Красный лёд

Красный лёд
Денис Александрович Игумнов

Секта тоталитарного толка воспитывает адептов учения "Святого Пламени", отбирает лучших, ставя перед ними задачи "сцепок" – задачи осуществления волевых усилий преодоления и изменения себя, акций противодействия криминалу, экстремизму, создания сетей пуповины храмов "Сырой руды". Через индивидуальные сцепки мастера учения – Кондукторы, ведут лучших бойцов – Проводников, к единой и главной цели секты – к захвату ключей от иной реальности, обладанию знанием потусторонних технологий, власти над миром живых и мёртвых. Для осуществления давнего замысла тайного вождя учения "Пламени" – Машиниста, в Антарктиду, на секретную нацистскую базу 211 "Новый Берлин" отправляется отряд сцепщиков. Но не все сектанты разделяют взгляды их руководства и преследуют свои цели, накрывающие экспедицию красным саваном ярости и безумия. Сможет ли отряд добраться до "Новой Швабии" или найдёт свою смерть на просторах ледяной пустыни?

Содержит нецензурную брань.

Денис Игумнов

Красный лёд

Часть первая. Экспедиция в рай

Глава 1

Большой круглый зал центрального пупка – храма-чрева Сырой Руды, полностью заполнили адепты учения пуповины Святого Пламени. Сегодня в ночь на шестое мая они принимали клятву Проводника. Наутро все пять тысяч новоиспечённых Проводников, следуя программе назначенных им испытаний, отправятся в мир за первой их сцепкой.

Четыре Кондуктора, четыре главы центрального пупка – перекрестия прицела снайперской винтовки учения Святого Пламени, наводимой общей дланью организации по воле провидения, стояли незыблемыми столпами веры на полукружье возвышения сцены. Выступая, как ведущие, как направляющие порыв массы адепты, они никак не ограничивали их волю, показывая пути, освещая возможности и лишь одного требующие от них – самостоятельности в выборе целей и решений. Пятичасовой ритуал трёх последовательных медитаций, вводящих ум в изменённое состояние восприятия информации, остался позади, за стенами чрева вставало солнце. Тьма отступала, братья символически, в мыслях, прошли ночной путь, оказавшись на пороге рассвета. Оставалась клятва.

Белый зал с высокими позолоченными лепными потолками окружали идущие стальными хромированными, доведёнными полировкой до состояния железного зеркала, клинья, поднимающиеся от самого пола и вплотную прижимающиеся, вырастающие из стен и покоряющие их треугольные декоративные колонны. В промежутках между клиньями висели белые полотнища с изображениями стадий преображения новичка в воина воли. Похожие на синие иероглифы фигуры адептов меняли стойки, эволюционируя из сидящего белого человечка, расслабленного, внимающего красной точке, стоящей в зените, до вбегающего в восходящий диск солнца с чёрной точкой посередине. Полотнища колыхались: на них снизу дули струи воздуха из вентиляционных труб, спрятанных в стенных нишах, создавая иллюзию движения. Фигуры, обозначающие прогресс адептов "Пламени", словно живые, принимали участие в выпускном митинге учения.

Построившись ромбом, одна из вершин которого направлялась к центру зала, одетые в коричневые военные мундиры без знаков различия, Кондукторы сменили змейку медитации на двойной треугольник повышенного внимания. Глаза открылись, стоявший впереди всех Кондуктор, вытянув вперёд руки с растопыренными пальцами, начал:

