Кхаа Тэ

Ребекка хотела рассказать матери об удивительном торговце, но тут во дворе раздались крики близнецов. Тор и Кор опять ссорились из-за очередного пустяка.

– Не беспокойся, я разберусь, – молвила Ребекка и покинула кухню.

Оставшись одна, Аэлте кончиками пальцев прошлась по желтым бусинам, и полной грудью вдохнула аромат шали.

«Да прибудет со мной благословение Земли, Ветра и Воды. Пусть мой путь будет извилист и полон преград, но я дойду до цели. Мои сестры услышат меня и явятся на зов, дабы встать на защиту Жезла Пророчества», подумала Тара Рин и взглянула в окно, где блеклые лучи солнца утопали в надвигающихся сумерках, и напоминали дриаде о последнем вечере, который она проведет в стране людей.

Таверна «Паяц и дворянка», расположилась на окраине Форга, почти у самых городских ворот. Это было неприметное двухэтажное здание из кремового ракушечника и сосновых бревен, покрытых известью. На серой черепичной крыше возвышались четыре печные трубы и флюгер, изображающий даму, танцующую с шутом. В ветреную погоду жируэтка вертелась из стороны в сторону, жалостливо поскрипывая.

Постоянными посетителями этого места были приезжие, да городская стража. Но порой захаживали и местные ремесленники, да моряки, которым осточертели портовые кабаки, и они желали поглазеть на пышных официанток, совсем не похожих на тощих девиц, работающих на пристани.

На первом этаже располагалась кухня да огромный зал с двумя каминами и множеством деревянных столов, за которыми пили эль, уплетали жаркое и играли в кости постояльцы. На втором этаже раскинулись просторные комнаты для гостей, решивших переночевать в столице Мендарва. Помещения наверху в обычные дни практически пустовали. Но во время праздников и Ярмарки все номера были битком набиты.

Сегодня в постоялом дворе было людно. В каминах едва теплился огонь, вечера были еще теплые, и не было смысла жечь понапрасну дрова. Полный трактирщик, абсолютно лысый, средних лет мужчина в серой рубахе и полосатом фартуке, сидел за прилавком, то и дело, подливая, стоящим у стоики гостям, либо градскую настойку, либо самогон из Раинисса. Он время от времени перекидывался словечками с посетителями, громко хохоча, и не забывал отдавать распоряжения кухарке, да служанкам, сновавшим без продыху по залу.

В углу таверны, в полумраке сидели двое чужеземцев и вели беседу. В зале стоял такой шум от громких возгласов, пьяного смеха, да звуков свирели и лютни, что парочка незнакомцев не тревожилась о том, что кто-либо подслушает их разговор.

В мужчине даже если бы кому-то захотелось пристальнее разглядеть его, было крайне сложно узнать одного из Верховных жрецов. Меус упрятал волосы под темно-синий шаперон. Бороду капеллан заплел в какой-то замысловатый узор из косичек, и теперь она доходила не до пояса, а до груди. Единственные, кто не пострадали от преображения, были длинные черные усы. Старец был облачен в неприметное одеяние для верховой езды и в длинный дорожный плащ, серого цвета. Даже сапоги со шпорами, намекали на то, что он не глава ордена Тарумона Милосердного, а обычный путник.

Барк, сидящий напротив, кутался в короткую синюю накидку. Он сменил свой стеганый халат на плотный шерстяной кафтан и добротные бриджи, заправленные в высокие пепельные ботфорты. Головной убор остался прежний. Колпак, скрывающий жидкую шевелюру, возвышался на маленькой голове купца.

Человек-хорек удобно развалился на скамье, облокотившись на деревянную спинку и, постоянно улыбаясь, что-то увлеченно рассказывал своему собеседнику.

– Белки? До сих пор в услужение у этих старых ворчунов? Вот это да!– Меус рассмеялся, вытирая ладонью усы, на которых белой бахромой устроилась пена от эля.

– Да, дружище. Нельзя недооценивать Магистров. Даже у этих юрких зверьков они вызывают трепет, – Барк отхлебнул янтарного хмельного напитка из деревянной кружки. – Тебе ли не знать? Ты и сам успел побывать почетным…

– Ах, забудь. Все уже давно поросло крапивой да беленой, – отмахнулся старец, давая понять другу, что не желает ворошить былое. – Ты лучше мне расскажи, как тебе все время удается улизнуть незаметно? Путь от Цинтруонского леса до Мендарва неблизкий. Пожалуй несколько недель занимает в одну сторону, а того и месяц. Долгий срок. Вдруг тебя хватятся? – в голосе Меуса зазвучало беспокойство. Меньше всего он хотел, чтобы Верховные чародеи прознали про вылазки приятеля. Да еще не куда-нибудь, а в Мендарв.

Барк печально усмехнулся, в его глазах-бусинках, появилась такая тоска, словно он жалел о том, что до сих пор прозябает на краю Нирбисса в Цитадели, окруженный непроходимыми горами.

