Служить и защищать. Сборник рассказов

– Уж да… – пробормотал обалдевший Марков.

***

Кирилл шел по переулку. Быстро, гонимый желанием поскорее выплеснуть свою ярость, разъедающую изнутри. Почему судьба так над ним поиздевалась? Почему одним все: семья, родители и их любовь, а ему хрен на блюде? Его предали, считай, с самого начала его никчемной жизни, смысл которой сейчас только в одном – месть!

Он не заметил, как перешел на бег, спеша туда, где мог найти выход своей злобе. К складам, где обычно собирается ночами весь сброд!

Уже выбегая из переулка на главную улицу, он увидел сидящую под фонарем бродяжку. Она натягивала носок на ногу, пыхтя сигаретой, прилипшей к углу рта. Огляделся по сторонам. В этот ночной час было пустынно, лишь вдалеке, на выезде к железнодорожному мосту, наблюдалось оживленное движение. Сбавил шаг, плотнее натянул капюшон.

– Привет! – он присел перед ней. Бомжиха шмыгнула носом.

– Ну что еще? – плаксиво отозвалась она. – Вам, ментам, заняться, что ли, нечем? Сижу, никого не трогаю.

– Да я не мент! – успокоил ее Кирилл. – Выпить не с кем.

– А мне выпить нечего! Надо же какое совпадение! – повеселела бомжиха.

– Да не вопрос! – Кирилл вытащил из кармана чекушку.

– Мало, – разочарованно протянула маргиналка. – Тем более, на двоих…

– Да можешь хоть все выпить! – ответил Кирилл. – Мне просто поговорить не с кем.

Грязная рука потянулась за бутылкой. Пальцы схватили воздух, потому что Кирилл резко спрятал ее за спину.

– Не здесь! Хочешь, чтобы нас менты приняли за распитие на улице? Пойдем туда! – он показал в сторону переулка.

– Ага, а там изнасилуешь, да? – хрипло засмеялась бомжиха. – Ты хоть личико покажи, должна же я знать, для кого честь сорок лет берегла.

Кирилла передернуло от этих слов. Ему вдруг захотелось прибить ее прямо здесь. Вот такие вот, как она, спят с кем попало, а потом рожают таких, как он! А затем выбрасывают!

– Там покажу, пойдем! – сдерживая раздражение ответил он. Пошел, не оглядываясь.

Бомжиха, кряхтя встала и, прихрамывая на ногу в одном шерстяном носке, пошла за ним. Краем глаза заметила, как белая Калина завелась и медленно вырулила на главную улицу.

***

Они остановились у огромной кучи сваленного строительного мусора. Кирилл огляделся – место идеальное. Никого и темно. Щели между складами – если что, можно уйти незаметно и быстро.

Бомжиха в предвкушении потерла руки.

– Ну, давай уже! Трубы горят!

Кирилл полез в карман и вместо бутылки вытащил сложенный нож. Ловко повертел. Нож, свистя, раскрылся, обнажая длинное лезвие.

– Э-э-э, ты чего удумал? – испуганно спросила маргиналка. – Это ты, что ли, народ тут режешь? Я слышала!

– Я! – выпад рукой с ножом. К его удивлению, бомжиха молниеносно перехватила руку, развернулась и перекинула его через плечо. Кирилл рухнул на доски, ломая их спиной. Судорожно откатился в сторону. Вскочил. Выпавший нож воткнулся в песок, тускло поблескивая сложенными крыльями рукоятки.

Кирилл схватил отрезок полипропиленовой трубы и с воем набросился на нее. Удар с разворота локтем в грудь заставил его согнуться пополам, жадно хватая ртом воздух. Удар ноги в лицо отбросил на спину, на заляпанную известью землю. Капюшон слетел с его головы. Оксана вздрогнула.

Вытянутая, бугристая, покрытая клочками волос, неестественно большая голова. Глубоко посаженные глаза под низким покатым лбом. Плоский перебитый нос. Скошенный, почти отсутствующий подбородок и уродливый шрам от плохо зашитой заячьей губы. Ни один гример не добьется такого эффекта, так поиздеваться над человеком может только природа.

Кирилл вскочил, ловко запрыгнул на сложенные строительные леса, подтянулся и вскарабкался на крышу.

– Стоять! – заорала Оксана, но беглец уже исчез из виду.

«Лучше уж совсем без него!», – подумала она, одним движением скидывая единственный ботинок, который только мешал. В одних носках забралась на леса, подтянулась и забралась на крышу. Поднялась и тут же увидела свой второй ботинок, залетевший на крышу десятью минутами ранее. Заорав от досады, махнула рукой и побежала по битумной поверхности.

– Убегает по крыше склада! Преследуйте внизу! – орала она на бегу в микрофон. Достала из-за пояса пистолет, сняла с предохранителя и оттянула затвор.

– Стоять! – задрала руку, стреляя в воздух. Кирилл лишь прибавил ходу.

***

– Упокой Господь ее душу! Хороший человек была Валька!

Троица бомжей, скучковавшись, подняли пластиковые стаканчики. Выпили не чокаясь, занюхали рукавами. Одновременно вздрогнули от звука выстрела, прозвучавшего совсем рядом.

– Стреляют, что ли? – испуганно прошептал бомж в кепке.

– Да ну! Опять эти недоноски свои петарды взрывают! – отмахнулся другой, в драном военном кителе.

– Смотрите! – воскликнул третий, показывая пальцем. Все обернулись. С крыши соседнего склада спрыгнул какой-то мужик в капюшоне, две секунды спустя показалась женщина. Она присела, вытянула руку с пистолетом. Звук выстрела, и уже было собравшийся скрыться мужик рухнул на землю. Рыча от боли и держась за простреленную ногу, другой рукой загребал землю, пытаясь отползти. Через мгновение узкий переулок осветил свет фар, мимо бомжей промчалась машина. Резко затормозила, из нее вылетели двое мужчин. Один навел ствол на раненого беглеца, другой уже доставал наручники.

Бомж в кителе присмотрелся к сидящей на крыше женщине.

– Так это же Агриппина Саввична! – с удивлением произнес он.

***

Оксана спустилась с крыши.

– Ты в порядке? – спросил Трошин. Она кивнула.

– Там нож его остался. Надо вернуться… – медленно стянула парик, села прямо на землю, чувствуя, как наваливается усталость.

Трошин протянул ей руку, помогая встать.

– Молодец! – сказал Трошин. – Просто молодец!

В его голосе уже не было и следа от обычного снисходительного скепсиса. В голосе было уважение и, как ей показалось, даже восхищение.

***

Приказом Министра Внутренних Дел Российской Федерации! За проявленное мужество при поимке опасного преступника старшему лейтенанту Егоровой Оксане Борисовне присвоить специальное звание капитана полиции досрочно!

На тропе войны