии. В назначенный час их ожидал серьёзный разговор.

кабинет начальника ИК – 13, полковника Ю. В. Дымова, утро.

Помощник громко отрапортовал о появлении визитёра, да так мощно, как учили в школе полиции, что ненароком заставил полковника Дымова вздрогнуть от неожиданности. Утренняя чашка крепкого кофе пролилась несколькими каплями на важные документы на столе, потому раздражённый начальник принялся размазывать кофейную жижу рукавом офицерского кителя. Как только Джавид Асатиани зашёл в кабинет, Дымов сменил причинный гнев на милость.

– Ах, Джавид, заходи дорого?й, давно не виделись.

– Дела, сам понимаешь, некогда штаны просиживать.

– Ну да. – будто смутился начальник, пододвигая на край стола свежую кружку кофе. Старый грузин проигнорировал услужливый выпад, облокачиваясь на спинку кресла и вытягивая правую руку на стол, слегка касаясь подушечками пальцев лакированного дерева. Медленно проводя пятернёй по скользкой поверхности, арестант вдумчиво наблюдал за начальником колонии, ожидая, покуда полковник первым заведёт разговор. Впрочем, довольно скоро так и произошло.

– Не буду томить, времени не так много, потому сразу к делу. И вот я по какому вопросу… – полковник замялся, втягивая полной грудью спёртый кабинетный воздух. Дымову категорически не нравилось, что он – бравый офицер, должен выслуживаться перед каким-то зэком, пусть и всегда получая завидный взяточный бонус, тем не менее чувствовал себя каждый раз весьма скверно. Хотя деньги, не учтённые в налоговой декларации, любил с особым трепетом, а Осётр имел возможность ими поделиться. Так что все разговоры сводились к тому, что Дымов давил на жалость, сопел и клянчил денюшку, словно маленькое капризное дитя возле юбки строгой матери.

– В третьем корпусе крыша потекла. Сейчас ещё сами справимся, залатаем как-нибудь, но на будущий год нужно кровлю менять полностью.

– Сделаем. – сухо ответил грузин.

– Ещё в бане душевые лейки прохудились, в трубах совсем напора нет, кафель отвалился – всякий банный день проходит словно каторга. Мужики беснуются, грозятся на работу не выйти, а у меня план, сам понимаешь, лес валить будет кто потом?

Асатиани вдруг нахмурил густые брови, чувствуя наверняка, что дело куда серьёзнее, чем обсуждение ремонтных работ, потому без утайки произнёс, прищуривая веки.

– С мужиками я вопрос решу да лейки твои сменю, вопросов нет. Только ты мне скажи, дорогой начальник, неужели просился о встрече по столь несущественным вопросам? Сам прекрасно знаешь, покуда я здесь, бытовые условия будут на уровне, я над арестантами глумиться не позволю.

– И то правда… Послушай, я знаю наперёд твоё мнение на сей счёт, ты – вор старой формации, «в законе», и я это уважаю. Но, быть может, настало время возобновить канал сбыта? Всё-таки большие деньги теряем, могли бы до конца жизни бед не знать. Я не жалуюсь, но пока ты не заехал к нам, времена были светлые, не то что сейчас, одни убытки. И не за себя радею, а за наше общее дело, потому прошу – прими для всех нас единственно верное решение.

Дымов оформил свой праведный спич закуренной сигареткой, нервно теребя потухшей спичкой возле пепельницы. Вот уже четвёртый год, как Джавид Асатиани попал в ИК-13, полковник терял баснословные деньги только лишь потому, что грузин запретил всякое распространение наркотиков в периметре зоны, а без согласия «смотрящего» никто не имел права заниматься столь грязным делом, даже, казалось бы, с благословения непосредственного начальства. Когда Дымов впервые намекнул на возобновление нелегального сбыта, Осётр и вовсе пригрозил всеобщим лагерным бунтом с погромами, поджогами и сменой режима, чего полковнику крайне не желалось. А достроить дачу в двести квадратов из мраморных скандинавских блоков на семнадцати сотках элитного лесничего угодия – ну уж очень. Более того, губернатор области, депутат Законодательного собрания и несколько высших чинов, будучи соседями по элитному товариществу, уже неоднократно намекали, что полковнику Дымову следует быстрее закончить со строительством и не портить девственные виды лесного массива своим каменным недостроем. Иначе прокуратора может заинтересоваться мутной схемой с присвоением национальных богатств в пользу личного обогащения, а полковник и вовсе выйдет крайним. И обязательно вернётся к себе на зону, но уже в качестве осуждённого. Так что Дымов совершенно точно заинтересован, чтобы ситуация с наркотрафиком разрешилась в его пользу, дом достроился и полковник, наконец, зажил «по-человечески». И на пути к счастливой пенсии стоял лишь старый и весьма упёртый грузинский вор.

– Нет, будет так, как есть сейчас, что-нибудь ещё? – произнёс авторитет, вставая из кресла.

– Больше ничего. – полковник поджал губы от злости и выпучил карие глазки так, что на щеках и переносице проступили багровые пятна. Его голос предательски задрожал в отличие от оппонента, излагавшего мысли взвешенно и без суеты.