– Я – это вы. Вы – это я, – чуть ли не шёпотом произнёс Кондуктор. Хоть и слабые звуки прозвучали проникновенными словами, достигшими, в конце концов, за счёт великолепной акустики зала, ушей каждого адепта, стоящего в последнем ряду. Получалось так, что Кондуктор будто бы общался с каждым по отдельности, но и со всеми братьями сразу. Волшебное впечатление усилилось после того, как с шёпота Кондуктор резко перескочил на децибелы сирены воздушной тревоги: – Вождь стая!!! Смерти нет!!! – От крика до доверительного сообщения тайны: – Ты смотришь на пламя – ты видишь будущее. Ты умрёшь, – говорит с холодом тысячи холодильных камер тысячи моргов в голосе Кондуктор, указывая пальцем на адепта, стоящего в первом ряду, – и ты умрёшь, – продолжает кондуктор, указывая на адепта, замершего у дверей, – и я умру… Вождь стаи бессмертен!!! – провозглашает оратор незыблемую истину на все века истории людей. – Убивай своё маленькое я, – тихо, – культивируй большое МЫ! – громко, как разряд молнии. – Мы восток. Мы запад. Мы юг. Мы север. – Зал откликается, задорно, в порыве, без подсказки реагируя на поднятый вверх кулак Кондуктора и дружно выдыхает: "МЫ!"

Температура в зале падает с двадцати одного комфортного градуса до освежающих, пробуждающих, всего десяти. Климат-контроль здания нагоняет в круглый зал ветром прохладу. Разум братьев очищается, становясь прозрачным, похожим на горный хрусталь.

Кондукторы перестали раскачиваться в такт порывам искусственного ветерка, место первого выступающего занимает лидер с правой вершины. Он, подхватывая знамя речи, поднятое братом, продолжает речь. Его голос не звенит, как у первого, а гудит трубами Армагеддона:

– Выходя из чрева, я выхожу в мир, чтобы очищать, чтобы очиститься, чтобы вернуться. Совершить сцепку, изменить судьбу. Отдаю себя на суд Святого Пламени. – Зал, не дожидаясь команды, ухнул единой глоткой: "Отдаю". – Обещаю вернуться по завершению сцепки. – "Обещаю". – Буду оставаться в миру столько сколько этого потребует путь. – "Буду". – Освобождаюсь от себя, чтобы выросли "МЫ". – "Освобождаюсь".

Кондуктор, сделав шаг вперёд, вскинул к небу кулак. В ответ зал взрывался:

– Отдаю! Обещаю! Буду! Освобождаюсь!

– Каждый готов. Каждый один и часть целого. Каждый? – Кондуктор спрашивает, даёт последний шанс сомневающимся, не давая никакого шанса оставаться слабым.

– МЫ!

На лестнице, ведущей в храм-чрево Сырой Руды, в начале подъёма стояли Кондуктор, тот, который открыл сессию клятвы будущих Проводников, и адепт, получивший первое своё самостоятельное задание на сцепку – Тимур Акулов. В отличие от маститого Кондуктора, солидного мужчины сорока с лишним лет с мясистым, обветренным лицом морского волка, начавшего терять посеребрённые пережитыми потрясениями волосы, успевшего сменить военный мундир на костюм, и переобуться, отказавшись от армейских ботинок в пользу начищенных до блеска туфлей, Тимур переодеться не успел. Так же одетый в свободную зелёную рубаху и широкие голубые штаны, на ногах кеды, Тимур внимательно слушал, что ему говорил наставник-куратор.

Акулову повезло, он стал исключением из правил, попав в обойму наблюдаемых самим старшим Кондуктором совета Сечения. Обычно с братьями новичками первой ступени до того, как они совершали первую сцепку, занимались Проводники, вернувшиеся из мира. Так в "Пламени" соблюдалось условие преемственности и духовного роста, неограниченного догматами, неизбежно накапливающимися любыми людьми с возрастом. Такой подход работал в целом, но иногда выгоднее и правильнее было самых способных адептов проводить в обход обычного лабиринта, выводя прямо на цель. Кондуктор Влас проводил первичные собеседования с претендентами на звания адепта самолично. Тимур ему сразу приглянулся. Понаблюдав за ним в стенах "Чрева" с месяц, он забрал его к себе под крыло.