– Не тревожься. У меня есть союзник, который подсобил мне преодолеть путь, – произнес он, и с опаской огляделся, словно боялся, что кто-то из присутствующих может услышать сказанное и заподозрить неладное. К счастью, в зале не было ни одного храмовника, которого могли заинтересовать подобные речи.

Капеллан понимающе кивнул. Он знал, что подразумевает товарищ – порталы. У Барка, был помощник. И не простой, а достаточно сильный волшебник, способный использовать Высшую магию. Иллюзорные врата могли открывать многие чародеи, вот только от могущества волшебников зависели размеры врат и время их действия.

– А что касается моего непродолжительного отсутствия… Тебе же известно, что сил у меня нет, и поэтому я для Магистров не представляю великой ценности. Нет травника несколько дней? К чему бить в колокола? Видимо ушел в поход за лекарственными растениями! Вот и все их беспокойство да опасения. Десятилетиями они меня считают недотепой, и, тем не менее, мои снадобья берут охапками. Ведь самим корпеть над эликсирами у них нет ни времени, ни желания. Так почему бы не пополнить запас у безродного и покорного целителя?

– Не расстраивайся ты из-за этих дряхлых и полоумных снобов. Они так зазнались и утопли в океане гордыни, что не видят ничего дальше своего крючковатого носа. Помимо тебя в Аскалионе множество воспитанников лишенных способностей. Травник – это не писарь! А вспомни-ка, они меня тоже бездарем считали, хотя сила у меня в крови, попорть им перины пазедотский клещ! Ты воочию можешь убедиться в моей никчемности, созерцая ее плоды, – Меус незаметно скользнул взглядом по залу таверны, подразумевая под ней Мендарв.

Эх! Как в это мгновение черноволосый маг мечтал взглянуть на выражение лица Эуриона, если бы тот проведал, что горе-чародей, ошибка богов, наделенная магическими способностями, правит целой страной. Ничего, однажды он потешит свое самолюбие и лично расскажет тщеславному всезнайке о своих достижениях, если конечно тот не помрет до знаменательного события.

Словно прочитав его мысли, Барк с ехидством промолвил:

– Да, Эуриона хватил бы удар! Он бы от ярости разнес Цитадель, а заодно и несколько государств, граничащих с пустошью или горами.

Собеседники дружно расхохотались. Главный Магистр был завистлив, и терпеть не мог, когда кто-то из воспитанников добивался чего-то в жизни, превосходя результаты учителя. В свою очередь подопечные, даже окончив обучение, стремились хоть как-нибудь позлить высокомерного кудесника, превосходящего их по рангу.

– Ну, пожалуй, хватит перемывать косточки этому ветхому ворчуну, а то чего доброго он за тысячи миль почует неладное и начнет икать. А ему раз плюнуть, отыскать виновника непроизвольной физиологической реакции. Пусть пока прибывает в неведенье, пропади он в болотах Крока! – выругался Барк, подумав, что привычка друга весьма заразительна. Главное не прихватить эту манеру разговора в Цитадель. Того и гляди, Магистры быстро пронюхают про отступников. – Ты лучше поведай, как у вас дела с Псилоном.

Но ответить капеллан не успел. К столу подошла дородная девица в платье ирисового оттенка, стянутом на талии тугим корсетом и глубоким декольте, открывающим пышную грудь.

– Господа не желают еще эля? – поинтересовалась она, с притворным любопытством взглянув на собеседников.

Меус молча кивнул. Барк же, обескуражено отвел взгляд от привлекательных форм дамы, стараясь не выдать своего смущения. Разносчица улыбнулась, как того требовал этикет и, виляя бедрами, пошла к стойке трактирщика. По пути ее остановили еще несколько посетителей, требуя добавки. Девица внимательно выслушала пожелания, не перестывая расплываться в улыбке, и отдернула свою коллегу, которая заболталась с компанией копейщиков. Работы было невпроворот. Товарка недовольно скривила личико, но оставила новых друзей и поспешила за пышногрудой официанткой.

– Да рассказывать то нечего, – покачал головой маг, оторвав взгляд от девушек, которые вступили в перепалку с хозяином таверны. – Ничто в этой стране не меняется. Король и Псилон, как и прежде ведут бесконечную охоту на нелюдей и чародеев. Наша магическая и каменная завеса уже местами обветшала, так что временами, кто-нибудь да проскальзывает за ее пределы. В последнее время частыми гостями стали эльфы-полукровки. Все не могу уразуметь, чего им здесь понадобилось? Народец в Мендарве не гостеприимный и зоркий. Их хлебом не корми, дай нелюдя прибить! Псилон все также снабжает храмовников амулетами, способными обнаружить магическую деятельность. Ни один волшебник не воспользуется чарами на территории Медарва незаметно! Мой братец пронюхает про мистическую активность даже в самых отдаленных уголках людского государства.