– Хорошо, что мы друг друга понимаем. Тогда подготовь машину на завтра, мне нужно до полного вечера отлучиться по делам. А как приеду, будем решать вопросы с ремонтом, верно?

– Конечно, Джавид, как скажешь. – ответил полковник, опуская взгляд в документы. Он ожидал совсем иного решения, ещё надеясь, что не дойдёт до крайних мер, но Осётр не оставлял другого выбора. Когда арестант отдалился от кабинета на приличное расстояние, Дымов с горечью выдохнул, набирая номер в мобильном телефоне. Спустя несколько гудков, мужчина вкрадчиво произнёс:

– Завтра утром – выезжает, к вечеру будет в городе, да… По конкретному месту точности нет, будем ждать дополнительной информации… Сопровождение? Их тоже «в расход», если угодно, так даже правдоподобней выйдет. Ну всё, отбой.

Закончив разговор, полковник Дымов с силой ударил кулаком по деревянной шкатулке с позолоченными вставками, простоявшей весь разговор на столе, опрокидывая подарок на замызганный узорчатый линолеум.

ИК – 13, камера 404, вечер того же дня.

Джавид Асатиани хоть и жил в отдельной камере, каждый вечер собирал близких арестантов, чтобы решать насущные вопросы, улаживать конфликты, да и попросту перекинуться парочкой житейских историй, дабы не отдаляться от людей. Среди прочих, вхожих в авторитетный дом, был Ко?да – русский паренёк, мотавший срок за кражу деревенского мотоцикла. Он был не столь образован и академически умён, как ровесники на воле, но бесконечно старателен и справедлив, жадно впитывая тюремные мудрости более опытного товарища. Парня часто обзывали «торпедой» Осетра, ибо в спорных вопросах отважно и беспрекословно разделял взгляды грузинского смотрящего, впрочем, как и остальной мужицкий люд. Сегодня Кода выглядел по-особенному счастливым.

– Братва, прошу чуть тишины. – арестанты, прежде шумно играя в карты и травя байки, затихли, обращая взоры на парня, стоявшего по центру камеры. Кода держал руки на пояснице, что-то пряча за спиной и не скрывая восторга, торжественно продолжил:

– Завтра в нашем общем доме праздник – юбилей друга, учителя и старшего товарища, Джавида Асатиани. Мы искренне желаем тебе процветания и долгих лет жизни, благодарим за бесконечную мудрость и данные тобой советы, с которыми мы вместе идём по жизни. Так что прими этот скромный подарок в знак нашего глубокого уважения. Батя, это тебе, от всей души.

Тюремная камера заполнилась аплодисментами и одобрительными возгласами, покуда Кода протянул грузину небольшой свёрток. Развернув белую тряпку, авторитет обомлел – в его ладонях лежала деревянная резная икона в золотой оправе с изображением Асатиани в образе святого мученика с нимбом над головой. На обратной стороне гласила памятная надпись «от братвы». Вещица весьма ценного порядка, изготовленная в тюремной мастерской, потому особенно растрогала старого грузина.

– Спасибо мужики, никакие богатства не сравнятся с тем, что находится сейчас в моих руках. Это ваше признание, значит, я не свернул с праведной дороги. Посему жму руку и уважаю каждого в ответ. Вы всегда сможете прийти ко мне в дом, и будьте уверены, за оказанное мне доверие я оплачу радушием.

Арестанты радостно гудели, пока Осётр лично благодарил каждого, кто находился в камере. Когда очередь дошла до Коды, мужчины крепко обнялись в знак дружбы, и парень, будучи самым расторопным, предложил всеобщий восторг закрепить отменной пьянкой.

– Джавид, может, сабантуй организуем? А то как-то неудобно, завтра уезжаешь, и не отпразднуем вовсе. Ты только скажи – вмиг столы накроем, братва только рада будет.

Грузин сменился в лице, выказывая некую обеспокоенность, потому тихо произнёс, не привлекая внимания:

– Не время балы? устраивать, мой друг, нынче тревожные обстоятельства зарисовываются. Лучше скажи, не откажешь ли мне в партейке?

– Ещё спрашиваешь, конечно, тем более я обязан взять реванш за все прошлые проигрыши.

Кода выудил из мешка особые нарды из древесной ольхи, пропитанной известковым молоком – жидкой кашицей из воды и извести для усиления натурального красного цвета, принимаясь раскладывать фишки на доске. Взяв в руки кости, Джавид сразу выбросил дубль, продвигаясь по полотну.

– Что-то неладное творится в зоне. Хозяйка вновь поднимал вопрос о сбыте, оппозиция Маги растёт – многие недовольны положением дел, да и завтрашняя «сходка» в городе может существенно поменять расклад. Так что ты должен быть внимателен и крайне осторожен в моё отсутствие.

– О чём речь, батя. Одно твоё слово и мы всех положим. Будем кровавыми соплями утираться, но шагу назад не ступим.

– Похвально, но всё же не сто?ит прыгать на рожон, пока финка тупа. Действуй всегда по уму и с пустым сердцем. И ничего не предпринимай, пока я не разрешу.