Адепты уже, как час, разъехались по маршрутам, полученным загодя. Три старших Кондуктора вернулись в кельи, а Влас провожал Тимура, напутствуя, волнуясь за девятнадцатилетнего мальчика, как за собственного сына. Румяное солнце освещало окраину города гиганта, молодые липкие листочки деревьев таинственно шелестели; редкие машины проносились по серевшей вдали полоске трассы федерального значения. Утро первого, самостоятельного дня жизни Акулова начиналось с разговора с куратором. Не так уж плохо. Он хотел продлить этот момент, чтобы отсрочить хотя бы на минуту обретение самостоятельности. Тимур жаждал и боялся, никак не выказывая волнения внешне, но знал, что Влас знает о его тревоге. Кондуктор взял Тимура за плечи, заглянув ему снизу в глаза, продолжил говорить:

– Расслабься, малыш, – пожелание низкорослого наставника своему высокому жилистому, хоть и худому ученику, звучало, как шутка. Влас знал, что и как говорить имеющему взрывной характер Тимуру. – Волноваться перед сцепкой – нормально.

Тимур задумчиво потёр переносицу, ему не понравилось, что наставнику удалось так легко прочесть то, что у него творилось сейчас на душе. Кому понравиться, когда его читают, как открытую книгу? Никому, тем более такому человеку, как Тимур, – с тяжёлым характером, любящим самостоятельность в выборе пути. Широко раскрыв, вылупив глаза, как он это обычно делал, когда его что-либо не устраивало (бесило, раздражало, доставало, или просто эмоционально включало), он спросил:

– Не понимаю, почему у остальных в списке программы сцепки значиться не менее четырёх целей, а у меня всего одна?

– Не беспокойся, так нужно.

– Вы считаете меня недостойным, что ли? Или слишком молодым для серьёзных дел?

– Тебе девятнадцать – оптимальный возраст для мужчины, чтобы начать путь воли. Пожалуй, на твою долю выпало самоё сложное испытание. Обычно, чтобы Проводника допустили до пополнения состава "Пламени", он должен совершить ни одну сцепку. Ты же получил возможность показать на что способен сразу.

– Да ну, как-то несерьёзно это. Я рассчитывал на большее. Мне кажется, я заслужил, чтобы ко мне относились серьёзно.

– Вот спорщик. Не подумай, что я тебя успокаиваю, Тимур, ты отлично знаешь, что обманывать тебя я бы не стал. Тебе на первый взгляд кажется, что цель легко достижима. Не делай ошибки, предупреждаю, подойдёшь к сцепке спустя рукава и у тебя ничего не получится.

– Не имею такой дурной привычки.

– Знаю. Но ты наверняка рассчитываешь справиться с заданием легко?

– Да, уж чего легче? – не стал скрывать свои чувства Акулов.

– Хм. Можешь просчитаться. Повторяю: твоя сцепка сложнее многих. Ты меня понял?

– Понял, – выкатив глазные яблоки до той крайней степени, когда они вот-вот выскочат из орбит, недовольно буркнул упрямый Тимур. Он понимал всю справедливость замечаний Власа, но ничего не мог поделать с собой. Он не любил, когда что-либо не вписывалось в его ожидания. А здесь вместо десятка подвигов ему подсовывали нечто непонятное, невразумительное. Ну раз Влас говорил, что сцепка не чета остальным, значит так и было. Тимур верил ему, но мириться с тем, что ошибся, не хотел.

Влас вздохнул, квадратные плечи пошли вверх, мощные грудные мышцы приподнялись, он вновь приобнял Тимура за плечи.

– Как знаешь, малыш, тебе решать. Учти, пока не выполнишь сцепку не возвращайся. Ну иди. Да закалит тебя пламя. – Благословив подопечного на сцепку, кондуктор поднял кулак, направив его вертикально в зенит.

