Точка обмана

– Итак, вы хотите сказать, сенатор, здесь, в прямом эфире, что готовы запросто разделаться с тем самым агентством, которое послало человека на Луну?

– Я пытаюсь доказать, что вся эта космическая возня и мировое соперничество устарели и никому не нужны! Времена изменились. НАСА уже не играет определяющей роли в жизни рядовых американцев, тем не менее мы продолжаем финансировать его, как будто ничего не произошло.

– Значит, вы не считаете, что в космосе заключено наше будущее?

– Разумеется, космос – это будущее, однако НАСА – истинный динозавр! Пусть изучением космического пространства занимается частный сектор. Американские налогоплательщики вовсе не должны опустошать свои кошельки всякий раз, когда какой-нибудь вашингтонский инженер захочет сделать фотографию Юпитера стоимостью в миллиард долларов. Американцы устали от необходимости продавать будущее собственных детей, чтобы кормить ненасытное обезумевшее агентство, которое так мало дает взамен!

Тенч театрально вздохнула:

– Так мало дает взамен? Но ведь за исключением отдельных программ, в частности, проекта поиска внеземных цивилизаций, НАСА обычно получает огромные дивиденды на вложенные средства.

Секстон поразился тому, что Тенч признала безуспешность отдельных программ. Какая оплошность! Ну, спасибо ей, что напомнила. Этот проект в свое время оказался самой страшной финансовой ямой, в которую провалилось НАСА. И хотя в настоящее время ученые пытались как-то реанимировать программу, изменив название и грубо перетасовав некоторые ее задачи, все равно она оставалась той же самой неудачной игрой.

– Марджори, – Секстон решил, что просто грех упустить представившуюся возможность, – я буду говорить об этом проекте лишь потому, что вы сами упомянули его.

Странно, но, казалось, Тенч с удовольствием услышала эти слова.

Секстон откашлялся.

– Многие люди и не подозревают, что НАСА занимается поисками внеземных цивилизаций на протяжении вот уже почти тридцати пяти лет. Причем эта охота за сокровищами дорого стоит: системы спутниковых антенн, мощные передатчики, миллионы долларов на зарплату ученым, которые сидят в темных комнатах, упорно прослушивая пустые пленки. Но все это лишь трата денег.

– И вы считаете, что во всем этом нет абсолютно ничего?

– Я считаю, что если правительство за тридцать пять лет истратило сорок пять миллиардов долларов и не получило ни единого положительного результата, то проект должен был быть уничтожен еще давным-давно. – Секстон сделал паузу, чтобы смысл утверждения дошел до всех и каждого. – После тридцати пяти лет безуспешных попыток нам вряд ли уже удастся обнаружить жизнь где-нибудь за пределами Земли.

– Ну а если вы все-таки ошибаетесь?

Секстон закатил глаза.

– О, ради Бога, мисс Тенч! – раздосадованно воскликнул он. – Если я вдруг окажусь не прав, то готов съесть собственную шляпу.

– Я постараюсь запомнить ваши слова, сенатор. – Марджори Тенч впервые за все время дискуссии улыбнулась. – И думаю, что и все остальные тоже запомнят.

На расстоянии шести миль от студии, в Овальном кабинете, президент Зак Харни выключил телевизор и налил себе виски. Как и обещала Марджори, сенатор Секстон клюнул; ну а дальше все просто – крючок, леска, ведерко…

Глава 24

Майкл Толланд и сам чувствовал, как неудержимо сияет – такое впечатление производил на него вид потрясенной Рейчел Секстон, застывшей с куском метеорита в руке. Красивое лицо этой умной и привлекательной женщины сейчас словно окуталось дымкой изумления. На нем появилось выражение недоверчивого восторга: маленькая девочка впервые в жизни увидела Санта-Клауса.

Майклу хотелось рассказать, как он понимает ее чувства, ее полную растерянность.

Всего двое суток назад Толланд испытал аналогичное потрясение. Он тоже долго молчал, не в силах найти подходящие слова. И даже сейчас еще научные и философские последствия этого открытия обескураживали его, заставляя заново обдумывать все, что он знал о природе.

Перечень океанографических открытий самого Толланда включал несколько ранее неизвестных глубоководных видов. Но этот «космический жук» представлял собой совершенно иной уровень научного прорыва. Несмотря на упорное стремление Голливуда изображать инопланетян в виде маленьких зеленых человечков, и астробиологи, и популяризаторы науки сошлись во мнении, что если жизнь вне Земли будет когда-нибудь обнаружена, то ее представителями окажутся именно жуки. В пользу этой теории свидетельствовали разнообразие видов и способность к адаптации наземных насекомых.