– Счастье то какое, что я не владею даже крупицами чародейства! Все мои знания вот здесь, – Барк усмехнулся и постучал костяшками пальцев по голове, – и они хоть и обладают магическим эффектом, но это всего лишь рецепты, да наименования ингредиентов. Храмовникам не проникнуть в мою голову, даже если они вскроют черепушку.

– Надеюсь, такого никогда не произойдет, – проговорил Меус и похлопал друга по руке. – К твоей удаче, служители Тарумона Милосердного всего лишь люди, с примитивными талисманами в руках. Им не дано читать мысли…

К столу вновь подошла разносчица. Меус заметил, что ее лицо раскраснелось от недавней перебранки с трактирщиком, но она по-прежнему улыбалась. Девица поставила перед посетителями деревянные кружки с пенным напитком.

– Еще чего-нибудь желаете, господа? – поинтересовалась она.

Меус задумчиво намотал ус на палец, взглянув на приятеля, старающегося из-за всех сил игнорировать девушку.

– Предупреди мастера Волфа об ужине, – произнес маг. – Я с ним по приходу обговорил меню.

– Непременно, господин, – на этот раз официантка еле заметно поклонилась и торопливо скрылась в толпе посетителей. Барк оторвал взгляд от рисунка на дубовой поверхности стола и тяжело вдохнул. Меус усмехнулся, глядя на травника, который совершенно терялся в присутствии прекрасного пола.

– Я погляжу, ты никак не можешь адаптироваться к местному народу, – усмехнулся капеллан. – Понимаю. В Убежище таких красоток не бывает.

– Там вообще нет женщин, если ты запамятовал, – буркнул Барк, стараясь напустить на себя безразличный вид. – Оказаться в объятьях прекрасных дам, дано лишь тем, кто покинул Цитадель по поручению Магистров или поступил на временную службу к какому-нибудь государю.

Меус поправил головной убор и задумчиво хмыкнул. Жизнь в убежище Аскалион – удел затворников. Перечень строгих законов и правил. Пресловутый кодекс чести, который беспрекословно обязаны соблюдать все члены ордена.

Аскетический образ существования шел на пользу магическому развитию, но был настолько тосклив. Запрет на создание семьи и вольного рода деятельности, еще больше добавлял горечи. А самым неприятным аспектом было то, что любой, кто обучался или жил в Цитадели, не мог и шагу ступить без пристального надзора Верховных магов. Так себе перспектива на долгую и серую жизнь. Хотя были и свои плюсы. Безграничные знания, битвы с монстрами и участие в самых масштабных войнах. Но некоторым поселенцам Аскалиона и этого было недостаточно. И тогда, кто-нибудь из адептов становился ренегатом.

Смельчаки тут же избавлялись от вездесущего гнета Магистров, но так же лишались и привилегий: неограниченного доступа к магическим знаниям и реликвиям. И пусть уберегут клятвопреступников древние боги, если они попытаются уволочь артефакт или свиток с заклинаниями! Верховные маги спустят своих цепных псов, и из-под земли достанут наглецов, и кара за воровство будет ужасающей.

Волшебник потер виски, словно его голову пронзила острая боль. Он даже не смел думать о том, что с ними сотворят Магистры, когда выяснят, что он и Псилон живы. Им, по счастливой случайности, удалось прихватить с собой немало ценных вещиц. Эти предметы, оказали весомую услугу в Мендарве. Неизвестно, удалось бы братьям, завладеть имуществом Аскалиона, случись им бежать из Цитадели. Отступникам Виэнарисс пришлась на руку война с эльфами, затеянная А…

Меус прервал раздумья. Лучше о нем не вспоминать. Минуло двадцать лет, а не пятьдесят, как утверждал Псилон. Двадцать лет, как они поселились здесь и возглавили орден Тарумона Милосердного. Двадцать лет, как исчезла дочь Яндариуса. Двадцать лет, как погибла Табора…

– С тобой все в порядке? – встревоженно поинтересовался Барк, видя, как лицо друга с каждой секундой становится все угрюмей.

Маг, очнувшись от мрачных размышлений, напоминавших ему о прошлом, поднял на целителя ореховые глаза и тихо прошептал.

– Со мной все будет хорошо. Но чует мое сердце, что с Нирбиссом не все ладно.

Барк нахмурился и стиснул кружку с элем. Ему было кое-что ведомо об изменениях на континенте. Но откуда было знать о веяниях судьбы Меусу, проживающему в изоляции? Травнику совершенно не нравился настрой чародея.

– О чем ты говоришь? – стараясь не вызвать подозрений, поинтересовался он.

– Псилон стал ожесточенным и каким-то странным в последнее время. Сегодня на Ярмарке я встретил таинственную девушку, чей образ мне до боли знаком. А с утра меня огорошила весть о том, что возлюбленная Моргана жива.

– Табора? – брови Барка удивленно приподнялись, а в душе заскребли кошки.