Тимур, ответив точно таким же знаком, коротко боднув головой в белогвардейском приветствии, спустился по лестнице, зашагав к остановке маршруток. Он шёл не оборачиваясь, всем существом ощущая внимание старшего Кондуктора, провожающего Тимура взглядом до тех пор, пока он не скрылся за бетонной глыбой современного торгового центра.

Глава 2

На собеседование Тимур пришёл вовремя, но пришлось подождать пока высокая комиссия – комиссия в составе трёх девушек и двух парней студентов, расправлялась с его конкурентом на место в их группе. В середине мая на сайте института во вкладке, касающейся внеучебной жизни обучающихся премудростям академических наук, вывесили объявлении о начале набора в группу туристов, собирающихся в свой третий ежегодный поход в июле. Четверо походников из пяти учились в одной группе. До этой весны в их составе числился шестой участник, которого большинством голосов выгнали как недобросовестного лгуна, способного подвести в последний момент, что произошло однажды прошлым летом и весьма вероятно могло произойти и этим. Кроме того, Денис Мельник (так звали проштрафившегося туриста) отличался избыточным наличием в ассортименте его характерных черт лени. Он постоянно ныл, выдвигал претензии, шантажировал наличием у него в распоряжении трёхместной палатки. С нормальными палатками клуб туристов любителей испытывал дефицит, профком никак не решался спонсировать покупку новых палаток, а старые годились разве что на съемки фильма ужасов – две одноместные и две двухместные, возрастом в четверть века, замызганные, перешитые и с таким количеством заплаток, что казалось, что палатки состоят из них одних и мелких незаштопанных дырок, которых с каждым походом становилось всё больше. Тяжёлая брезентовая ткань не дышала, ребята в этих палатках спали словно в парилке, а через дырки поступал не столько воздух, сколько проникал сырой сквозняк на пару с прожорливым комарьём. В дождь же ткань и вовсе не держала, походники ночевали в лужах. При смене состава турклуба доставшиеся в наследство палатки использовали всего один раз, в самом первом походе, новым составом. На следующий год ребята подготовились лучше.

Пока жареный петух не клюнул, туристы как-то обходились без запасных вариантов. Скинувшись перед вторым походом, купили трёхместную палатку для девушек, а Мельник обеспечил современным походным жильём парней. Такая лёгкая вместительная палатка, как у Мельника, стоила порядка шестидесяти тысяч рублей: из дышащей ткани, с подогревом пола, с вентиляционными клапанами, с множеством карманов, с дополнительным освещением. Для того, чтобы такую суперпалатку поставить, требовалось не больше пяти минут. Два входа, навесной тамбур с сеткой, защищающей от насекомых. Лучше и придумать сложно. К сожалению, денег у иногородних студентов, живущих в общаге, и на еду-то не всегда хватало. Ждать прихода дополнительных средств от семей не приходилось. Это москвич Мельник мог себе позволить купить палатку экстра-класса. Лимит сбережений туристы исчерпали ещё в прошлом году, когда купили палатку девочкам, и вот перед летним походом им пришлось устроить конкурс на освободившееся, после ухода Мельника (обиженный в лучших чувствах раздолбай, естественно, не соизволил оставить палатку ребятам хотя бы на сезон), вакантное место. Можно обойтись отечественной дешёвой палаткой, купив её за пять тысяч, но руководитель клуба категорически выступал против такого решения, настаивая на промышленно изготовленном временном доме высшего класса. Девочкам итак досталась палатка российского производства, проверенной фирмы, обошедшаяся клубу в пятнадцать тысяч. Средний уровень. Если бы ребятам не удалось найти туриста на место Мельника, пришлось бы, конечно, покупать что подешевле. Не лучший вариант для клуба. Такие недорогие палатки заслужили название – "одноразовых". А ребята хотели солидного комфорта и долговечности.

Не сказать, чтобы к действительным туристам выстроилась очередь: на конкурс явилось всего трое. Первый – парнишка с первого курса Серёжа, худенький цыплёнок, ожидал, что ему всё необходимое предоставит клуб.