Насекомые принадлежат к классу существ с внешним скелетом и членистыми ногами. В мире насчитывается примерно миллион двести пятьдесят тысяч видов, около пятисот тысяч из которых все еще ожидают соответствующей классификации. Они составляют девяносто пять процентов всех земных видов вообще и сорок процентов биомассы планеты.

Но еще большее впечатление, чем изобилие насекомых, производит их многообразие и адаптивность. От антарктического ледового жука до солнечного скорпиона, обитающего в Долине Смерти, все они прекрасно переносят невероятные температуры, засуху и давление. Они даже научились приспосабливаться к самой смертоносной из всех известных на Земле сил – к радиации. После ядерных испытаний 1945 года военные надевали защитные скафандры и изучали последствия взрыва, при этом обнаруживая, что и тараканы, и муравьи чувствуют себя прекрасно, так, словно ничего не произошло. Астрономы пришли к выводу, что членистоногие, имеющие защитный панцирь, – чрезвычайно подходящие кандидаты на заселение бесчисленных радиоактивных планет, где ничто иное просто не имеет возможности выжить.

Толланд не мог не согласиться с астрономами. Действительно, жизнь вне Земли должна существовать в форме жуков.

У Рейчел подкашивались ноги.

– Я… я не могу поверить, – пролепетала она, не выпуская из рук кусок метеорита. – Никогда не думала…

– Не спешите. Должно пройти некоторое время, прежде чем потрясение уляжется, – улыбаясь, посоветовал Толланд. – Мне лично потребовались сутки, чтобы почувствовать, что снова твердо стою на ногах.

– Вижу, у нас новенькие, – вступил в разговор подошедший человек азиатской внешности и нехарактерного для людей его расы высокого роста.

Увидев его, и Корки, и Майкл моментально сникли. Волшебный миг исчез бесследно.

– Доктор Уэйли Мин, – представился незнакомец, – главный палеонтолог проекта.

Главный палеонтолог держался прямо и гордо, с церемонностью аристократа эпохи Возрождения. Он, очевидно, имел привычку поглаживать свой галстук-бабочку. Под длинным, до колен, жакетом из верблюжьей шерсти тот выглядел совершенно неуместно. Впрочем, Уэйли Мин явно старался не позволить таким мелким обстоятельствам повредить своему безукоризненно аристократическому облику.

– Меня зовут Рейчел Секстон.

Пожимая гладкую мягкую ладонь Мина, Рейчел почувствовала, что дрожь в руке еще не унялась. Мин, конечно, был еще одним из независимых специалистов, которых собрал здесь президент.

– Я к вашим услугам, мисс Секстон, – рассыпался в любезностях палеонтолог, – готов рассказать об этих окаменелостях все, что угодно… все, что захотите узнать.

– А кроме того, еще и массу всего, чего не захотите, – проворчал Корки.

Мин снова погладил галстук-бабочку.

– Моя специализация в палеонтологии – исчезнувшие виды членистоногих. Конечно, самой впечатляющей характеристикой этих организмов является…

– Является то, что они прилетели с другой планеты, – вставил Корки.

Мин зло взглянул на встревающего в разговор товарища и откашлялся.

– Так вот, самой впечатляющей характеристикой этого организма является то, что он совершенно точно вписывается в систему земной таксономии и классификации.

Рейчел подняла взгляд на ученого. Неужели им удастся классифицировать эту штуку?

– Вы имеете в виду вид, тип и все такое?

– Именно, – подтвердил Мин. – Найденный в земных условиях, этот образец был бы отнесен к классу равноногих и попал бы в одну семью с двумя тысячами разнообразных типов вшей.

– Вшей? – не поверила ушам Рейчел. – Но ведь он же огромный!

– Таксономия не принимает в расчет размер животного. Домашние кошки и тигры – близкие родственники. Образцы классифицируются согласно их физиологии. А с этой точки зрения наш образец, несомненно, относится к отряду вшей: смотрите, он имеет плоское тело, семь пар ног и репродуктивную сумку, то есть совершенно идентичен лесным вшам, навозным жукам и подобным близким родственникам. Другие же окаменелости ясно отображают более специализированную…

– Другие окаменелости?

Мин многозначительно посмотрел на Корки и Толланда:

– Она что, не знает?