– Ну а деньги у тебя на билет есть? – Света, вторая значимая фигура в клубе, после их руководителя, лидера Адама, не стала миндальничать, а спросила напрямую то, что другие подозревали, но не решались озвучить в качестве вопроса. Крашенная, коротко стриженная под солдата новобранца блондинка, красивая, зеленоглазая, с большим хищным алым ртом, нравилась парням, неизменно вызывая у них разные забавные сексуальные желания, но её самоуверенность их же и отпугивала. Бойкая на язык Света легко давала неловким ухажёрам от ворот поворот. Она всё привыкла решать сама, и выбор в поиске для себя идеального мужчины она оставляла за собой. Пару неудачных романов на втором курсе сделали её круче, зацементировав в образ непреступной снежной королевы. – Отвечай, чего молчишь?

– Сколько нужно? – едва не заикаясь, спросил Серёжа.

– На билет туда-обратно – шесть тысяч, плюс тысячи три провиант. Итого: девять тысяч, если у тебя, конечно, снаряжение есть, – объяснил Адам – крупный парень с широкой костью. Особенно впечатляла толщина его костей в запястьях, она подошла бы и армрестлеру профи. Блондин, но не крашенный, как Света, а натуральный, он носил усы, малозаметные на его розовом лице из-за своего светлого пшеничного цвета. Принципиальный, добрый увалень, этакий Михаил Потапыч, справедливый и умный. Он жалел претендента, но следовал принятым на совете клуба требованиям: прежде всего, претендент должен уметь обеспечивать себя сам. – У тебя есть мешок, одежда для похода?

– Нееет, – протянул Серёжа. – Я думал дорогу оплачивает клуб. В школе у нас так было.

– У нас не школа. Много думаешь. Что, в общем-то, не плохо, но в не этом случае, – вступил в разговор Дима – прямой, осанистый, словно палку проглотил, второй парень в группе. Он, сердито фыркнув, повёл накаченными на турнике плечами, обратившись к коллегам: – Ну что, отпускаем Сережу, ответ дадим позже?

– Зачем человеку мозги крутить? – Властелина выступала за честность. Раз не подошёл, нечего дарить мальчику необоснованные надежды на положительное решение. – Все со мной согласятся, если скажу, что ты нам не подходишь. Извини, говорю как есть. – Голос Властелины звучал мягко. Поправила длинные волнистые рыжие волосы, посмотрела, сузив глаза, на Серёжу. Властелина, в отличие от Светы, обладала не дикой красотой, а выделялась среди сверстниц женственной грацией. Плавные движения, томные взгляды, полуулыбки, губки бантиком и изумрудные омуты глаз, в которых так легко утонуть. Ни одного мальчика с их потока Властелина свела с ума, но не было такого студентика, который мог бы похвастаться, что завоевал её сердце. Странно, что она пошла в туристы. От нечего делать, да поддавшись на уговоры Светы, с которой они приехали поступать из родного Ачинска, Властелина обосновалась в клубе. Не об этом она мечтала, приехав в столицу. Её ожидания в плане толпы московских женихов, вставших в очередь за её сердцем, не оправдались, но она не отчаивалась, знала, что среди навоза нищебродов обязательно сверкнёт жемчужиной её принц на белом мерседесе.

– Ладно. Ты иди, – сказал Адам, а потом, словно вспомнив, добавил в след Серёже: – Если хочешь, приходи на следующий год. Может быть, что-нибудь придумаем. – Адам, в последний момент увидев, что Серёжа по-настоящему расстроился, пожалел паренька.

Услышав слова утешения, Серёжа, махнув головой, поспешно скрылся за входной дверью. Собеседования ребята проводили в комнатушке на втором этаже общежития, выделенной их предтечам проректором по учебной работе под клуб. Очень удобно. Места маловато: хватило на стол, стулья и шкаф со снаряжением.